«Годы идут, а дурь все та же»: как стать современным художником, если тебе за 70

«Афиша Daily» встретилась с Муромцевой, чтобы узнать, как пробудить интерес к современному искусству у пожилых людей и есть ли граница между художником и волонтером.

Каждый человек находится в определенном социальном круге. Мне было интересно выйти за пределы своего и пообщаться с людьми с совсем другим жизненным опытом. Они — участники нашей истории, которую я знала только из школьных учебников, многие прошли войну, кто‑то вот-вот уйдет из жизни. Мне всегда был интересен опыт другого поколения.

Однажды совершенно случайно я пришла рисовать наброски в художественную студию, которая располагалась в доме, где жила директор фонда «Старость в радость» Лиза Олескина. Так я узнала о его миссии и стала ездить в дома престарелых в Тульской, Калужской и Тверской областях; с этого и началось мое общение с бабушками и дедушками.

Я не думала, что это вырастет в такую большую историю. Когда поехала впервые, мне, конечно, было немного страшно, ведь поначалу ты никого не знаешь, но волнение быстро прошло. Бабушки и дедушки открыты к общению, с некоторыми контакт возник сразу, с кем‑то мы дружим до сих пор: созваниваемся, гуляем, сплетничаем, поем песни и рисуем вместе, когда я приезжаю в гости.

Когда я только начала к ним ездить, мы обменивались друг с другом историями. Помню, как одна бабушка рассказала мне историю своей любви. Это было так проникновенно, с такими подробностями, что я даже смутилась. Еще история: молодой человек и девушка познакомились в начале 1940-х и полюбили друг друга, но их разлучила война — связь была потеряна. Позже у каждого уже были свои семьи. Спустя годы они опять встретились в доме престарелых и поженились.

После первых поездок я решила, что было бы здорово что‑то делать вместе. Среди волонтеров очень ценятся люди, которые умеют петь и играть на музыкальных инструментах — особенно на баяне. К сожалению, ни того ни другого я не освоила, поэтому решила попробовать рисовать. Тогда еще ни медсестры, ни подопечные не сталкивались с таким видом деятельности и поначалу ко мне некоторые относились с недоверием. А кто‑то просто боялся плохо справиться и испортить чистый лист.

В одном из домов медперсонал был настроен скептически, а через несколько занятий начал подсаживаться к нам за стол и рисовать по два часа. Обычно занятие состоит из двух частей: сначала я показываю картинки с работами известных художников, мы их обсуждаем, а потом рисуем по ассоциации. Иногда делаем совместные работы: каждый начинает рисовать что‑то на своем листе, через десять минут передает соседу — и так по кругу. Очень интересно, как все реагируют на свои работы, законченные другими; часто это превращается в дружный хохот.

Вначале я ездила во много разных домов, но потом выбрала несколько и стараюсь ездить в них регулярно. Особенно хорошие отношения у нас с пансионатом в поселке Товарковский в Тульской области. Потихоньку там расцветает культурная жизнь: фонд собрал деньги и открыл там мастерскую, и уже много лет там работает чудесный культорг Людмила Ярова. Для жителей дома она устраивает поездки и различные творческие вечера. Я продолжаю приезжать, когда получается, — иногда с фондом, иногда с друзьями на машине, иногда на общественном транспорте. Собираю фото- и видеоальбом во время своих поездок, наши совместные рисунки и коллажи.

После открытия мастерской я стала привозить им материалы для рисования — краски, кисточки, холсты. Моему другу, художнику Игорю Михайловичу Андрианову, мы дарили альбомы по искусству — собирали на это деньги. У него была своя небольшая библиотека. Какие‑то покупки я могу осилить, но было бы здорово это развивать. Одной бабушке мы завели инстаграм, куда она выкладывает свои работы, которые можно приобрести. На вырученные деньги можно будет купить холсты и краски для новых работ.

Помогать можно и через фонд: у них на сайте есть подробное описание, как это можно сделать. Любая помощь очень ценится: и материальная, и письма, и открытки, но особенно — внимание. Расписание поездок тоже есть на сайте фонда, каждые выходные к ним в гости отправляются разные команды.

Я бы хотела летом поехать в один из домов и сделать такой арт-лагерь: позвать художников и всех желающих расписывать там стены и рисовать с бабушками и дедушками. Надеюсь, получится это организовать.

У нее очень бойкий характер, она все время надо мной шутит. Несмотря на все сложности, Женя не перестает любить жизнь. Пару лет назад бабушка проходила лечение химиотерапией, в итоге ей успешно сделали операцию, и она пошла на поправку. Недавно она вышла замуж — в 72 года! А рисовать Женя начала, как она сама говорит, «чтобы обрести смысл в жизни». Теперь рисует целыми днями.

Женя живет в Товарковском пансионате. В 2015 году мы решили устроить экскурсию для его жителей в Пушкинский музей. Бабушке там так понравилось, что она даже была готова остаться ночевать в музее!

В этом году в рамках участия в выставке «Бюро переводов» в «Гараже» мы не только проводили экскурсии и мастер-классы для пожилых людей, но и пригласили Женю в творческую командировку, в рамках которой у нас был запланирован совместный паблик-ток в музее. Уже на выходе из «Гаража» у Жени с охранником случился такой разговор:

(Бабушку не выпускают из музея из‑за ее же картины «Небритый мужчина».)

