— Начнем с «Германии-89». Как вы вообще оказались в этом проекте? Было это до переезда в Берлин или после? Вы же жили там довольно долго.
Михаил: Да, пять лет. Мы переехали из Москвы в Берлин в 2014 году. Это прямое следствие переезда в Берлин, потому что там мы подружились с прекрасной парой — Анной и Иоргом Вингерами, создателями «Германии-83». И были, конечно, счастливы, когда они нам предложили написать пару серий для нового сезона.
— Это все-таки были только две серии?
Михаил: Наши имена на двух сериях, но это работает так: был коллектив из пяти авторов, которые вместе придумывали весь сезон, после чего все разбились по принципу, чьи серии будут в чьем ведомстве. Ни у кого нет больше двух серий в авторстве. На самом деле не только все работали над всеми эпизодами, но и многие сцены кочевали из серии в серию, таким образом, полностью запутывая авторство.
По российским правилам в таком случае указывают всех авторов, а на Западе принято делать каких‑то авторов ответственными за каждую серию и давать сольный титр им, несмотря на то что на самом деле в так называемом writer’s room сезон придумывался коллективно.
— То есть это коллективная работа, но просто какие‑то вещи выделены?
Михаил: Да, это коллективная работа пяти авторов и, собственно, самого Йорга.
— «Германия» — уже состоявшийся сериал. Первые два сезона были довольно известными, там уже была определенная линия. Вы фактически с конца запрыгнули в этот уходящий поезд как приглашенные авторы. Сложно было сходу вникнуть в чужую историю, в ее финал, когда она уже полностью сформирована?
Лили: Конечно, это было довольно сложно, потому что история не была полностью сформирована, но были сформированы очень интересные персонажи. Нам нужно было работать с ними, и чтобы они действовали в своем характере, который уже проявляли в первых двух сезонах. Все вводные данные третьего сезона сводились к его периоду — 1989 год, падение Стены и все сопутствующие исторические события.
Михаил: И что падение Стены будет не в конце, а в начале. Это не спойлер. Вот это, мне кажется, самая блестящая идея Йорга — что сезон не будет вести к неминуемой кульминации в виде падения Стены, а, к некоторому шоку зрителей, с нее начнется.
— Это же и правда не очевидный спойлер, а отправная точка и, может, некоторый задел для «Германии 90-х».
Михаил: Мы периодически шутим про «Германию-92». Но, мне кажется, ваш вопрос был вот про что: для нас это был уникальный, редкий опыт, потому что мы еще никогда не заходили на чужую историю, придуманную другими людьми, и не работали с чужими персонажами. Наши предыдущие сериалы «Лондонград» и «Оптимисты» — полностью авторские. До нас не существовали ни их персонажи, ни сюжетная канва, ни даже самая общая заявка.
А тут мы приходим в мир успешного международного сериала, у которого есть «Эмми», где двое из пяти человек в writer’s room уже писали предыдущие сезоны. С нами сидят британские авторы, у которых масса «Эмми» за такие сериалы, как «Вице-президент» от HBO и «В гуще событий» от BBC. И нам нужно садиться рядом с ними, что‑то придумывать, питчить идеи. Это был очень интересный опыт работы именно в коллективе.
Несмотря на то что для нас перейти от шоураннеров до рядовых авторов технически было понижением, на самом деле это было огромное повышение, потому что нам удалось поработать с профессионалами такого класса.
— Вы решили не продолжать работу в Берлине?
Лили: Мы никогда не планировали оставаться в Берлине навсегда, для нас это был промежуточный период между Москвой и Америкой. Мы не могли сразу уехать, потому что у нас было очень много проектов в Москве. Гораздо удобнее было совмещать англоязычную и русскоязычную работу из Берлина чисто по часовому поясу. Мы отложили наше возвращение в Америку на несколько лет из‑за «Германии-89» и того, что у нас продолжалась работа в других странах.
Михаил: А потом, где‑то в 2019 году, отчасти благодаря «Германии-89», стало зашкаливать количество проектов в США, и нам пришлось думать о возвращении. Но мы не хотели возвращаться в Нью-Йорк, потому что это уже пройденный этап жизни, поэтому нашли в себе наглость переехать в Лос-Анджелес. Как видите, судьба распорядилась иначе: спустя два месяца после переезда началась пандемия. Сейчас мы счастливы, что в России индустрия не остановилась, потому что теперь это редкая привилегия — быть на активной съемочной площадке.
И мы, конечно, очень обрадовались, когда поняли, что «Германия-89» выйдет на more.tv. Мы большие фанаты сериала «Чики» и считаем, что так громко ни одна платформа не заявила о себе оригинальным сериалом, поэтому нам лестно быть в этой линейке и с «Джетлагом». Один дом у обоих проектов.
— Насколько я помню, вы считаете, что «Оптимисты» во многом помогли тому, что вы оказались в «Германии-89».
