— Чем вы занимались в проекте?
Женя Сидоров: Я писал стендапы для себя и для других. Для себя я просто взял свои какие‑то старые [шутки].
— Это ты писал стендапы для Макара Хлебникова (исполнителя главной роли. — Прим. ред.)?
Женя Сидоров: Да, и для еще двух героев.
— Не кажется ли тебе, что стендап Макара слишком хорошо написан? Когда он рассказывает про школу — это хороший текст! А ты не пытался искусственно ухудшить его, так как это школьник писал?
Женя Сидоров: Честно говоря, не пытался ухудшить. Но я подумал, что сам недалеко ушел интеллектуально.
— О чем сериал, расскажите?
Женя Сидоров: О школьнике с семейными проблемами, который через стендап пытается выразить их и повзрослеть. Стендап для него — это такая субкультура, в которой он находит отдушину.
Миша Кострецов: Он приходит в какую‑то среду. Мы просто играем, наверное, такую вот определенную среду вокруг него.
Саша Малой: Для подростка это сумасшедшая школа жизни, мне кажется. Среди комиков гиперболизированный уровень иронии.
— Стендап — вообще большая часть повествования? Или можно было выкинуть стендап или заменить, например, на сноуборд?
Женя Сидоров: Я думаю, это можно было сделать. Стендап — довольно интересное средство выражения. В нем практически буквально можно перенести мысли героя.
Миша Кострецов: Если бы это сняли пять лет назад — про стендап — все бы спросили: «Что? В смысле? Чем он занимается?» Все-таки должна быть среда какая‑то. Сейчас появилась среда, и большинству людей понятно: «А, ну это комик». Я не хочу сказать, что это просто спекулирование на теме. Просто сейчас это популярно. Значит, [сериал] отражает положение вещей.
Саша Малой: Это логично — так делать. Пару лет назад мы стояли в компании комиков и кто‑то спрашивал типа: «Что‑то до сих пор никто ничего не снял про стендап. Вот бы кто‑то что‑то снял про стендап!» И люди вот снимают про стендап.
— Насколько похож на жизнь показанный в сериале путь 15-летнего комика? Во сколько лет вы начинали?
Миша Кострецов: Я начинал в 21–22.
Саша Малой: Я начал в 21.
Миша Кострецов: Я взрослым уже был.
Саша Малой: Я не знаю, что такое путь 15-летнего комика, честно говоря. Нам в 21 могли родители сказать: «Че-то вы занимаетесь какой‑то херней». И мы такие: «Эй, мне 21!» А ему 15. И там так говорить сложнее. «Мне 15! Че хочу, то и делаю!»
Женя Сидоров: Я лет 7–8 занимаюсь стендапом (Сидорову 26 лет. — Прим. ред.). И ко мне недавно впервые пришел отец на стендап. И я поразился, что для меня это было волнительно. Я был уверен, что мне уже все равно на мнение родителей. Но для меня это было стрессом все равно. Вот что меня впечатлило.
— В сериале проблемы героя, его личная жизнь, семейная драма находят отражение в стендапе. А для вас это тоже что‑то личное?
Женя Сидоров: Для меня стендап — это принятие себя в первую очередь. Я считаю, что хороший стендап — это когда человек действительно пытается разобраться для себя в каких‑то вопросах. И через творчество это легче всего делается.
Саша Малой: На меня стендап повлиял максимально положительно. Он сделал меня лучше как человека. Стендап учит рефлексировать мир вокруг тебя. И это круто. Учит посидеть и подумать. Я бы вряд ли когда‑либо это сделал, если бы не занимался стендапом. Вот именно сесть и подумать над вещами, которые происходят.
Миша Кострецов: Мне нравится другого толка юмор. Мне нравятся вещи условные. Но это не значит, что они не личные.
— Мог бы герой Гоша заниматься абстрактным юмором, чтобы он помогал ему справляться с личными проблемами?
Миша Кострецов: Вообще, на самом деле, если у тебя есть какие‑то настоящие проблемы, то ты, скорее всего, не можешь их сказать.
Саша Малой: Ты про них не рассказываешь, да-да-да.
Миша Кострецов: Это же иллюзия. Ты рассказываешь какие‑то уже пережитые вещи, которые тебя не волнуют и которые можешь сформулировать. Когда ты заявляешь какие‑то важные вещи про себя, это включает сопереживание зрителей сразу же. Но потом должно быть просто смешно.
— Макар [Хлебников]. Кто его научил стендапу?
Женя Сидоров: Мы с ребятами научили, он и других комиков смотрел. Мне кажется, что Макар как раз ближе всех из тех, кто не был стендапером, пришел к какому‑то флоу.
