8 великих писателей, которых отказывались печатать

Холодное английское лето 1816 года Джордж Байрон, Джон Полидори, Перси Биши Шелли и его 18-летняя жена Мэри провели у Женевского озера. Укрывшись от непогоды, цвет английской литературы, почти по Боккаччо, развлекался, сочиняя друг для друга страшные истории. По возвращении в Лондон Шелли решила опубликовать свою — о гениальном докторе, который из мертвого создал живое, — но долго не могла найти издателя. В итоге «Франкенштейна» (1818), один из величайших научно-фантастических романов всех времен, выпустили в сомнительном Lackington, Hughes, Harding, Mavor & Jones тиражом 500 экземпляров и без указания автора — и смогли продать только 25 копий. Перепечатка 1822 года — уже с именем Шелли на обложке — также не имела успеха, и только третье издание, вышедшее в 1831-м в новой редакции, сделало писательницу по-настоящему знаменитой.

Пруста часто — и довольно несправедливо — называют автором одной (пусть и очень длинной) книги. Светский репортер, переводчик, культуролог, он не сразу заперся в комнате, обитой пробкой, перешел на жесткую диету и принялся ночами напролет сочинять «В поисках утраченного времени». Великому циклу предшествовали несколько подступов к крупной прозе, не публиковавшихся при жизни писателя, — например, «Жан Сантей». «Сердечные перебои» — ранний драфт его первого романа «В сторону Свана» — отказались печатать сразу несколько солидных парижских издательств. Пожалуй, это пошло тексту на пользу: в 1913 году Пруст за свой счет выпустил книгу с другим, более привычным для нас названием, которая благодаря грамотной рекламной кампании оказалась на столе у ведущих французских критиков. Ну а большая слава настигла его уже в 1918-м: за «Под сенью дев, увенчанных цветами», опубликованных в престижном «Галлимаре», писатель получил Гонкуровскую премию.

Самый переводимый автор в истории литературы (103 языка; больше только у Библии), в середине 1910-х фанатка Уилки Коллинза и Артура Конан Дойла Агата Кристи никак не могла пристроить свой дебют, но не опускала рук. Книгу взяли только в The Bodley Head при условии, что автор изменит финал, — и не выпускали ее почти пять лет. Выход «Загадочного происшествия в Стайлзе» (1920) застал врасплох и снобов из The New York Times и The Times Literary Supplement, и простых читателей: кто бы мог подумать, что детектив может быть так замысловато устроен, а бывший бельгийский полицейский Эркюль Пуаро, обладатель роскошных усов, карманных часов и трогательного акцента, окажется таким притягательным персонажем?

Rexona запускает отдельный проект, на котором вы можете поделиться своей историей о том, как вы не постеснялись протянуть руку обстоятельствам и остались в выигрыше. Регистрируйтесь на сайте и получайте призы от Rexona Men.

«Унесенные ветром» Маргарет Митчелл — лауреат Пулитцеровской премии-1937, мегаселлер американской литературы, эдакий «Тихий Дон» на фолкнеровском материале — может быть, самый благополучный роман из этого списка. Так да не так: 1000-страничная рукопись оставила равнодушными 38 (!) издателей, никто не хотел подписывать с Митчелл контракт. Пока книгу на свой страх и риск не приобрели Macmillan Publishers — и не прогадали. История Скарлетт ОʼХары и Ретта Батлера за несколько месяцев стала феноменом национального масштаба, была с помпой экранизирована и в конечном счете заняла в массовом сознании американцев то же место, что «Война и мир» — у русских: Север и Юг отныне не столько исторические, сколько художественные категории.

Скандалы сопровождали выход и русских романов Набокова (главный эмигрантский журнал «Современные записки» отказался публиковать четвертую главу «Дара», усмотрев в ней пасквиль на Чернышевского и революционно-демократическую интеллигенцию), но что это в сравнении с ураганом «Лолита», прокатившимся по англоязычной литературе в середине 1950-х. Американские редакторы не решались связываться с таким экстравагантным сюжетом (хотя в личных письмах хвалили стилистическую виртуозность «Исповеди светлокожего вдовца»), и Набокову пришлось обратиться к владельцу парижского издательства «Олимпия Пресс» Морису Жиродиа, привечавшему писателей-авангардистов. «Лолите» повезло: двухтомник в мягкой обложке купил в дорогу Грэм Грин — и не мог оторваться от него всю поездку. То, что случилось потом, принадлежит равно истории литературы и общественной мысли: легализация мемуаров Гумберта Гумберта стала прецедентом, открывшим шлюз многим важным романам XX века: «Любовник леди Чаттерлей» (1928) и «Тропик Рака» (1934) впервые вышли в Америке как раз в фарватере «Лолиты».

Это сейчас Стивена Кинга называют «королем ужасов»: в свое время создатель «Кладбища домашних животных» и «Сияния» написал в стол три романа, прежде чем его крупные вещи вообще согласились печатать. В начале 1970-х Кинг с женой Табитой жил в трейлере, преподавал в частной школе, а летом работал в прачечной, изредка получая чеки от журналов Playboy и Cavalier за свои короткие рассказы. С трудом пробивалась к читателю и «Кэрри» (1974): сначала от книги хотел избавиться сам автор (Табита вытащила из помойки первые страницы черновика), а потом начали упрямиться издатели. Тридцать отказов спустя роман вышел-таки в Doubleday Publishing, за год разошелся миллионным тиражом и был конгениально экранизирован Брайаном Де Пальмой — так началась едва ли не самая успешная литературная карьера последних сорока лет.

Человек-жанр (попробуйте с ходу назвать другого мастера юридического триллера; вот-вот), Джон Гришэм тоже вошел в литературу не через парадный вход. Его «Время убивать» (1989), жестокую историю про вендетту, которая активно разрабатывала тему расовых предрассудков, отказались печатать сразу в нескольких местах — и это несмотря на то что тридцать лет назад в Америке гремел другой роман на смежную тему. В молодого автора, цитирующего «Убить пересмешника», поверили в Wynwood Press, но настоящая, с колоссальными продажами, слава настигла роман позднее: после того как хитами последовательно стали «Фирма», «Дело о пеликанах» и «Клиент», «Время убивать» перевыпустили в твердой и мягкой обложках — и страшно обогатили Гришэма.

Сегодня мы не можем вообразить себе поп-культуру без Хогвартса, Волан-де-Морта и квиддича, — а вот Джоан Роулинг, должно быть, не раз прокручивала в голове такой сценарий. Еще бы: автор предлагала сагу о мальчике, который выжил, восьми издательствам и неизменно получала отказы разной степени грубости. «Гарри Поттер и философский камень» (1997) приглянулся только издательству Bloomsbury, которое тогда явно даже не подозревало, что попало ему в руки. Через пятнадцать лет Роулинг (к тому времени, бесспорно, самая известная писательница в мире) под псевдонимом разослала детективный роман по книжному Лондону — и тоже не сразу нашла место, где были бы готовы его выпустить. Когда мистификация раскрылась, продажи, понятное дело, увеличились на несколько порядков: каково, интересно, издателю, который снова (в твиттере Роулинг сообщила, что самый хамский ответ пришел от тех, кто когда-то забраковал «Гарри Поттера») проглядел золотую жилу?

Расскажите свою историю на сайте Rexona. #неподведимомент #rexona