Женя: «В чем дело?»

Охранник: «Дело все в картине. Почему вы ее выносите?»

Женя: «Мужчина, во-первых, небритый, ему нужен прибор бритвенный. Вот мы его и несем. А потом побреем. И принесем обратно».

После поездки в Пушкинский музей я подумала поехать в Товарково не на один день, а на несколько. Директор интерната Михаил Михайлович Кальянов всегда приветствует наши затеи, поэтому разрешил мне пожить там в течение какого‑то времени. Решили вместе с жителями дома оформить холл пансионата. Раньше у них на стенах висели ковры, но по технике пожарной безопасности вешать их запрещено. Тогда я решила их нарисовать, а бабушка Валя мне помогала. Получилось довольно реалистично, некоторые жители пансионата даже подходили и дергали за рисованную бахрому — думали, что это настоящие ковры повесили.

В день моего отъезда мы провели вернисаж. Поставили столы для застолья; шампанское не разрешили, поэтому мы пили сок. Включили Вертинского, делали селфи на фоне наших «ковров». Получившиеся фотографии я прикрепила на ватмане, к утру они исчезли — их разобрали герои снимков.

Сегодня в галерее «Пересветов переулок» можно посмотреть ответы бабушек и дедушек Кабакову, Пеперштейну и Булатову. Для меня это не просто выставка — это дневник дружбы.

В экспозицию входят работы художника и жителя Товарковского пансионата Игоря Михайловича Адрианова. К сожалению, его уже нет в живых, но с него-то и началась дискуссия с художниками-концептуалистами. Меня поразило, что он прочитал десять томов Шекспира, помнил наизусть очень много стихов, знал историю жизни Малевича в мельчайших подробностях — в общем, человек-энциклопедия. Игорь Михайлович был профессиональным художником, работал в театре в Новомосковске, рисовал декорации.

Я привозила ему альбомы по живописи, как‑то раз он спросил: «Почему все альбомы с работами художников, которые уже закончили свой жизненный путь? Привези мне, пожалуйста, что‑нибудь новенькое». Выбор был очевиден: тогда в «Манеже» шла выставка Эрика Булатова. Он посмотрел очень внимательно выставочный каталог и сказал, что сочетание текста и изображения превращает картину в плакат о советском времени. Но тексты, по его мнению, можно было написать и другие. Так он начал писать красной краской свои изречения для картин Булатова, отражающие его взгляды на жизнь и советскую действительность в частности.

Дискуссия началась: Эрик Булатов писал в своих работах «Добро пожаловать», «Не прислоняться», «Живу — вижу», «Небосвод-небосклон», а Игорь Михайлович — «Я многое устал видеть», «Критика на критику — ничего оригинального», «Молодой любит кого‑нибудь, а пожилой что‑нибудь», «Да ничего, продолжай жить!». Потом мы продолжили эту серию с бабушками — Розой, Верой и Катей.

Некоторые бабушки рефлексировали на тему творчества Кабакова. Получилось очень интересно: Кабаков все время поет меланхоличную лебединую песню Советскому Союзу, а бабушки с ним где‑то спорят, где‑то соглашаются, где‑то иронизируют. Он выявляет позицию маленького человека перед подавляющей коммунистической утопией; а бабушки говорят, что нельзя к этому так однозначно относиться, ведь были разные моменты.

В будущее мои подопечные заглядывали, работая над ответом Пепперштейну. Они отвечали на вопрос: «Как вы думаете, что будет с Россией через 100 лет?» Кто‑то пишет, что через 100 лет Ленина наконец похоронят по-христиански, а кто‑то сделал веселую работу с текстом: «Душа поет, кардиограмма пляшет, годы идут, а дурь все та же».

В экспозицию также вошли замечательные рисунки Ольги Роговой; мы с ней познакомились несколько лет назад в пансионате «Сосновая усадьба» в Калининградской области. На выставке представлена ее автобиографическая серия, где она показывает сцены из жизни в больнице и пансионате. Ольга с детства не слышит и не говорит, мы с ней переписывались на бумаге. Рисование для нее — это способ общения с миром, поэтому рисует она каждый день.

Бабушка Женя рисует в наивном стиле: ее любимые мотивы — природа и животные. Но есть у нее и политическая работа — «Встреча друзей». На ней изображены две обезьяны, которые тянутся друг к другу, чтобы совершить поцелуй. Одна из них очень напоминает Леонида Брежнева с известной работы Дмитрия Врубеля.

Я бы хотела продолжать наши поездки в пансионаты, чаще вывозить бабушек и дедушек в музеи. Было бы здорово водить экскурсии для пожилых не только в «Гараж», где все адаптировано для людей с инвалидностью, но и в ГМИИ им. Пушкина, ММСИ, Еврейский музей. Нужно расширять географию!

Хочу сказать огромное спасибо бабушкам и дедушкам: они научили меня больше радоваться жизни. Но я до сих пор не знаю, где граница между художником и волонтером. Наверное, каждый художник — это волонтер огромной организации «Жизнь». И в этой организации никто не хочет быть объектом сочувствия, все хотят быть объектом любви.