Хоббит и Хмелевская
История «Фантома» началась в начале 1990-х годов, когда Алла Штейнман познакомилась с книгами Иоанны Хмелевской, а параллельно — с польским издательством Phantom Press. В 1992 году появилось издательство «Фантом Пресс Интер В.М.» (последние буквы издательству подарила газета «Вечерняя Москва», ставшая одним из соучредителей).
Алла Штейнман: «В жизни каждого человека случается хотя бы один момент, когда тебе не просто везет, но ты получаешь какие-то неожиданные подарки свыше. Если бы меня спросили, почему я стала издавать книги, я бы сказала — от полной безнадежности. Это был 1991 год, когда все рухнуло и в моей личной жизни, и в стране, и у всех везде. В какой-то отчаянно тухлый день подруга с терапевтической целью подсунула мне книгу «Что сказал покойник», которая выходила в сборнике польских детективов в 1983 году. Но я была в таком отчаянии, что само собой не поверила, что чтение может помочь что-то изменить. И вот я читаю «Что сказал покойник» и за два дня не просто прихожу в себя — у меня появляется совершенно бешеный драйв и вполне отчетливая мысль: если мне это так быстро помогло, то такие книжки могут помочь кому угодно. Наверное, наивно. Но таких отчаявшихся, как я, в это время было полстраны, и не забудьте, что я была еще юная и доверчивая. Я нашла переводчицу, которая занималась Хмелевской, и задала ей вопрос: сколько у нее книг? Их оказалось множество, а издано было всего три. Вот оно, решила я, и в голове уже созрел план.
Совершенно случайно примерно в это же время я познакомилась с профессором-русистом из Гданьска. Он пригласил меня туда в гости и как бы между прочим сказал, что видел объявление в издательстве, в котором он подрабатывал переводами, о поиске представителя в России. На тот момент это издательство считалось польским гигантом, почти как наш АСТ тамошнего разлива: они издавали все на свете, начиная от мистики и порнографии и заканчивая очень серьезными глубокими романами и классикой. И вот я приехала в Польшу, помыкалась неделю в Гданьске, продавая на местном рынке какую-то жуткую ерунду, чтобы окупить свою поездку — денег-то совсем не было, — и с трепетом ждала приглашения на собеседование. А когда получила его, пришла предложить себя: мол, хочу издавать книги Хмелевской в России. Оказалось, гданьское издательство являлось эксклюзивным издателем, но они были уверены, что Хмелевская в России никому не нужна, и были категорически против. Тем не менее мне удалось убедить поляков, что я именно тот человек, который им нужен. Но с Хмелевской я познакомилась уже за их спиной.
Мы взяли у поляков название, они стали нашими учредителями, но наша дружба продлилась очень недолго, до 1994 года. Потом им издательский рынок России стал неинтересен, а через год польский «Фантом» и вовсе перестал существовать. С 1994 года я стала владельцем российского «Фантома», взяла в банке кредит под немыслимые 280% годовых и бросилась в пекло. До сих пор не понимаю, как я на такое решилась».
На первых обложках русских изданий Хмелевской у пани Иоанны было лицо Аллы Штейнман — так она стала одним из немногих издателей, которых вся страна знала в лицо
За пять лет в «Фантоме» вышло почти 60 книг Иоанны Хмелевской — в основном в переводе Веры Селивановой — общим тиражом около шести миллионов экземпляров. Обложки первых книг рисовались с фотографий самой Аллы Штейнман, которая в буквальном смысле стала лицом издательства. Но первой книгой «Фантома», как ни странно, стала графическая адаптация «Хоббита».
Алла Штейнман: «Поляки были издателями «Хоббита» Дэвида Вензела и решили выпустить его на российский рынок. Насколько это все было легитимно, мне сказать сложно, но книгу мы эту издали по тогдашним временам небольшим, а по нынешним так вовсе сумасшедшим тиражом в 100 000 экземпляров. Мы сделали адаптированный перевод, и это была первая фантомовская книжка.
1992 год стал годом вхождения в издательское дело, у нас вышли всего три книжки, причем навязанные польской стороной, а уже с января 1993 года начался роман «Фантома» с Хмелевской. Не понимаю, откуда во мне была такая решимость и уверенность в успехе в такое безумное время».
