Чудачьи миры Уилла Шарпа: гид по фильмографии нашего любимого английского эксцентрика

Уилл Шарп всегда был особенным. Родился в Лондоне в семье японцев, провел детство в Токио. После возвращения в Англию учился в престижной школе-пансионе для мальчиков в Винчестере, позже поступил в Кембридж, где стал президентом знаменитой сатирической труппы Footlights (ранее на эту должность назначались такие легенды комедии, как Эрик Айдл, Хью Лори и Дэвид Митчелл). В отличие от вышеперечисленных деятелей Шарп в дальнейшем не преследовал комедийные карьерные амбиции и бросил актерскую карьеру в Королевской шекспировской труппе после всего одного сезона. Главной страстью молодого человека в последующие годы стала кинорежиссура. В 2009 году Шарп вместе с товарищем по Footlights Томом Кингсли снял в Японии свой первый фильм — получасовую короткометражку «Таракан».

Вопреки ожиданиям, «Таракан» не принадлежит английской комедийной традиции, а лишь слегка с ней соприкасается, в остальном возвращая Шарпа к эстетическим истокам: он признается, что в основном вдохновлялся японскими телепередачами, увиденными в детстве. Кино это смонтировано как аляповатый клип и пестро снято на цифровую камеру — все в традициях популярного авторского кино Японии нулевых (от Сюндзи Ивая до Тэцуи Накасимы). В сюрреалистичной истории об истребителе насекомых (Уилл Шарп сам играет главную роль, расставляя бумажные флажки для тараканов), его странных родителях и покойном дедушке (завещание внуку гласит: «Дорогой Киеси, ты есть мессия») сложно уследить за невнятным сюжетом, но внимание зрителя бесспорно удерживается. Главное же достижение этой работы, не превышающей уровень студенческого упражнения, — демонстрация подлинной эксцентричности и уникальности видения. Лучшего дебютанту пожелать невозможно.

В то время как «Таракана» сложно рекомендовать кому‑либо, кроме фанатов, дебютный полный метр Шарпа и Кингсли «Черный пруд» — безо всяких скидок успех, достойный всеобщего внимания. Именно этот фильм принес режиссерскому дуэту звание самых молодых номинантов на премию BAFTA в истории.

Японское влияние здесь все еще заметно: видеоэффекты, анимация, клиповый монтаж не дают заскучать ни на минуту. В свою очередь, сатирический сюжет об одной семье, угодившей в медиаскандал, и частично псевдодокументальная форма — отчетливо британские. Основное внутреннее противоречие — это сочетание циничных характеров героев и грустного поэтического катарсиса, к которому их приводят обстоятельства (не хотим спойлерить, но это фильм о смерти).

В главных ролях заняты знаменитые в узких кругах деятели английской комедии (великолепный Крис Ланэм в первой и последней заметной роли со времен увольнения из «Гущи событий» и срока за хранение детской порнографии; тролль-телеведущий и нью-эйдж-стендап-комик Саймон Амстелл). Сюжет, в котором они участвуют, иначе как экзистенциальным не назвать. В дальнейшем именно на этой формуле (черная комедия абсурда плюс душераздирающая драма) Уилл Шарп построит все свои главные сценарно-режиссерские достижения.

Если у вас есть какие‑то представления о том, какому жанру должна принадлежать история о пропавшей без вести молодой девушке, забудьте о них. Рассказывающая о таком таинственном исчезновении «Самая темная вселенная» — это частично нежная семейная мелодрама, частично любительский видеоблог, немного комедия неловкости (Уилл Шарп уморительно солирует), но ни разу не триллер и не мрачная драма. Как и многие другие талантливые молодые авторы, Шарп занят не работой по готовым лекалам, а изобретением своего собственного, ни на что не похожего жанра. Вероятно, именно этим и можно объяснить, что эта крайне причудливая картина осталась практически без зрителей.

