— Практически сразу после вашего официального выхода случился коронавирус, что не могло не сказаться на планах. И тем не менее понятно, что в течение всего этого времени работа продолжалась. Как вам вообще в этой новой роли художественного руководителя «Современника»?
— Труппа «Современника» состоит из актеров, которые пришли в театр в первые годы его становления, — таких людей совсем немного, и это действительно настоящий «золотой фонд» — и актеров, которых в театр пригласила лично Галина Борисовна Волчек. Ансамбль, собираемый ею долгие годы, — сложный художественный пасьянс, который долгое время существовал по своим очень внятным законам и правилам.
На протяжении большого количества лет он по праву считался одним из самых востребованных и значимых на театральном олимпе — легендарные спектакли, триумфальные премьеры, великие актерские имена, преданные зрители и поклонники. Но наступает время перемен, когда становится совершенно очевидно, что дальше двигаться можно, лишь открывая что‑то уже совсем новое — новые способы коммуникации с миром, новые интонации и смыслы, новый, но по-прежнему собственный художественный язык. Мудрая Галина Борисовна это и сама хорошо чувствовала, ждала обновления и последние годы рассчитывала именно на молодое поколение артистов. Сегодня для меня это стало совершенно очевидным: жить нужно не оглядываясь и не страшась собственного поиска нового пути.
Рассеялись все страхи и напряжения, которые были первые дни и месяцы. Весенний карантин и долгая разлука с театральной повседневностью дали возможность пересмотреть какие‑то вещи, расставить приоритеты. Наверное, всем нам была нужна такая пауза-перезагрузка. За это время произошли перемены и внутри театра, и вообще, жизнь стала развиваться по своим неписанным законам. Есть ощущение, что как будто кто‑то помогает нам, бережет нас, защищает от грубых и непоправимых ошибок.
— А как в этот карантинный период строилась ваша работа с коллективом по подготовке спектакля «Собрание сочинений», премьера которого состоялась в начале октября?
— Все начиналось в обычном режиме, как и должно было, наверное, начаться. В феврале всей труппой прочитали пьесу, запустили первые встречи-репетиции будущего спектакля. Параллельно я знакомился с текущим репертуаром, встречался с сотрудниками театра, собирал команду — с ней мы начали придумывать и планировать будущую жизнь. А уже в конце марта объявили карантин. Театры закрыли. Вот тогда‑то я впервые впал в тоску (смеется): «Господи! Зачем совершил этот скоропалительный шаг, зачем перевернул свою отлаженную жизнь?!»
Ну а дальше начался процесс переосмысления. Театр же продолжал работать, хотя сцена его замерла; нужно было понять, как и куда плыть. Трудились уже с новой командой приглашенных мной специалистов над программой 65-летия, потому что следующий год — юбилейный для легендарного «Современника». Большая дата не только для театра, ведь «Современник» — это целая уникальная эпоха. И вот этот громадный гештальт, который должен быть закрыт, требует своего серьезного осмысления, возвращения к своим истокам и корням: с чего же начинался этот процесс переосмысления и преображения русского театра?
— Ну и переосмысления себя вообще.
— Переосмысления себя — в первую очередь. Театр перешел на онлайн-репетиции, ни на день не останавливалась наша работа с отделом развития. Параллельно мы запустили несколько онлайн-проектов. Но нужна была живая энергия, чтобы у всех было не просто ощущение какого‑то движения, а действительно началась новая самостоятельная творческая жизнь. Поэтому придумывалось множество разных заданий, которые выполняли артисты: они записывали тексты на свои девайсы, фантазировали, искали форму выразительности и наряду с Чеховым читали современную поэзию, вступали в поколенческие диалоги на темы, которые нас действительно очень волновали, в том числе и на вечную тему войны и мира.
— Как у вас строился диалог с коллегами в этих условиях?
— Пришлось перейти в онлайн-формат. Общались с коллективом в зуме, проводили общие сборы труппы, совещания и репетиции. Мы с директором находились в большом и пустом зрительном зале театра, а все остальные — в своих квартирах, перед нами, на большом экране как на ладони, только каждый в своем отдельном окошечке. Обменивались новостями, задавали друг другу вопросы, поздравляли с днями рождения и юбилеями, делились мыслями, тревогами, планами, спорили и смеялись. Было, конечно же, непросто, ведь на расстоянии многое слышится иначе, а мы еще так и не научились слышать и понимать друг друга в столь сложной и непривычной конфигурации.