Михаил: Йорг и Анна посмотрели несколько серий «Оптимистов» и увидели сериал международного уровня. Именно он принес нам «Германию-89», а не какое‑то личное знакомство с Анной и Йоргом. Если бы они не впечатлились «Оптимистами», то никакое знакомство бы не помогло.
— Ретростилистика опять же.
Лили: Стилистика там другая, но когда мы пишем, у нас похожий подход к сюжетным линиям, характерам и внедрению реальных политических событий…
Михаил: … в выдуманную канву и наоборот.
— Вы присутствовали на съемках?
Михаил: Забавный вопрос, учитывая, что у Лили там прямо роль.
Лили: Мы ходили на съемки, когда были в городе, там были две прекрасные режиссерки Солен Юсеф и Ранда Чахуд.
Михаил: Интересно, что у этого сезона оба режиссера — женщины ближневосточного происхождения. Так случайно получилось, но это очень круто.
— Когда на самом деле писался сценарий «Германии-89»? Новость об этом впервые прошла в 2018-м.
Михаил: Немцы работают очень неспешно. Тот производственный цикл, который в России и Америке проходят за год, там проходят за два. Сезон писался год, еще год его снимали, потом постпродакшен. Мы писали сценарий с осени 2018-го по лето 2019-го. И с лета 2019-го до лета 2020-го он снимался, монтировался и озвучивался. Для Германии это обычная история — два года между сезонами.
— Ну и плюс у тех же шоураннеров была «Неортодоксальная», которая на Netflix вышла.
Лили: Это не совсем те же шоураннеры. Они разделились и делали параллельно два проекта. Анна Вингер отвечала в первую очередь за «Неортодоксальную», Йорг продолжал их общее дело, и мы с ним делали третий сезон «Германии».
— Фактически они вывели немецкое телевидение на международный уровень.
Михаил: Они и «Тьма» — ее создал Баран бо Одар с супругой. Что интересно, это две команды супругов, которые сейчас рулят немецким телевидением, — создатели «Тьмы» и создатели «Германии».
— Мне показалось, что и вы парно режиссируете.
Лили: «Джетлаг» — это наш общий проект, но я сценарист, а не режиссер.
Михаил: Знаете, это как у братьев Коэн на каждом проекте: один брат значится продюсером, а другой режиссером. Такое впечатление, что они назначили себе эти роли практически наобум. Джоэл — режиссер, а Итан — продюсер. Какой‑то элемент этого присутствует и здесь, но меньше. У меня все-таки чуть-чуть побольше опыта и амбиций именно в режиссерском плане, но сценарий на сей раз более Лилин.
Лили: А я в режиссерском плане как раз многому учусь на этом проекте.
— Опыт за счет «Юмориста» и прошлых проектов?
Михаил: За счет киношколы и «Юмориста», но самый главный опыт для меня — это подсматривание за тем, как работают Алексей Попогребский и Кирилл Серебренников. Все, что я пытаюсь сделать на съемочной площадке, подсмотрено и украдено по мере способностей у этих двух.
— А западный опыт, образование и работа помогают в этом? Я помню ваш текст про «Во все тяжкие».
Михаил: Мне действительно очень важны те три дня, что я провел на съемках этого сериала в 2010 году. Для меня это был переломный момент, потому что я еще в нулевых забил на свое кинообразование. Я приехал на съемочную площадку в качестве репортера журнала New York Magazine и уехал оттуда с четким ощущением того, что я вообще не на своем месте и, конечно, хочу заниматься тем, что тогда увидел.
Тот заряд энергии и профессионализма, общей сопричастности к одному очень крутому делу — он меня поразил на всю оставшуюся жизнь. Я вернулся в Нью-Йорк, позвонил своему агенту и сказал, что с журналистикой покончено, пусть она найдет мне любую работу на любых съемках любого сериала. Я был готов хоть кофе разносить людям.
— Не пугало, что это все-таки очень рутинный процесс?
Лили: Любая работа — это рутина. Писать фильмы и сериалы тоже.
Михаил: Наоборот, это очень интересно. Если ты сам пишешь и режиссируешь, то нужно быть готовым, что любой твой проект — два года жизни. И это если снимать быстро. Это ответственность перед собой и своей семьей, ведь когда ты что‑то пишешь, то программируешь свою жизнь на годы вперед.
Поэтому отчасти из‑за этого действие «Джетлага» происходит в куче приятных нам локаций, например, в Португалии, которую мы очень любим, в Берлине и Детройте, где живут мои родители. Как видите, судьба распорядилась иначе, и мы снимаем в основном в Москве и Турции.
Мы верим, что в какой‑то момент границы откроются и мы сможем снять наши берлинские сцены, как это задумано. Дыхание города — это очень важно. У нас будет очень забавный день, в который мы снимаем уличную сцену в Берлине и Детройте: и то, и другое снимается в разных районах Москвы но с применением разных передовых технологий и материала с оригинальных локаций. Посмотрим, как все сложится.
— А как появился «Джетлаг»? Я нашел только одну мысль: мы делали про ретро, а теперь мы делаем про современность.