«Самая темная вселенная» стала последней на данный момент совместной работой Шарпа и Тома Кингсли. Последний ушел в ситкомы — снял, кроме прочего, выдающуюся офисную комедию «Стас все сдаст». Шарп тоже следующим шагом выбрал телевидение, но это был не наемный труд по чужому сценарию, как в случае с Кингсли, а сериал еще более штучной авторской выделки, чем полнометражные фильмы.

Если «Флауэрсов» и можно назвать семейным ситкомом, то это определенно чернейшая комедия в истории жанра. Отец семейства (Джулиан Барратт из «Майти Буш») — детский писатель, который в первой же сцене сериала пытается повеситься в лесу, но терпит неудачу. Его жена (лауреатка «Оскара» Оливия Колман) глубоко несчастна в браке и находит отдушину лишь в написании нон-фикшен-книги о совместной жизни с дьяволом. Дети-Флауэрсы — уже взрослые, но еще не сепарированные от родителей неудачники. Биполярная (как и сам Шарп) дочь мечтает написать авангардный мюзикл, недотепа-сын увлекается бессмысленными изобретениями для кухни и ванны (среди них, например, взрывающийся робот — коптитель сыра). Следуя традициям английской готики, где‑то на чердаке скрывается престарелая бабушка, страдающая от деменции.

«Флауэрсы» с самого начала были выдающимся образцом сериального повествования, где личные трагедии каждого из членов несчастной семьи раскрывались с проницательностью и остроумием. Самым же гениальным решением Уилла Шарпа, с помощью которого он полнокровно скрестил жанр абсурдного ситкома с экзистенциальной драмой, стало помещение в эмоциональный центр повествования самого двумерного из героев. В конце второго сезона главной становится история Сюна (сам Уилл Шарп с карикатурным акцентом) — иллюстратора-японца, которого детский писатель поселил у себя в гараже. Шарп как бы сообщает зрителям, что те, купившись на условности комедийного жанра, проворонили основную человеческую драму где‑то на периферии насмешливого взгляда. И заканчивает сериал поэтической недосказанностью — проникновеннее зрелища на современном телевидении вспомнить сложно.

История английского художника-аутсайдера Луиса Уэйна, специализировавшегося на рисунках антропоморфных кошек, всегда звучала как идеальный материал для режиссера Уилла Шарпа. Ведь здесь одновременно так много забавного (собственно, в возрастающей степени причудливые работы художника) и трагического (жена Уэйна безвременно ушла из жизни, сам он много лет провел в психиатрической клинике). Увы, это тот случай, когда реальная история и режиссерский почерк находятся в такой очевидной синхронизации, что из итоговой работы пропадает сложная химия, необходимая выдающимся произведениям.

Бесконечные сентиментальные сцены прощаний и напутствий прямолинейны до невыносимости. Эксцентричные черты характера главного героя (кроме рисунков кошек, он увлекался боксом и псевдонаучными электрическими патентами) демонстрируются с таким комедийным апломбом, что становится совсем не смешно. Но в фильме все еще много прекрасного: кастинг (солирующих Камбербатча и Фой поддерживает невероятный набор знакомых английских лиц на втором плане — от Ника Кейва до Азима Чодри); визуальная эстетика уровня Тима Бертона и Уэса Андерсона. Пейзажные планы, постепенно превращающиеся в цветастые полотна в духе самого Уэйна, — это, разумеется, чистая магия.

Сильная сторона Уилла Шарпа — умение находить абсурдное в трагичном и наоборот; тонкая работа с жанровыми противоречиями, а не констатация очевидного. Хочется верить, что в следующий раз он сделает что‑то более нетривиальное. Есть повод для задирания ожиданий: ведь грядущий пункт его фильмографии — черная телекомедия по мотивам невымышленных убийств «Ландшафтные дизайнеры» с Оливией Колман и Дэвидом Тьюлисом.