— C 2010 года вы работаете продюсером «Среды». А что было до «Среды» и знакомства с Александром Цекало?
— Мои первые съемки были в 2005 году. Тогда я ездил в экспедицию в Грузию, где снимали сериал для федерального канала. Помню, моим наставником была директор картины Майя Давидовна Кантор, у которой за спиной много советских фильмов. Мы ехали на съемочную площадку в горы, и я тогда спросил: «Что сейчас нужно будет делать?» Она мне отвечает: «Да я сама не знаю, на месте разберемся». Так начались мои первые трехнедельные съемки в Тбилиси. С тех пор я поработал на всех уровнях производства, был администратором на площадке, замдиректора группы, директором картины, исполнительным продюсером, локейшен-менеджером. В общем, прошел всю административную линейку.
Когда Александр [Цекало] искал человека, который мог бы управлять бизнесом и одновременно понимал, как и за сколько организовывается весь съемочный процесс, я оказался самым подходящим кандидатом. Так мы и начали вместе работать.
— Какой был ваш первый проект на «Среде»?
— К моему огромному счастью, начало работы в «Среде» для меня совпало со стартом производства кино и сериалов под брендом компании. До этого «Среда» занималась созданием телепрограмм. Мои коллеги делали самое рейтинговое юмористическое шоу в стране — «Большую разницу». Это было первое пародийное шоу в России, и оно показывало просто запредельные рейтинги. Его смотрела вся страна! Я еще застал этот период и года полтора-два участвовал в создании программ. Как исполнительный продюсер лично делал две «Большие разницы» в Одессе, когда мы в одесской опере давали четырехдневный концерт, который потом показывали на Первом. Позже из «Большой разницы» вышли многие современные звезды, например, Сергей Бурунов, режиссер Жора Крыжовников.
— Как бы вы описали бизнес-цели компании «Среда»?
— Разрушать границы для контента и делать российский сериал частью международного рынка. Сейчас многие продюсеры в России занимаются тем, что стараются приблизить русское чудо. Мы хотим, чтобы русский сериал становился международным событием, чтобы зритель во всем мире смотрел и обсуждал, чтобы впоследствии таких событий было пять-десять в год, как у немцев и французов. Со временем у нас должны появиться свои «Вавилон-Берлин», «Тьма», «Бумажный дом» и «Люпен».
При этом язык не имеет значения. Что самое важное, в России для создания суперхита все есть: платформы, готовые на эксперименты, бюджеты, поддержка государства в виде ребейтовРебейт — возврат части затрат на производство региональными властями или скидка, льготы на затраты, связанные со съемками. и самое главное — люди, которые могут делать сериалы международного уровня.
— Обсуждая платформы в разных интервью, вы часто ссылаетесь на аналитику, причем порой на поведенческие метрики и глубокую аналитику. Насколько продюсеру важно понимать специфику поведения пользователя на сайте, где выставляется ваш контент?
— Я должен понимать, чего хотят люди, для которых мы делаем сериалы. Если говорить бизнес-терминами, нас волнуют желания потребителя. Все движения на платформах связаны с тем, как потребитель смотрит контент. Соответственно, я могу анализировать предпочтения, видя всю картину того, что происходит на платформах.
Следить важно за всем — вплоть до смены менеджмента. Если управляющий состав пошел на повышение, значит, все было хорошо, а ты укреплял позиции менеджмента и помогал его карьере. Если менеджмент ушел в отставку, значит, платформа показала не то, что хочет видеть совет директоров, а следовательно, и зритель.
— Запрашиваете ли вы какие‑то конкретные цифры от платформ? Следите, как зритель переходит от серии к серии?
— Мы делаем выводы по метрикам, и это влияет на дальнейшие процессы. Обычно третья и шестая серии самые тяжелые для написания сезонов. Они, как правило, и менее смотрибельные на платформах.
Безусловно, аналитика важна, потому что у продюсера нет другого канала общения со зрителем. Существуют фокус-группы и соцсети, но они нерелевантны. Поэтому считывание поведенческой модели для меня становится обратной связью, которую я могу получить только от платформ. По своим проектам запрашиваем, как смотрят серии, сколько пришло новой аудитории на сериал, какой процент досматриваемости. С платформами все стало проще: ты сразу понимаешь, стал сериал событием или нет.
— Определяете ли вы аудиторию проекта, когда запускаете его в работу?