«Хоббит» Вензела до сих пор считается одной из лучших графических адаптаций литературных произведений. Несмотря на стотысячный тираж, комикс быстро стал библиографической редкостью: переиздание книги вышло в АСТ только двадцать лет спустя
Годы поиска
В 1997 году к Алле Штейнман присоединился Игорь Алюков, который год спустя стал бессменным главным редактором издательства. Издательство пыталось развивать тренд иронического детектива и даже — в первый и последний раз за свою историю — присматривалось к отечественным авторам, но успех Хмелевской повторить не удалось.
Игорь Алюков: «Одной из первых моих работ в «Фантоме» стало редактирование именно русских авторов. Я редактировал «Яблоки раздора» Льва Гурского, две книжки Константина Николаева. Но это быстро завершилось. Хотелось найти что-то любопытное и близкое по духу к Хмелевской. И мы искали — англоязычные книги, французские и даже русские. Что-то находили, но все было не то.
А тут как раз начался подражательский вал — эпигоны Хмелевской выскакивали ниоткуда буквально каждый день. Появился и лидер — Донцова, которая с помощью агрессивной издательской политики постаралась спихнуть Хмелевскую с трона. Я помню все эти тексты, порой отпечатанные на пишмашинке. Это был ужас. Тем не менее многие из них вполне удачно издавались, по сути сформировав русский трэшевый жанр. Мы же тогда начали издавать книги, за которые не стыдно и теперь. Отличные иронические cosy mystery, сложившиеся у нас в первую, по сути, книжную серию. Называлась она «Мышьяк и кружево» — в честь любимого фильма Фрэнка Капры «Мышьяк и старое кружево». Дороти Кэннелл и Элизабет Питерс — американки, прикидывавшиеся записными англичанками; Шарль Эксбрайя — утонченный француз, прикидывавшийся дремучим шотландцем. Отличные иронические детективы, но совсем иные, чем книжки Хмелевской, в которых главное, конечно, крылось, в редком обаянии и атмосфере, понятной лишь полякам и, как оказалось, нам. Нигде, кроме Польши и бывшего СССР, такого успеха у Хмелевской не было».
«Фантом Пресс» мог ввести в оборот понятие «российский иронический детектив» лет на пять раньше, чем это сделало «Эксмо», придумав Донцову. Но «Фантом» был слишком интеллигентен и искал художественные тексты — а потому проиграл. Серия «Ирония судьбы» прожила недолго. Донцовообразные задавили числом. Но это поражение «Фантома» прекраснее победы».
На смену ироническим детективам пришла «Зебра», самая популярная серия в истории издательства. В ней выходили Кристофер Мур, Джордж Сондерс, Джонатан Коу и еще множество авторов, большинство из которых «Фантом» вывел к русскому читателю. Именно «Зебра» принесла «Фантому» первую важную премию — «Издатель года».
Игорь Алюков: «Детективы постепенно поднадоели, появилось желание двигаться дальше, заняться нежанровой прозой. Тем более что читатель был явно готов к мейнстриму хорошего уровня. Мы довольно долго искали книги и авторов, была начитана гора текстов, прежде чем возникло понимание серии, даже писали какую-то концепцию, долго придумывали название — его в конце концов предложила Алла, когда мы все уже отчаялись».
Алла Штейнман: «Вначале мы по инерции были во власти идеи, что все книги должны быть с иронией. Но когда присмотрели книги и авторов для серии, стало ясно, что далеко не все из них весельчаки. Тогда возникла мысль, что и серия должна быть разной: и веселой, и печальной — черно-белой, словом».
Игорь Алюков: «Первой книжкой «Зебры» стала «Дорогая Массимина» Тима Паркса. Паркс был тогда еще молодым, но уже вполне зарекомендавашим себя писателем, засветился в шорт-листе Букера. Мы издали пару его книг, но, увы, как-то он быстро отошел в тень.
Когда мы начинали «Зебру», интернет был так себе развит. Amazon появился совсем недавно, Goodreads появится через 6–7 лет, найти внятную информацию было очень сложно. И многих авторов мы нашли по какому-то почти наитию. На того же Кристофера Мура я наткнулся по каким-то безумным, почти бредовым читательским отзывам. Но сразу было ясно — это фантомовский автор, уж с иронией там точно через край. Мы предложили почитать Максу Немцову, с которым не были даже знакомы тогда. Знакомство почти сразу переросло в сотрудничество, и Макс перевел почти всего Мура, которого мы издали».