Миша Кострецов: Какие‑то актеры могут играть комиков, а какие‑то не могут. У кого‑то получается смешить по-настоящему людей, а у кого‑то не получается. Это трудно. Так же как и трудно комику, который в жизни умеет смешить людей на сцене, играть кого‑то. А я сам вначале в Институте культуры учился, потом в ГИТИСе.
— В сериале во время выступлений все смеются. И ты как зритель в это веришь, и тебе тоже смешно становится. А в реальности ведь может ничего и не работать, хотя вроде все условия нормальные?
Женя Сидоров: Все-таки у Макара есть чувство юмора, и он понимал, где шутка, и понимал, как ее рассказывать. И действительно как будто прокачался за время, пока мы снимали. Плюс Макара в том, что у него не было актерского образования. И он рассказывает стендап просто как чувак, который вышел на сцену. Ему действительно неловко, это подходит его герою. Короче, его зажимы здесь работают правильно.
Миша Кострецов: Стендап на съемках мы делали таким, каким мы делаем его в жизни. Я выходил, разогревал. Саша выходил, разогревал. Мы старались делать так, чтобы просто был задокументирован настоящий стендап. Не было такого, что мы выпускали комика-актера на холодный зал.
— Хотели бы вы стать звездами кино?
Женя Сидоров: Я бы, наверное, хотел. Но я, когда на себя в первой серии смотрел, думал: «Невозможно смотреть на этого человека!»
Саша Малой: Я уверен, у Миши получится. Миша — это актер. Посмотри на него просто.
Миша Кострецов: Посмотри на меня.
Саша Малой: Это самый красивый мужчина, которого вы видели.
Миша Кострецов: Сто процентов. По мнению девушки Саши Малого.
— Не кажется ли вам, что комики недооценены в отечественном кинематографе? Мне так кажется. А вы по-другому считаете?
Саша Малой: Комики в основном везде играют самих себя, даже в кино. Посмотри вот стендап Криса Такера, например. Посмотри его потом в «Час пик». Это тот же Крис Такер, что на сцене, просто в кино. Просто дали его образу новое имя и сказали: «Теперь ты такой Крис Такер, только коп». И он так же кривляется.
— Я считаю, что Саша Малой должен во всех этих фильмах играть самого себя! Во «Вторжении» Бондарчука вместо Саши Петрова! Почему такого нет?
Миша Кострецов: Саша Малой точно должен быть во «Вторжении». Я понимаю, почему ты говоришь, что комики недооценены. На самом деле непонятно. Ты видишь комика на сцене, и он может работать. Ты берешь, его в кадр ставишь, и он не может. Это трудно. Нельзя просто так сказать, что давайте сейчас всех комиков снимать.
Женя Сидоров: В первой же сцене есть мой конфликт. Как же я завороженно наблюдал за актерской игрой! Там я должен был убегать. «О господи, какой негатив они прямо выливают на меня! Они прямо оскорбляют меня. Вау, я прямо верю в это!»
— Когда впервые выходит на сцену герой Макара, его хеклят какие‑то там пьяные мужики. В школе его тоже гнобят за то, что его выступление просочилось в сеть. Выглядит, что прямо конфликты за конфликтами растут. Как будто стендап — это чуть ли не экстрим, чуть ли не прыжок с парашютом.
Женя Сидоров: Конфликт Макара же из реальной жизни списан. С Идрака [Мирзализаде]. Была ситуация, когда в него бокалом кинули. Идрак кинул мелочь в зрителя, который слишком нагло себя вел. А в него кинули бокалом.
— Кто придумал эту сцену? Одна из сценаристок?
Женя Сидоров: Да, Зака [Абдрахманова]. Она следит за стендапом. Она, скорее всего, где‑то в интервью это прочитала.
— Это правда, что во время любого стендапа может возникнуть какой‑то конфликт? Это сейчас опасно?
Женя Сидоров: Я думаю, это всегда было примерно так. На самом деле ты никогда не контролируешь эту ситуацию.
Миша Кострецов: Ты можешь заниматься стендапом и не заниматься экстримом. Экстрим возникает только тогда, когда на тебя обращает внимание большая аудитория.
Саша Малой: Но комики никогда не планируют таких вещей, мне кажется. Вообще, комики не планируют экстрима никогда. Все комики всегда хотят просто выступить и рассказать шутки. Никто не планирует, что шутки на что‑то повлияют, что шутки окажут на кого‑то какое‑то воздействие, кому‑то мозги в какой‑то момент промоют. Единственное, на что комик рассчитывает, — это получить «ха-ха-ха». И это все.