— Мы всегда целимся в аудиторию 28–40, и мне кажется, что все наши сюжеты плюс-минус в этот сегмент попадают. У нас нет такого возрастного разнообразия, как, например, у кинокомпании СТВ, у которой и фильмы, и анимация, и сказки. «Среда» делает исключительно взрослое кино и пока не очень рвется в другие направления.
— Для «Среды» производство для платформ сейчас стало приоритетом по сравнению с телеэфиром?
— Да, потому что больше финансовых и творческих возможностей. У тебя нет никаких ограничений, и один сериал можно продать платформе, потом отдать в эфир, затем прийти с ним к зарубежным дистрибьюторам. Важное преимущество работы с платформами в оперативности: у ТВ есть своя сетка и свой план очередности выхода сериалов, но, когда мы что‑то делаем для платформы, это выходит сразу. И я сразу получаю от зрителей или критику, или похвалу вместе с репутационными дивидендами.
— Когда мы говорим про телесетку и очередность выхода проектов, насколько это большая боль для продюсера, когда его проект залеживается на полке и у правообладателя?
— Очень большая. У нас лежит пять-семь сериалов на Первом. Это нормальная практика для ТВ, но для продюсера это боль, потому что, естественно, что‑то устаревает, теряет актуальность или вообще не выходит.
— Второму сезону сериала «Метод» сильно помешало то, что он залежался?
— С ним не такая сильная задержка была. Есть случаи более болезненные. На платформе такое невозможно представить. Там все, что ты делаешь, создается сразу под конкретную дату релиза или как минимум сезон. Окно между сдачей первых серий и релизом — около месяца. При этом постпродакшен сериала часто идет параллельно с премьерой первых серий на платформе. То есть мы с вами видим шесть серий сериала, а оставшиеся десять еще не закончены. Такое тоже бывает.
— Расскажите, как возникают продюсерские копродакшены. Как, например, появился сериал «Гоголь», сделанный с Валерием Федоровичем и Евгением Никишовым? Или сериал «Контакт» совместно с Good Story Media?
— Разные бывают комбинации. Например, ты приходишь к продюсерам канала и предлагаешь им сериал «Гоголь». Им нравится, и тогда ТВ-3 работает сообща со «Средой». Что касается коллаборации с Good Story Media, это дружеская, партнерская коллаборация, когда у продюсеров одинаковый вкус и видение, и они начинают обмениваться проектами со словами «давай что‑нибудь сделаем вместе». Мы с Антоном Щукиным сидим в одном здании с разницей в один этаж. У меня стерлось из памяти, как мы познакомились с Антоном, но мы быстро начали обмениваться какими‑то идеями. Пока реализовали две: драму «Контакт», с которым Евгений Стычкин дебютирует как режиссер, и триллер «Спи со мной».
— Оба проекта с Good Story Media пойдут на платформы?
— «Контакт» планируется к релизу на ТНТ, но это тот редкий случай, когда и для платформы, и для телевидения контент подойдет. Этим проектом мы гордимся и уверены, что будут суперцифры. «Спи со мной» сейчас в разработке. Этот сериал взял главный приз фестиваля «Пилот» за режиссуру и приз жюри.
Вообще, я понял, что самые успешные наши сериалы — это горизонтально-вертикальные проекты, когда у тебя есть сквозная линия сюжета через все серии, но герой с периодичностью в одну-две серии решает различные кейсы. Такими были «Обратная сторона Луны», «Триггер», «Метод», «Мажор». И в «Контакте» вертикально-горизонтальная структура тоже есть.
— На последнем кинорынке, который был в Москве, озвучили мнение, что, если бюджет фильма меньше 150 миллионов рублей, кинопрокат уже не приоритет, и расчет идет на стриминги и ТВ. Согласны с тем, что кинопрокат уходит для таких фильмов на второй план?
— Бюджеты должны формироваться на старте работы над проектом и сочетать в себе интересы разных площадок. Скажем, телеканал проинвестировал и забрал себе ТВ-права; платформа забрала себе свои права и показала сериал в интернете с небольшой задержкой; прокатный дистрибьютор вложил денег в продакшен, понимая, что он соберет с проката свою маржу. Бизнес-модель должна собираться на уровне принятия сценария в работу. Но пока мы далеки от идеальной картины формирования инвестиционной модели на ранней стадии.
— Фильм «Скажи ей» я бы описал как фестивальную работу и очень личное кино на узкую аудиторию, хотя обычно «Среда» стремится делать универсальные истории для широкого зрителя. Почему в этот раз решили выпустить другой продукт?