Пандемии человечество переживало не раз, Пушкин-драматург художественно зафиксировал пир во время чумы в своих «Маленьких трагедиях». Смерть становилась предметом всеобщего внимания. Наступало время переоценки ценностей. Театр всегда преобразовывал мир, всегда оставался необходимым человечеству как форма особой межличностной коммуникации. И сегодня он становится еще более ценным именно из‑за неистребимой потребности в живом человеческом общении. Вот и мы пытаемся друг друга расслышать! Чтобы быть вместе и про важное. Театр же — место встречи зрителей и артистов, которым есть чем друг с другом поделиться.
— Сложностей, в общем, не было?
— Мне доставляло сложность одно: мы были плохо знакомы с людьми, и казалось, общего дискурса не было вовсе, кроме факта прихода нового человека в театр, что, естественно, волновало всех. Творческого диалога со многими не получалось. А мне все время хотелось скорее начать творческое общение, сделать какие‑то серьезные шаги. Молодые артисты оказались более чуткими, и мы начали придумывать первые совместные проекты, общаясь уже совершенно неформально.
— С точки зрения общения для вас позиция руководителя скорее формальная?
— Да, мне всегда хотелось бы быть творческой единицей в компании крутых художников. Художественное спасает. Я за творческое общение, но на равных. Часто с иронией повторяю шутливую фразу: «В бане генералов нет». Вот и в театральном деле нет ни возраста, ни чинов, ни званий — лишь люди, которые почему‑то хотят сделать этот несовершенный мир чуть-чуть счастливее. Дедовщина для любого человеческого дела губительна, а в театре она ломает саму суть.
Театр — искусство коллективное, и чтобы сделать что‑то вместе, нужно научиться друг друга не только видеть и слышать, но и понимать. Задача, которую мы перед собой ставим, — создать среду, в которой дело окажется важнее любых других желаний и страстей. Сегодня мы вернулись с очередной встречи с художником Алексеем Трегубовым и руководителем Музея современного искусства Василием Церетели, которые не просто отозвались на наше предложение о сотрудничестве в юбилейный год, а предложили уже целый пакет творческих идей. Нам всем очень хотелось бы, чтобы в этот год «Современник» стал особенным местом в городе, где говорят и делятся самым важным.
— Я правильно понимаю, что вы хотите делать театр полноценной мультиформатной институцией?
— Да. То есть театр остается театром и выполняет функции, которые ему предписаны: выпускает спектакли, встречает зрителей. Но не менее важно и все то, что происходит вокруг: где будут накапливаться и соединяться разные творческие энергии художников и чем будут заняты актеры помимо спектаклей. Сам театр должен выйти за пределы своей удобной театральной территории. Искусство не имеет границ, и междисциплинарность давно стала естественной средой существования многих институций. Устройство мира сегодня настолько прагматично, что единственное, что можно ему противопоставить — это творчество каждого отдельного человека. И очевидно, что зрители, которые посещают выставки, театры, музеи, — это люди, которые хотят творчества.
— Эти новые планы — насколько они отзываются в существующей труппе?
— Знаете, есть такой алгоритм, который мне помогает на протяжении всей моей жизни: относитесь к людям так, как хотите, чтобы относились к вам. Мы выпустили уже два новых спектакля, запустили несколько лабораторных проектов, регулярно встречаемся и планируем нашу будущую жизнь, репетируем сейчас одновременно еще три новых спектакля и готовимся к репетиции еще двух. Работаем.
Наступило другое время, и нам всем теперь надо научиться жить в новой реальности. Больше нет родителей, за спиной которых кому‑то было легко и удобно жить. Теперь надо вместе выстраивать эту новую жизнь, потому что театр, повторяю, это искусство коллективное. Не знаю, как будет складываться завтрашний день, все ли у нас получится, но уверен в одном — у нас есть множество интереснейших идей и стремление их непременно реализовать.
— Как у вас, так и у труппы?
