Спецпоказы «Франкенштейн» Дэнни Бойла
С 15 июня по 31 августа в трех московских кинотеатрах проходят спецпоказы «Франкенштейна» — спектакля, поставленного в 2011 году Дэнни Бойлом в британском Королевском национальном театре. Главные роли — соответственно, чудовища и Франкенштейна — по очереди играют Бенедикт Камбербатч и Джонни Ли Миллер.
По сцене-трансформеру ковыляет человек — лицо перекошено, на затылке кровавые подтеки. Он бросается цитатами из Мильтона, разговаривает сложными грамматическими конструкциями, брызжет слюной и трясется от обиды на людей, при любом удобном случае кидающих в него камни. Слепой старик одобрительно качает головой: «Ты стал образованным человеком». — «А что толку, если меня никто не любит?»
Дэнни Бойл, когда-то успешно ставивший Говарда Брентона и Эдварда Бонда до тех пор, пока ему в руки не попал «Апокалипсис сегодня», не работал над спектаклями тринадцать лет. «Франкенштейн», поставленный в 2011 году и получивший дикое количество наград, в первую очередь за актерские работы, спустя год после премьеры сняли для передачи «National Theatre Live» — понятно, что идея рассматривать его с точки зрения кино заранее обречена на провал и работает он совсем по другим законам. Условный роман ужасов, написанный восемнадцатилетней Мэри Шелли в рамках литературного поединка с ее мужем, лордом Байроном и Джоном Полидори, Бойл раскладывает как собственное упражнение в формальных ограничениях: что если лишить себя возможности злоупотреблять стилистическими фокусами? А если взять классический роман про диалог человека с высшими силами? Если ограничить время, пространство, героев, и, урезав спецэффекты до мерцания театральной люстры, взобраться на сцену Королевского национального театра и рассказать оттуда про вечные ценности? Ну или нет. Бенедикт Камбербатч трансформируется в Джонни Ли Миллера. И наоборот.
Бойл довольно неожиданно ставит «Франкенштейна» как комедию абсурда, которую время от времени лихорадочно бросает в фарс
Оригинальный роман начинался цитатой из «Потерянного рая», а заканчивался крушением надежд, потерей ориентиров и бесконечным путешествием во тьму. С тех пор прошло почти два века, за которые Франкенштейн с его чудовищем и сам успел много раз трансформироваться в диапазоне от героя фильмов ужасов до объекта бесчисленных пародий. Бойл же довольно неожиданно ставит его историю как комедию абсурда, которую время от времени лихорадочно бросает в фарс, а ближе к финалу вдруг дает самого настоящего Беккета. Он пробалтывает окончания, при возникновении любой непонятной ситуации уходит в тень, нарочно избегая метафор или оригинальных трактовок человеческих проблем и заглушает любую двусмысленность группой Underworld. Его вариант — в первую очередь бенефис чудовища, посредством которого при желании можно было бы наглядно объяснять творческий метод автора: начинить органами неживую субстанцию, здесь зашить, там подправить, разряд — и пошел. Красивый, статный артист Камбербатч играет монстра как трагического героя, а Франкенштейна — как своего Шерлока. Джонни Ли Миллер видит обоих как грандиозное разочарование.
Но проблема в том, что исходный «Франкенштейн» был страшным не потому, что свихнувшийся гений пересаживал органы одних мертвецов в тела других, и даже не потому, что в результате эксперимента мертвечина оживала и начинала мыслить. Роман, помимо прочего, наглядно демонстрировал, что все поступки имеют последствия: создав чудовище, придется вечно жить с тем, что оно маячит у тебя за спиной. Нарушил обещание — получи по заслугам. Обидел слабого — умри. Все честно, никакого мошенничества. Вечный лирический герой Бойла — аморальный тип, бегущий в пустоту от любых выводов, — оказывается здесь на самом, может быть, непривычном для себя месте: человека, которому приходится нести ответственность. И самый, наверное, легкий выход из этой ситуации, сыграв на очевидном противостоянии между индивидуальным и всеобщим, превратить трагическую, в общем-то, историю в комедию: бойловский Виктор Франкенштейн, потеряв все, так ничего не уяснил. Сколько бы он ни сокрушался, ни корил себя за невозможность жить, создав совершенство, и ни пытался раскаяться, в его словах сквозит лицемерие: отвечая перед Богом, всегда есть соблазн спихнуть вину на другого. На смешного урода, который сравнивает себя с луной и задается вопросом, кому он вообще такой сдался. На недалеких людей, которые не любят читать и не разбираются в медицине. Задумываться над вечными вопросами нет времени, и, уходя в заснеженную тьму, он уходит от ответа — неистребимый герой с призрачной тенью ответственности за плечами. Нельзя мнить себя богом, понятно? Ну вот и славно.
Оба варианта «Франкенштейна» показывают в рамках программы «National Theatre Live» в кинотеатрах «Формула Кино Горизонт», «Формула Кино Галерея» и «Формула Кино Сити» с 15 июня по 31 августа.