— Мы не считаем «Скажи ей» — фильмом для узкой аудитории, это арт-мейнстрим, абсолютно зрительское, полезное и даже терапевтическое кино, которое нужно посмотреть каждому человеку, кто является родителем или собирается им стать. Есть у государства социальные проекты… и у нас есть социальные проекты.
И если ты показываешь что‑то с самого большого крупнокалиберного орудия, то отвечаешь за то, что видят люди, и как это их меняет. Такие фильмы-события мы точно продолжим делать. Когда человек видит проблему героя фильма, он понимает, что это происходит не только с ним, и ему становится легче. В этом плане «Скажи ей» — очень правильное кино.
— Для режиссера Александра Молочникова это отчасти биографическая работа. Когда запускали проект, сыграло то, как он горит рассказать эту историю?
— Саша Молочников горел и до сих пор горит этой историей. Сейчас пожар в его груди распространяется на все активности, которые связаны с премьерой и прокатом. Вообще, все, кто работает над этим фильмом, делают это в большей степени по идейным, миссионерским соображениям.
— В конце фильма есть титр с благодарностью Роману Абрамовичу. Как проходил питч его фонду и для него это социальный проект или все-таки бизнес?
— Любое кино — это бизнес-проект. Я бы даже сказал, что фильм или сериал — это стартап, а продюсер — венчурный стартапер. Ты финансируешь деньги в проект, и чем меньше у компании провальных стартапов, тем лучше. У нас среди всех продюсерских компаний наименьшее количество не взлетевших стартапов.
Отвечая на вопрос про «Скажи ей», говорю: была и личная встреча с Романом Абрамовичем, и питч его команде. После этого они сообща обсуждали проект и принимали решение о его поддержке. За эту смелость мы бесконечно благодарны всей команде Романа и ему лично.
— Сериал «Последний министр» относится к категории универсальных сериалов, понятных по всему миру?
— Пожалуй, это наша самая не универсальная история. Комедия, в принципе, не универсальный жанр, а комедия про русскую политику не универсальная от слова «совсем». Наша политика отличается от любой другой политики, поэтому в «Последнем министре» уникальные по колориту шутки. Они понятны только человеку, находящемуся в этом же политическом поле. Иностранцы в другой парадигме, у них свои news и joke-мейкеры — поэтому им не будет смешно.
— Новый сериал МТС «Секреты семейной жизни» в этом плане выглядит намного универсальнее. Видите в этой истории потенциал международного сериала?
— Еще как, тут очевидный хай-концепт! Я легко представляю американский сериал на эту же тему, с тем же сценарием про соцсети, блогеров, отношения, эмоциональный хейт и неискренность. Это бесконечно актуальная тема, ведь все сейчас в соцсетях. В интернете люди — искусственные, там они такие, какими хотят себя демонстрировать, не те, кем являются на самом деле.
Когда мы придумывали «Секреты семейной жизни», у нас был ожесточенный спор с режиссером, потому что мы говорили, что это Instagram-сериал, но не в плане того, что картинка должна быть вертикальной, а в том, что «инста» — одна из арен действия. Соответственно, какие‑то гифки, мемы, маски, лайки, фильтры должны стать частью визуального языка сериала, что в итоге и произошло.
— «Кинопоиск» анонсировал второй сезон «Просто представь, что мы знаем». Правильно ли говорить, что первый сезон изначально рассматривался как серия пилотных эпизодов?
— Да, это пилотный сезон, и наши партнеры из «Яндекса» предложили сделать его именно в таком формате. Они переживали, что тема остынет, Telegram отойдет и мы не успеем сделать актуальный сериал. Поэтому мы решили пойти на эксперимент, сделав короткий сезон. Внутри мы называли это пилотом, но в промо такая формулировка, естественно, не пошла, потому что для промо название «пилот» — это плохой ход.
— Но при этом у многих зрителей создалось впечатление истории без финала и с кучей сюжетных хвостов. Не кажется ли вам, что выпускать пилот в формате четырехсерийного сезона — это риск? Аудитория же может и не вернуться, если ей не понравилась оборванность истории.
— Эксперимент удался, потому что мои ожидания были значительно меньше. Но появился хороший сарафан, людям зашло, и «ППЧМЗ» хотели смотреть. Сейчас «Яндекс» самостоятельно разрабатывает второй сезон. Я не знаю, каким он будет, потому что мы не участвуем в этом. Для нас это первый такой кейс, когда мы по своему проекту отдаем все кисти в руки другим исполнителям. Проектом сейчас занимается Рома Волобуев.