«Сдается мне, «Фантом» — самое передовое издательство в русскоязычном книгоиздании. И дело не в издательском портфеле, который невооруженному глазу может показаться традиционным, — речь о подходах и методах работы. В 1990-е эти люди первыми на рынке стали привлекать сколь угодно удаленных в пространстве аутсорсеров, не боясь этой удаленности от их штаб-квартиры и современных средств связи. В то время как другие издатели могли приглашать к себе переводчика или редактора попить чаю в редакцию и на электронные письма — если у них вообще был электронный адрес — отвечали далеко не всегда, и им приходилось звонить и просить глянуть в почту, а если отвечали, то вот так: «Ну вы заходите в редакцию, поговорим, посмотрим», «Фантом» смело и без проволочек разговаривал — и договаривался — со своими будущими коллегами, разбросанными от Монтаны до Владивостока. Поэтому, что бы ни говорили, «Фантом» — это навсегда Издательство № 1, с большой буквы (и цифры)».
Одной из главных звезд «Фантома» в новом веке стала Сью Таунсенд — писательница, которая прославилась саркастичной серией книг о невротическом британце Адриане Моуле, который мнит себя интеллектуалом и поэтом, и ведет бесконечный дневник своей жизни. И «Дневники Адриана Моула», и другие книги Таунсенд «Фантом» переиздает до сих пор.
Алла Штейнман: «Сейчас от информации буквально некуда спрятаться: есть интернет, есть литературные агенты, только успевай читать и выбирать, а в девяностые годы поиск книг был ручной затеей, это были какие-то случайные озарения. Однажды Игорь принес старую задрипанную книжонку. Я не читала до этого Сью Таунсенд, а он ее знал еще с восьмидесятых, она выходила в «Молодой гвардии» — страшненькая книжка на газетной бумаге в мягкой обложке, при этом сокращенная. Я ее, конечно, проглотила за несколько часов, была в полном восторге, удивилась, как я вообще могла этого автора не знать. Оказалось, что эту книжку читал не только Игорь, но и множество других людей, и когда у нас вышел «Тайный дневник Адриана Моула» в изумительном переводе Елены Полецкой — естественно, уже без всяких сокращений, — она мгновенно стала звездой. Дальше уже пошли все остальные «дневники», и это затянулось года до 2011-го, когда вышел самый последний «Адриан Моул».
Серия книг об Адриане Моуле — эпическое повествование: восемь книг рассказывают о не слишком примечательной, но полной неврозов жизни главного героя на протяжении двадцати семи лет
Игорь Алюков: «С самого начала сложилось, что в «Зебре» мы собирали не только авторов-звезд, но и никому неведомых дебютантов, которых и в Британии или Америке никто не знал. И часто у книг, изданных по-русски, успех был больше, чем на родине писателя. Так, например, мы издали провокационные притчи Стеллы Даффи «Сказки для парочек», тоже в переводе Лены Полецкой. Британский совет, узнав об этом, пригласил Стеллу в Москву и Новосибирск. Даффи с шумом проехалась по России, потом даже написала роман из русской жизни — совершенно нелепый; читая рукопись, мы тогда жутко веселились. Но «Сказки для парочек» даже подумываем переиздать, очень хорошо помним и эту книгу, и саму Стеллу Даффи».
Еще один важный для «Фантома» автор — Стивен Фрай, которого в начале 2000-х еще путали с Максом Фраем. Вслед за книгами Фрая «Фантом» издал «Торговца пушками» Хью Лори и «Книгу всеобщих заблуждений», основанную на британской телепередаче «QI», которую Стивен Фрай много лет вел на Би-би-си.
Игорь Алюков: «Когда мы искали книжки для «Зебры», я наткнулся на Фрая — о Фрае-актере я имел смутное представление, «Дживс и Вустер» еще не доехали до российского телевизора. Но Фрай-писатель заинтересовал сразу. Он был совершенно нетривиальный. Первым я прочитал «Лжеца», но начали мы не с нее, а с более простых, более приключенческих «Теннисных мячиков небес». Причем я помню, что наши ридеры с большим скепсисом отнеслись к Фраю, а вот Сергею Ильину, который тогда вовсю переводил Набокова, Фрай сразу понравился, фраевская игра в слова его подкупила сразу. И Ильин породнил Набокова и Фрая: эти двое переведены только Сергеем. Стивен же, когда узнал, что с его книгами работает переводчик Набокова, был восхищен».
