Продюсер-уберменш Райан Мерфи жонглирует десятком проектов одновременно: это «Поза», «Американская история ужасов», «Американская история преступлений» «Политик», «9-1-1» и его спин-офф, плюс еще несколько сериалов в разработке и продюсерстве. Интересно, успевает ли Мерфи хоть изредка выходить из рабочего кабинета, чтобы взглянуть на то, что происходит там, за окном? Судя по всему, категорически нет, потому что с каждым новым релизом мерфиевский «знак качества» теряет в пробе.
Однако не все так плохо. Современный зритель — существо далеко не пассивное, он быстро адаптируется и вырабатывает свои алгоритмы по взаимодействию с телепродуктом (тоже своего рода электоральная психология). Мы знаем, как это смотреть. Мы готовы к разочарованию. Вряд ли кто‑то с нетерпением ждал выхода второго сезона «Политика» и планировал увидеть там актуальную сатиру на происходящее вокруг.
«Политик» — это дурачество и фарс, временами и вовсе лощеный бродвейский лубок (нужно же выгулять Бена Платта, который проворно играет на фортепиано). В силу этих жанровых ограничений сериал не расскажет нам о том, «как важно быть серьезным», но ведь нам об этом уже говорили сотни раз — зачем же опять?
В том, что политические карикатуры в последнее время выглядят все менее хлестко, на самом деле виноваты не только сценаристы (бессменное трио Брэд Фалчак, Иан Бреннан, Райан Мерфи), но и окружающий ландшафт. Дональд Трамп отравил не только экосистему американской политики, но и экосистему юмора: как высмеять и без того ходячую пародию? Еще одной пародией, только уже на стероидах? Что ж, Мерфи попытался это сделать.
Что там с героиней Гвинет Пэлтроу?
Во втором сезоне Джорджина Хобарт (Гвинет Пэлтроу, находящаяся в метаобразе дамы не от мира сего) решает участвовать в президентской гонке: предлагает сецессию Калифорнии (очень старый анархистский лозунг, насчитывающий не один десяток лет), разыгрывает из себя скучающую от политических игр Марию Антуанетту, крутит роман с сенатором-лотарио, смотрит финал «Игры престолов» и без усилий выигрывает выборы и так же быстро от этого устает, завершая свою сюжетную арку через FaceTime (кажется, на съемках сказалась пандемия)
Воистину тоска Мерфи по изысканной и пресыщенной эпохе барокко никогда не была так очевидна. Жаль, саундтрек сериала (забористое фламенко) к ней совершенно не подходит.
А как там политик Пейтон?
У Пейтона (Бен Платт) все, наоборот, идет туго: против него на выборах в местный Сенат выступает опытный кандидат Диди Стэндиш (Джудит Лайт). Она собаку съела на политических разборках, а он обещает спасти мир и решить проблему глобального потепления.
Пейтона поддерживает его коллега по школьным выборам Инфинити Джексон (Зои Дойч), которая стала знаменитой, опубликовав автобиографию, а потом нашла себе новое предназначение, поняв, насколько загрязнен воздух в Пекине: за одну минуту девочка-скандал превратилась в Грету Тунберг. Инфинити ставит перед Пейтоном жесткие условия: не отдам тебе поддержку и голоса своих фанатов, если сам не обнулишь свой «углеродный след» и не будешь пить воду, которой только что помылся. Вот оно как — сотрудничать с идейными леваками.
Впрочем, подобные компромиссы — не самая большая проблема, с которой сталкивается Пейтон. Есть еще одна: он политик, «человек без лица», а оказывается, политики теперь превратились в поп-звезд — и «лицо» им как раз нужно в первую очередь. Неужели настало время «есть, молиться, любить» и усиленно искать себя?
Пейтон почти уже было отправился в эти экзистенциальные поиски, как тут же экстерном завершил их. Оказывается, он нашел себя еще в раннем детстве. Он не мечтатель и не активист, который мечтает «make the world a better place». И даже не одержимый южанин, который мечтает «make America great again». Нужно разыграть из себя эко-активиста, чтобы выиграть выборы? Хорошо. Он просто победитель по жизни, — вот вам и айдентити.
К слову, сексуальность Пейтона, которая в первом сезоне явно тяготела к гомосексуальности, во втором оказалась практически затерта. Видимо, в эпоху, когда самоидентификация политизирует и обязывает (например, сложно найти гея, поддерживающего Трампа и консерваторов), политику легче отказаться от нее вовсе. Как в старые добрые времена, Пейтон — бисексуал, «потому что так удобно».
У Диди тоже все хорошо?
Диди Стэндиш — тоже кандидат «с секретиком»: оказывается, она уже много лет живет с двумя мужчинами. Вот вам и Серебряный век, неожиданная богемность от женщины «далеко за пятьдесят». В иные времена это грозило концом карьеры (или импичментом), однако на дворе фривольный 2020-й: и Диди Стэндиш понимает, что полиамория — это то, что не только не порицается, но и хорошо продается. В конце концов, именно сексуальности и очеловеченности не хватило, например, Хиллари Клинтон, которая дважды проиграла президентские выборы вопреки всем прогнозам.
Почему второй сезон как будто снят специально для России?
Пейтон, кажется, сильно отстает, ведь он — балабол, вчерашний школьник, который ничего не смыслит в политике. В какой‑то момент сцены ралли, на которых молодые люди, обеспокоенные будущим планеты, экстатически кричат лозунги в поддержку Пейтона, слишком уж напоминают события в России 2017 года, только без кроссовок и уточек. Те же подростки с одухотворенными лицами, те же переживания об украденном будущем, то же ощущение цирка: ведь их дважды обманули, сначала обворовав, потом пообещав изменения. Нет, не они здесь власть.
И все-таки не будем забывать, что реалии нашего грустного мира не сильно обременяют Райана Мерфи, склонного к ревизионизму и красивым концовкам: выясняется, что Пейтон и правда надежда нового поколения. Оказывается, он не так уж и наивен, и его программа «ста дней» вполне реалистична.
Готовностью принять поражение (в которую тоже очень тяжело поверить) и сладким пением караваджевский мальчик Пейтон очаровывает Диди и Хадассу (Бетт Мидлер), менеджера ее кампании, которая всю жизнь была ее правой рукой. И те в одночасье прозревают: вот он, пророк, которого так давно ждали. Осталось всего десять лет, чтобы спасти планету от климатической катастрофы. Ясно же, что старикам тут не место: это они построили неустойчивые сырьевые экономики и расфурочили ради этого весь Ближний Восток.
Что будет с Пейтоном в будущем?
Пейтон смиренно принимает отданную ему Диди победу (хотя мы-то видим, что король голый — точнее, носит Speedo, как мы узнаем в середине сезона). Операция «Преемник» успешно состоялась. Счастливы триумфанты, ликуют массы.
И все бы ничего, если бы ни флешфорвард в последней серии, где мы видим остепенившегося Пейтона, два года проработавшего на сенаторской должности и излечившегося от вечной жажды власти и ристалищ. Из амбициозного мегаломаньяка он превратился в скучного функционера, мещанина — образцового мундепа. Он научился «просто, мудро жить», по-протестантски прилежно работать и проводить время с семьей. Вы верите? Я нет.
Потому что в наших широтах-то уж точно все хорошо знают, что амбиции маньяка никогда не утихают, даже если в какой‑то момент он выглядит как скромный, обаятельный функционер.