Михаил: Это честная мысль. Так получилось, что действие «Оптимистов» разворачивалось в 1960-м. Потом сразу «Юморист» — там действие в 1984-м. «Лето» — 1982 год действия. После этого «Германия-89».
Во всех интервью нас уже начали спрашивать, чем нас так привлекает период холодной войны, почему мы так одержимы советским наследием. Но вы просто видите то, то продается. У нас другие проекты тоже есть. Так получилось, что мы попали в эту струю.
Нам очень не хватало возможности снять что‑то про и для людей, в которых вы, наши друзья и другие зрители узнали бы себя. Что‑то, где не нужно вживаться в другое время или другую страну. Что‑то, основанное на личном опыте. Про реальные человеческие отношения. Такие вещи, как любовь, ревность, разрывы, измены, творческую увлеченность, дружбу. Вещи, которые понятны всем по всему миру и не требуют каких‑то специфических знаний или даже «Википедии». Мы рассказываем человеческую историю про и для наших сверстников.
— А в столе есть что‑то из проектов, о чем можно говорить?
Михаил: Весной 2021 года я должен буду снимать свой первый полнометражный американский фильм, он уже заявлен и сейчас находится на стадии кастинга. Называется «Aspiration», что по-русски довольно коряво переводится как «Стремление».
Это компактный психологический триллер, действие которого происходит в лесах Канады. Такое инди-кино, хотя так получилось, что в нем участвуют США, Канада, Евросоюз и Россия. В Минкульте объявили, что поддерживают этот проект в качестве миноритарного партнера, что очень интересно, потому что фильм никак тематически не связан с Россией ни сюжетом, ни актерами.
— А актеры уже есть?
Михаил: Я не могу об этом говорить, потому что как раз сейчас проходит активный кастинг. Я не любитель на таких стадиях бросаться громкими именами.
Для поиска актеров у нас есть прекрасное голливудское кастинговое агентство, которое подбирало исполнителей в такой фильм, как «В центре внимания», четыре года назад получивший «Оскар» за лучшую картину. Это два прекрасных джентльмена, с которыми я работаю, — Пол и Керри. Перед ними поставлена задача найти очень хороших характерных актеров. Без погони за звездами.
Ну и, конечно, мы работаем с американским телевидением. Пока не можем особо распространяться на эту тему. Знаете, вся наша жизнь посвящена опровержению идеи, что люди с западным опытом работают в России, если у них ничего не складывается на Западе.
Я всегда говорил еще как журналист, а теперь как сценарист и режиссер: и мне, и Лили очень интересно работать в России, потому что здесь можно делать вещи, которые трудно или невозможно делать в других местах. Кроме того, нам очень интересно говорить напрямую с российской аудиторией. Мне кажется, наши голоса могут быть услышаны и ей тоже. Все, что мы делаем в России, это вещи с личным подтекстом или посылом. Поэтому мы очень счастливы, что такие проекты, как «Джетлаг», существуют. Причем буквально так, потому что в России сейчас можно снимать, а в Америке нет.
Лили: Кроме того, «Джетлаг» настолько личный проект, что он мог быть только на русском языке.
Михаил: Потому что он про определенный тип молодых россиян.
Лили: Они граждане мира и живут месяцами в разных городах.
Михаил: Но Москва всегда зовет обратно.
— И роль русского контента сейчас возрастает. Тот же Netflix, Amazon — везде появляются наши сериалы.
Лили: Сейчас вообще меняется отношение к международному контенту: если сначала делались чисто американские вещи и считалось, что они должны экспортироваться через кинотеатры и становиться блокбастерами во всем мире, то сейчас наоборот. Со сменой парадигмы, когда понятно, что кинобизнес будет в упадке несколько лет, все сильнее выстреливают стриминговые платформы. В них больше места для международных проектов, для более маргинальных голосов. Там можно найти нишу практически для всего.
Михаил: Не то что существует большой брат, который соизволил наши поделочки взять и показать господской аудитории. Это не так. Вообще движение контента по миру стало броуновским, потому что очень многие вещи оказываются востребованы в самых неожиданных местах. Выясняется, что в Турции смотрят бразильские сериалы, а в Бразилии — российские.
Лили: Успех «Паразитов», получивших «Оскар», абсолютно поменял американскую точку зрения, что за пределами США ничего интересного не происходит.
Михаил: Вслед за опытом Netflix, у которого есть американская сторона и оригинальные международные проекты, скоро последует и Apple, которая будут делать региональные сериалы, в том числе для России. Все задвигалось во всех направлениях. И это может только радовать.
Правда, среди российской журналистики есть странная тенденция к обожествлению именно Netflix. Реальных российских историй успеха всего полторы, а просто закупка готового продукта без ярлыка Netflix Original стоит немного. Нам радостно, что западные зрители могут посмотреть наши проекты, но есть люди, которые делают из этого какой‑то гигантский пиарповод, хотя на самом деле это абсолютно рядовая история. Но, как говорят в Америке, прилив поднимает все лодки.
«Германия-89»
на more.tv