— «Бендер» выйдет в формате нескольких полных метров, а затем появится как сериал. Насколько целесообразно выпускать сериал после показа прокатной версии?
— Это классическая история, оформленная современным киноязыком. Будет два подряд фильма в кино, потом платформа, потом сериал. Все это выходит через холдбэки. Но если плохо проходит что‑то одно, остальное следом тоже начинает валиться. Такая схема рассчитана исключительно на успех.
— На конец 2021 года «Среда» заявляла, что будет иметь в библиотеке сорок пять сериалов. Сейчас на сайте указано тридцать девять. Выполните план до конца года?
— Мы справимся, шесть-семь сериалов точно произведем. Сейчас у нас пятнадцать сериалов в стадии питча или производства. Это проекты текущего года, не беря в расчет те, что в постпродакшене. Нам по силам производить от восьми до пятнадцати сериалов в год. Например, в прошлом году было одиннадцать.
— Летом вы рассказывали, что есть несколько книг в разработке, но тогда не могли назвать их. Сейчас можете рассказать, какие книги экранизируете помимо «Пищеблока»?
— В разработке сериал «Молот ведьм». Также приобретены права на книгу Юлии Яковлевой «Кролик», мы выкупили ее на этапе рукописи.
У нас есть свое агентство, которое мониторит весь книжный рынок: скауты ищут интересные проекты, ридеры их читают и дают заключения о возможности экранизации. За два года мы прочитали две тысячи книг. Такая практика давно существует в мире, но в России «Среда» — первая, кто создал это на системном уровне. Мы сделали коллаборацию с топ-менеджментом главных издательств, чтобы анализировать литературные произведения и решать, подходят они для экранизации или нет. Сейчас порядка пятидесяти процентов фильмов и сериалов в США делаются на основе литературных произведений, поэтому мы этим занимается. Наша база книг регулярно пополняется.
— Сценарист Олег Маловичко в этом году будет сопродюсером по многим проектам. Он заходит в компанию «Среда» как ведущий креативный продюсер? Или как иначе определить его статус?
— У него статус партнера. Мы лет восемь работаем с Олегом и поняли, что нам комфортно. Мы прекрасно друг друга понимаем и готовы работать по сериалам в исключительно тесной форме. Олег — такой же сопродюсер в «Среде», как я и Александр Цекало.
— Насколько велик пул авторов, с которыми вы постоянно работаете?
— Постоянный пул состоит из шести-семи авторов, из которых пятеро на эксклюзивном договоре. Все они самостоятельные авторы, способные делать проект «под ключ» — от синопсиса до последней реплики в диалогах. И мы пришли к тому, что у нас в девяноста процентах случаев над проектом работает группа авторов, поэтому сценарий одного сериала чаще всего пишут два-три человека.
— Александр Цекало три года назад в интервью Юрию Дудю говорил, что одной из целей «Среды» является снять сериал с иностранными артистами. Учитывая то, что уже есть переговоры с большими голливудскими продюсерами, про каких актеров и актрис уже шла речь?
— Конкретные фамилии пока не могу назвать, но мы как никогда близки к этой цели. Sreda Global будет снимать американские сериалы с американскими актерами. То есть это будет не просто русский сериал с американскими актерами, а американский сериал с американскими актерами и режиссерами.
— Насколько велик штат американского офиса?
— Штат пока чуть меньше, чем в России, но он растет. В ближайшие два года будут поступать новости оттуда, одна из них уже была на Deadline — про сотрудничество с продюсерами «Острых предметов» и «Утопии». Скоро будут еще новости, но мы уже точно стали частью американского рынка. Осталось дело за малым — сделать контент. Стоить он будет так же, как стандартный американский сериал, — от 3 до 10 миллионов долларов за серию.
— Вы говорили, что «Среде» одинаково интересно снимать сериалы для всех заказчиков. А эксклюзивный контракт с одним из холдингов или экосистем не рассматриваете?
— Будем рассматривать, когда поступит интересное предложение. Если этот эксклюзивный контракт будет нести какие‑то дополнительные преференции для нас как для людей, которые собираются делать международные сериалы, мы с удовольствием станем частью такой сделки. Главное, чтобы был партнер, разделял наши ценности и желание за счет наших сериалов сделать свой бренд международным.
