«Тегеран» от Apple TV+ и еще три современных сериала о конфликтах на Ближнем Востоке

Начнем с того, что Apple TV+ делает большие ставки на «Тегеран»: стриминг подписал с создателем Моше Зондером контракт, согласно которому он будет питчинговать идеи новых шоу прежде всего Apple, а потом уже всем остальным. Судя по всему, платформа хочет перехватить у Netflix лидерство по части израильских шпионских сериалов — чрезвычайно популярном сейчас жанре.

«Тегеран» начинается со сцены в самолете, который летит из Иордании в Индию. Двое из пассажиров, парень и девушка, заметно нервничают. Судя по всему, они едут за границу для того, чтобы получить политическое убежище как представители ЛГБТК+. Больше них волнуется только женщина в черной бурке. Все, конечно, сразу идет не так, и самолет совершает вынужденную посадку в Тегеране. ЛГБТ-беженцы из Израиля, страны-противника, мгновенно оказываются в центре дипломатического скандала, а женщина в бурке оборачивается израильским агентом, на котором держится амбициозная спецоперация «Моссада» в Тегеране. В сериале удачным образом совместилось все — как остро актуальное, так и жанровое: феминизм, лихой сюжет, погони, саспенс.

Едва ли ни большего всего удивляет, как удалось в Афинах, где проходили съемки, воссоздать эклектичную атмосферу мрачновато-величественной иранской столицы — Иран, конечно, никогда бы не разрешил израильтянам снимать внутри страны, да и со своими режиссерами-то особо не церемонится. Тегеран встречает шпионку Тамар (Нив Султан) болтающимся на рее трупом казненного преступника, выставленным на центральной площади. Так тут принято, в назидание. То же самое может произойти и с ней, если она провалит задание.

Внимание к деталям, в которых дьявол и из которых, по сути, и состоит такая общность, как Ближний Восток, — несомненное достоинство израильских сериалов. Например, свою непохожесть на Жилу (иранку, за которую выдает себя Тамар) та объясняет тем, что недавно сделала ринопластику — самую популярную в Иране операцию, ставшую в том числе предметом многочисленных шуток. Акценты, шрифты, одежда — в «Тегеране» все на месте, и это сразу создает благосклонность к сериалу и позволяет простить ему некоторую затянутость.

Сирийский конфликт, в отличие от большинства горячих войн прошлого, почти с самого начала был не локальным, но глобальным. Помимо миграционного кризиса, столкнувшего Европу с сотнями тысячами беженцев, которых надо как‑то адаптировать, как‑то кормить, как‑то защищать, он открыл еще одну — возможно, самую важную — прореху в монолите Старого Света: острый кризис идентичности. Оказывается, обветшавшие светские ценности благополучной Европы не способны удержать тысячи молодых людей от того, чтобы поверить в «исламскую мечту» и отправиться на перекладных в Ракку. Игиловские рекруты работают быстро и технично — и вот уже полицейские не успевают отслеживать аккаунты школьниц, пачками отправляющихся туда. Россию эта эпидемия тоже не обошла стороной, вспомнить хотя бы московскую студентку Варвару Караулову или актера Вадима Дорофеева.

«Халифат» продолжает традицию скандинавских мини-сериалов про современный Ближний Восток — в последние годы этот жанр едва ли не вытесняет эндемичный nordic noir, главный скандинавский бренд (кстати, продюсировала сериал компания Filmlance, которая снимала знаменитый «Мост»). Помимо традиционной детективной линии (шведский агент нацбезопасности Фатима пытается предотвратить игиловский теракт в Стокгольме), тут есть и джихади-итерация «Эйфории» — бесстрастное наблюдение за молодыми девушками, которые так легко оказываются очарованы фундаменталистской идеологией и решают совместить подростковый бунт с приключениями. Вот она, по-настоящему гибридная война: помимо уничтожения живой силы и техники противника нужно еще и задуматься о том, как не проиграть идеологическую войну. Может быть, в первую очередь как раз об этом.

Саша Барон Коэн заслужил себе имидж остроумного и эпатажного комика. Недавно в сети появился трейлер «Бората-2» — продолжения фильма, который сотряс казахстанскую идентичность до самых глубин (а заодно и российскую). Коэн пародировал богемных геев, моссадовцев, реднеков, ближневосточных диктаторов, и, кажется, за этим всем мы забыли, что вообще-то он еще и хороший актер. И говорить о проблемах Ближнего Востока может не только на языке пародий.

Шестисерийный «Шпион» — напряженный шпионский боевик, рассказывающий о национальном герое Израиля Эли Коэне. Тот, будучи полиглотом, был завербован «Моссадом» и отправлен в Сирию, откуда поставлял в Израиль разведданные. 1960-е годы — чрезвычайно напряженное время для региона, который каждые несколько лет сотрясали войны. Политические аффилиации тогда только формировались (США поддерживали Израиль, СССР — арабские страны), и карта Ближнего Востока активно перекраивалась. Коэн был блестящим агентом, которого в итоге все-таки разоблачили и наказали по всей строгости арабского правосудия.

«Шпион» интересно смотреть, фокусируясь на деталях (киногеничный шарм 1960-х не обошел и Ближний Восток). Но прежде всего, конечно, это не костюмная драма, а попытка аутотерапии. Коэн — актер, которого всегда приглашали на роль «главного еврея», пытается разобраться в том, как этот архетип «еврея» вообще возник. Почему национальная идентичность во многом выросла из холокоста? Почему, чтобы выжить, нужно обязательно уничтожить врага (в данном случае Сирию)?

«Фауда» переводится с арабского как «хаос». Это довольно прямолинейное название для израильского сериала про иудейско-палестинский конфликт. Сериал поставил перед собой непростую цель: показать «другую сторону» конфликта, а может быть, даже сопереживать ей. Действительно, местами возникает ощущение, что это глубоко диссидентское высказывание. Действия израильских силовиков по отношению к палестинцам выглядят излишними, если не откровенно жестокими. Иногда сериалу не хватает банальной аккуратности, а некоторые клише как будто взяты из методичек по изображению жителей колоний — палестинцы не так метко стреляют, как израильтяне, поражающие своим профессионализмом.

Диана Бутту, пресс-секретарь Организации освобождения Палестины, считает, что за экшеном, эффектными драками и живописными кадрами из разрушенных палестинских городов опять оказалось не видно ее народа. Главный герой, ясамовский командир Дорон, — жестокий, но справедливый силовик, — как он может быть неправ? Странно, конечно, ожидать от израильского шоу того, что оно дистанцируется от «израильского взгляда» на конфликт и от харизмы «сильной руки», но терапевтичность подобных картин, безусловно, велика. Российскому сериальному продакшену, например, до этого далеко. Про локальные конфликты — например, чеченский — тут пока говорить нельзя.