Алла Штейнман: «Сначала книгу Фрая отдали совсем другому переводчику, вполне опытному, который, когда пришло время сдавать перевод, заявил, что ничего у него не заладилось с этим чокнутым автором, совершенно непонятно, как его переводить. Тогда, на наше счастье, мы дали почитать Сергею, он был в полном восторге, и у него, конечно, получилось очень здорово. Мне сложно судить, насколько перевод соответствует настоящему звучанию фраевских текстов, но те, кто его читает по-английски, считают, что вышло очень аутентично. Все книги Фрая перевел Сергей, и, конечно, у нас сейчас большая и профессиональная, и человеческая проблема: Сергей скончался в этом году, и Фрай осиротел. Но мы очень надеемся, что Шаши Мартынова справится с его новой книгой, которую мы планируем издать в следующем году. У Шаши и с чувством слова, и с чувством юмора все в полном порядке, Сережу она очень уважает, и мы надеемся, что она подхватит его интонацию».
Так выглядело первое издание «Гиппопотама», вышедшее в 2003 году.
«Неполная, но окончательная история классической музыки» стала одной из первых книг «Фантома», которую можно отнести к категории нон-фикшен
Один из главных переводчиков издательства Сергей Ильин переводил не только Фрая, но и Набокова, Бакли, Каннингема, Мервина Пика. Ильина не стало 24 апреля 2017 года
«Фантом» — уникальное для меня издательство: единственное, если не считать родимый Livebook, в котором люди работают бессменно столько лет подряд — и людей там при этом по пальцам двух рук сосчитать можно (и то лишние пальцы останутся), а качественной красивой работы делается вагон. Распробовав в издательском деле полдесятка разных ремесел, я, без дураков, понимаю, как сильно нужно этим жить, чтобы не выгореть лет через семь-десять от такой пахоты. Алла Штейнман вообще дух и гений постсоветского книгоиздания зарубежки, вот с кого бы мемуары-то стрясти — получился бы лучший учебник по издательскому делу. К тому же «Фантом» — это рискованный акробатический номер, выполняемый без страховки: насколько мне известно, издательство всю дорогу справлялось строго своими силами, никакого стороннего меценатства, никаких серебряных ложек во рту, предыдущих бизнесов, от которых отпочковался этот, и прочего. Уже от одного этого начинаешь поневоле благоговеть».
Штучная работа
«Дом сна» Джонатана Коу на русский язык перевел сам главный редактор «Фантома» Игорь Алюков
Игорь Алюков, Джонатан Коу и Алла Штейнман в Москве
Ирландец Колм Тойбин до 2017 года был совершенно неизвестен русскоязычному читателю. Экранизация и первое русское издание романа начали исправлять этот недочет
«Морган ускользает» Энн Тайлер стал последним переводом Сергея Ильина
В начале 2010-х годов «Фантом» практически отказывается от серий, переходя на штучных авторов: Ричарда Форда, Энн Тайлер, Джуно Диаса. К этому моменту из главного издательства ироничной литературы «Фантом» окончательно становится одним из самых уважаемых издательств большой переводной прозы.
Алла Штейнман: «Когда каждый раз нужно подстраиваться под сложившийся шаблон, когда нужно в который раз вписываться в определенные ожидания, то рано или поздно от этого устаешь. И совсем перестала нравиться необходимость втискивать самые разные книги, совершенно непохожих авторов в единое обложечное оформление. Мы отказались от серий и сразу почувствовали себя свободней, нам словно руки развязали.
Сейчас, когда электронный формат съел жанровые тиражи, стало особенно важно, чтобы к каждой книге подходили по-особенному. Можно сказать, что серии ушли в цифру, вот там всякие попаданцы могут плодиться безгранично в рамках одного проекта. Читатель изменился так сильно, что следование серийной линейке, на которую прежде его подсаживали, стало попросту не нужно. А уж упаковывать «интеллектуальные бестселлеры» в обложки-близнецы, на мой взгляд, в корне неправильно».
Игорь Алюков: «Наверное, следы серийности у нас остались, они прослеживаются в общем оформлении авторов, близких друг к другу и по читательской аудитории, и по интонации. Но мы это не укладываем ни в какое название, просто даем понять обложкой, что это — книга из этой области».
Юбилейный год выдался у «Фантома» одним из самых удачных за всю историю издательства: вышел «Морган ускользает», последний перевод Сергея Ильина, «Все, что я не сказала» Селесты Инг, «Иуда» и «Фима» Амоса Оза. Вместе с «Додо» издательство выпустило шеститомник «Скрытое золото XX века». И почти все списки книг, которые нужно купить на non/fiction возглавляют «Девочки» Эммы Клайн — с запасом самая обсуждаемая книга года. Все это заслуга людей, которые решили в начале девяностых, что лучшим средством от отчаяния может стать книга, — и не прогадали.