— Конечно же, молодым людям легче перестраиваться, но мне кажется, что все это понимает практически каждый в нашем театре. На самом деле как мы эту жизнь придумаем, так и сможем жить в рамках своей придуманной театральной иллюзии. Театр же — это место, где моделируется будущее, и мы сегодня сможем смоделировать то, как люди будут жить уже через несколько лет.
Такие ресурсы — и энергетические, и человеческие — в театре есть, потому что Галина Борисовна собрала вместе не просто талантливых людей, но тех, кто мечтал жить непременно счастливо. Надо только поверить в свои силы и самостоятельность. Та форма взаимоотношений, которую предлагаю я, не предполагает остановки творческих процессов. Мое желание — поддерживать и предлагать новые идеи, которые помогут реализоваться большому количеству людей.
Пришли выпускники Школы-студии МХАТ, которые станут частью молодой труппы театра. Это уже большая, сильная команда. «Современник» всегда был ориентирован на открытие молодой актерской энергии. Как в нормальной семье — все силы вкладываются в подрастающее поколение. Думаю, эту традицию мы сможем достойно продолжать. Уже многое задумано самими молодыми людьми, их энергией и талантом. Театр развивается по таким законам: творческая энергия и фантазия важнее, чем что‑то другое, именно актеры — те люди, которые сегодня моделируют свою завтрашнюю жизнь.
— Просто за последние годы произошло несколько больших смен руководства в разных театрах, и, как мы знаем, не все коллективы принимали новых художественных руководителей. Здорово, что у вас вот этот контакт выстроен, но я хотел бы спросить про историю с Гармашем. Как вы для себя объясняете, почему это произошло? И не жалеете ли вы о том, что театр лишился такого артиста?
— Думаю, что все, что происходит, — нормальный жизненный процесс. Вполне естественно, что в какой‑то момент для кого‑то важнее именно эмоции. Разве можно судить за то, что человек отчаянно пытается построить свою жизнь так, как ее понимает? Только время покажет истинное положение вещей. У меня нет ни обид, ни претензий. Каждый делает свой выбор, могу только искренне сожалеть, что так произошло.
Наверное, у меня не хватает мудрости предупредить какие‑то вещи или помочь людям быть правильно услышанными. Но в любой ситуации, кто бы ни пришел на место нового руководителя, не будет легко. Неизбежно возникнет чье-то непонимание, обиды, боль, кривотолки, каждый будет интерпретировать события по-своему. Всегда хотелось лишь одного: чтобы все, кто любит театр, набрались побольше терпения.
— Вы упомянули стажерскую группу молодых ребят из МХАТа: очень интересно узнать про возможности для молодых людей — как артистов, так и для режиссеров, драматургов и так далее. Насколько вы как театр будете открыты такому сотрудничеству?
— Мы с этого и начали: 1 августа, как только после отпуска артисты вышли на работу, открылась лаборатория под названием «Семь», которая будет проходить в течение всего года. Участие в ней принимают десять драматургов, десять молодых режиссеров, включая тех режиссеров, которые уже сотрудничали с театром. И вокруг них за время первой лабораторной сессии уже образовалось большое количество людей, которые хотят стать частью процесса. Конечно же, «Современник» — это как раз то место, где должны делать свои первые шаги молодые творческие люди.
— Как они могут там оказаться? Туда нужно подать заявку?
— На самом деле мне казалось, что в творческом мире люди сами друг друга находят. Понятно, что в эту лабораторию мы попытались пригласить художников, с которыми до этого уже сотрудничали. Так случилось, что восемь последних лет я служил в Центре Мейерхольда, и там с моей коллегой Еленой Ковальской мы как раз пытались создать среду, в которой молодые профессионалы могли бы начать свою творческую биографию сразу после получения образования. Мы будем продолжать сотрудничество с ЦИМом — это мощный, прежде всего образовательный центр, дающий возможность расширить свое сознание.
Конечно же, Другая сцена «Современника» может стать площадкой для проб и ошибок. Слава богу, она для этого и была создана. Это как раз то пространство, где должна царить совершенно другая атмосфера, где не надо бояться искать, ошибиться. Это место для обмена новой информацией, поиска и исследования. Театр не должен быть герметичным.
Кстати, Другая сцена вскоре может поменять свой облик, чтобы стать открытым местом, новой особенной точкой на карте Москвы с небольшим книжным магазином, кафе и киноклубом.
