— Как бы вы описали профессию и миссию современного дизайнера? Менялись ли они на протяжении вашей карьеры?
— На мой взгляд, основная миссия дизайнера сейчас — создавать работы, которые будут помогать людям и приносить им радость. Так было сорок лет назад, когда я только начинал карьеру, и актуально до сих пор. Изменились только инструменты, с которыми мы работаем для достижения этой цели.
— Что в этом самое сложное?
— Собственно, создать что‑то, что будет работать и при этом будет красивым. Одной функциональности недостаточно.
Если у меня появится задача сделать дизайн стула, чтобы он был достаточно удобным, я — зная идеальную высоту стула и угол наклона спинки — могу за утро набросать полсотни вариантов. Но если задача — сделать стул, который будет одновременно удобным, красивым и актуальным на все времена, то все станет в разы сложнее. Придется соревноваться с пятью тысячелетиями истории дизайна стульев.
— В российском дизайн-сообществе как раз очень часто можно услышать утверждение «Дизайн должен решать проблемы клиента».
— За небольшими исключениями, решение проблем — слишком простая задача для умного человека. Я уверен, что погоня исключительно за функциональностью на самом деле плохо сказывается на самой функциональности — посмотрите на проекты жилых домов из 1950-х и 1960-х. Их создавали, чтобы разместить как можно больше людей. Вышло так эффективно, что в итоге сами дома стали непригодны для жизни и двадцать лет спустя их пришлось сносить.
— Вы известны как исследователь больших и сложных тем, таких как красота или счастье. Какая большая тема на очереди?
— Я много думаю о долгосрочном мышлении. Такие медиа, как твиттер, и в целом поток новостей, который не прекращается ни на минуту, создают ощущение, что мир вышел из‑под контроля, демократия в опасности, и вообще все обречено. Но если смотреть на развитие общества с позиции долгосрочного развития — а это, на мой взгляд, единственно верная позиция, — жизнь человечества становится лучше. Меньше людей страдают от голода, погибают на войне или в природных катастрофах. Гораздо больше граждан живут в демократическом обществе, живут дольше — гораздо дольше, чем раньше. Двести лет назад девять из десяти жителей Земли не умели читать и писать — теперь это один из десяти.
Даже если посмотреть на статистику эпидемий за последнее столетие: испанка унесла жизни 45 миллионов людей, СПИД — 30 миллионов. Это ни в коем случае не компенсирует колоссальную цифру в 3 миллиона жертв COVID-19 (которая еще и постоянно растет), но это точно дает немного другую перспективу «беспрецедентным временам», как любят сейчас говорить.
Мы создали много визуализаций на эту тему. Основная их задача — сделать так, чтобы зрители захотели повесить плакаты к себе на стену как напоминание, что недавно опубликованный [токсичный] твит — лишь капля в море по большому счету здоровой среды. Можно назвать эти работы пропагандой в вашем доме.
— А как на вас лично повлияла пандемия COVID-19? Чувствуете ли вы глобальные изменения в работе или образе жизни?
— Лично у меня все было хорошо. Я даже проводил опрос среди моих подписчиков в инстаграме, в нем приняло участие около 5000 пользователей — уверен, в основном это были дизайнеры. Большинство оценивают пандемию скорее как возможность попробовать что‑то новое — включая мою девушку, которая, несмотря на работу в огромной корпорации, проводила со мной время в Мексике. Мы много трудились, но при этом наслаждались вечерами в совершенно новых условиях.
— Как вы считаете, наследие ковида будет задавать новые тренды в дизайне и искусстве?
— Пока сложно судить. Упадут ли зарплаты из‑за того, что работодатели догадаются нанимать людей из менее обеспеченных стран?
— Кажется ли вам, что индустрия дизайна становится более интернациональной?
— Абсолютно, до той степени, что сейчас сложно сказать, откуда та или иная работа — из Кейптауна или Боготы, из Осаки или Рио. Хитрость в том, как использовать преимущества глобализации, но при это создавать вещи, связанные со своей национальной культурой.
— В таком случае важно ли следить за мировыми трендами, чтобы быть хорошим дизайнером?
— Важно ощущать себя частью мира и испытывать любопытство к окружающим тебя процессам.
— В своей работе вы используете самые различные инструменты и медиа. Что из них, на ваш взгляд, будет самым актуальным в ближайшие годы?
— Раньше я всегда безуспешно пытался предсказать технологии, которые определят будущее. Год назад я бы сказал, что VR можно хоронить, а сейчас я каждый день тренируюсь с помощью приложения для виртуальной реальности SuperNatural. Кажется, AR будет расти. Искусственный интеллект будет играть важную роль для самых простых дизайнерских задач, возможно, даже убьет этот сегмент нашей профессии.
— В своей документалке «Счастливый фильм» вы говорите, что дизайн должен отражать личность создателя. Возможно ли это в коммерческих проектах?
— Да. Я скорее возьму что‑то у продавца с личностью и характером, который на собственном опыте объяснит, почему я должен это купить, — чем от безликого человека, который просто будет перечислять преимущества продукта.
— Что самое крутое в том, чтобы быть Стефаном Загмайстером?
— А у меня нет стремления быть крутым.
— А что вас мотивирует и вдохновляет?
— Планирую мою рутину так, чтобы оставаться мотивированным надолго. Один из пунктов моей стратегии — отпуск на целый год, который я устраиваю себе каждые семь лет. Помимо этого, три года назад я решил отказаться от работы в промо и рекламе, и сейчас участвую только в тех проектах, которые считаю действительно важными. Для меня это настоящая роскошь, вот что действительно вдохновляет.
— И напоследок, раз уж вы в Москве, можете перечислить три местных объекта, которые вы считаете красивыми?