— «Современник» известен не только в России, но и за границей; при Галине Волчек были постановки западных режиссеров и зарубежные гастрольные поездки. У вас есть какое‑то видение международного сотрудничества?
— Вы очень правильно сказали, что они были. У театра уже очень много сложившихся традиций, и тут не надо ничего изобретать, потому что есть много старых связей, которые, я думаю, будут работать. «Современник» — не сегодняшнее изобретение, а от того, каким он станет завтра, зависит и качество наших коммуникаций с внешним миром. И те люди, с которыми общался «Современник» до этого, и те европейские, американские и азиатские институты, которые существуют в моей жизни, естественно, станут частью «Современника». У нас намечено много разных междисциплинарных проектов, коллабораций, и только из‑за пандемии мы не смогли начать их реализацию.
В год 65-летия у нас также немало планов — в том числе и работа с ведущими современными художниками. Ну а наши общие проекты с Институтом Гете, Польским культурным центром, Венгерским культурным центром и другими европейскими партнерами уже разработаны и ждут своего часа. С израильским театром «Гешер» давно сложились партнерские отношения. В новом сезоне этому уникальному театру исполняется 30 лет, театру «Современник» — 65, и у нас есть идеи творческого обмена, гастролей, спектаклей и совместного международного проекта. На протяжении многих лет режиссер Евгений Арье, один из создателей театра «Гешер», сотрудничал с «Современником». Также еще задолго до моего прихода в «Современник» и у нас с Евгением Михайловичем были спланированы общие проекты. Теперь все это как‑то соединяется.
— Есть какой‑то иностранный режиссер или отдельная постановка, которую вы бы мечтали привезти в «Современник»? С кем‑то поработать?
— Безусловно. Например, Новый Рижский театр Алвиса Херманиса — я бы мечтал о гастролях этого театра на сцене «Современника» и о сотрудничестве с самим режиссером.
Есть фантастический Театр Резо Габриадзе, и он тоже приезжал и играл на сцене «Современника» свои спектакли. Я горд, что знаком с этим уникальным человеком, и надеюсь, что в будущем мы найдем новые форматы взаимодействия. Сын Резо, Леван, с которым мы общаемся, поможет нам поддерживать и укреплять эти творческие связи. Вообще, все каким‑то удивительным образом совпадает: оказывается, Грузия занимала особое место в сердце Галины Борисовны Волчек, и как‑то так случилось, что эта страна также одно из моих любимейших моих мест на земле, а грузинская культура очень серьезно меня питает. Думаю, что один из спектаклей будет обязательно связан с грузинской историей, очень важной для двух наших театральных традиций.
— Вы много ставили Вырыпаева — планируете продолжать с ним работать?
— Ну знаете, когда мы так долго общаемся, говорить о том, планируем или не планируем, просто невозможно. Я уверен, что что‑то будет происходить и дальше — это же естественный процесс. Один из молодых режиссеров театра сегодня репетирует пьесу Вырыпаева «Иллюзии», премьера которой должна состояться в январе. Будет ли Иван Александрович сам что‑то придумывать с труппой, покажет время. «Современник» будет поддерживать и развивать новую модель театрального диалога, в которой будет место новому развивающемуся театру.
— Можно ли ожидать на сцене «Современника» новые технологии, например AR и VR? Что‑то, что дополнительно погружало бы зрителя в контекст постановки?
— Есть такой уникальный современный художник Владимир Гусев. Он ученый и высокого уровня программист, который увлеченно занимается современным искусством. Мы много лет сотрудничаем. И он как раз-таки и заразил меня созданием этой дополненной реальности. И генеральный партнер театра — фонд «Вольное дело» Олега Дерипаски — как раз поддерживает нашу обширную диджитал-программу, разработанную на ближайшие три года. Это направление возглавит совсем молодой специалист Кирилл Орлов, имеющий опыт работы в современном театре и прогрессивно мыслящий. Знаете, свою ассистентскую практику я готов проходить рядом с человеком, который вчера был в нашей мастерской начинающим режиссером, а я хочу быть его ассистентом на спектакле. Театр — это место, где необходимо непрерывно учиться, успевать быть в контексте всего нового. А в «Современнике» не может быть никакой декоративности — все должно быть настоящее и живое. И тогда он станет той территорией свободы, о которой каждый из нас мечтал.
