Будущее «Космос здоровье калечит, а голову лечит»
Отправиться в космос стоит безумных денег, но частные компании обещают, что через 20 лет полеты туда будут стоить как поездка в Нью-Йорк. «Воздух» поговорил с космонавтом Борисом Моруковым о том, что ждет обычного человека во Вселенной.
- Сейчас много говорят о том, что через 30 лет космический туризм будет общедоступным. Вы что про это думаете?
- Хорошо бы сразу определиться с тем, что мы понимаем под космическим туризмом. Одно дело — слетал в космос, почувствовал, что такое невесомость, сфотографировался, прилетел назад. Ничего, кроме головной боли и тошноты, человек оттуда, скорее всего, не привезет. Ну дай бог в окно дадут взглянуть. Другое дело — те туристы, которые летают сейчас. У
Землю называют Голубой планетой — из-за водных поверхностей, которые видны из космоса. Но астронавты обнаружили, что на расстоянии 63 световых лет от нас есть еще одна планета, от которой исходит голубой свет. Так и назвали — The Blue Planetкаждого из них есть своя программа. Вот, например, южноафриканец Марк Шаттлворт, который летал в 2002 году. У него были уникальные эксперименты. Нынешних туристов готовят очень серьезно.
- А как именно их готовят?
- Это техническая подготовка, физическая подготовка, научная, медицинская. Есть такой тренинг — выживание. Чтобы после посадки ты мог выжить в любых условиях. В наше время нормы были жестче. Мы, например, сидели в Воркуте. Хороший был такой мороз, ветер. Нас втроем засунули в спусковой аппарат, где мы должны были просидеть какое-то время, переодеться в теплую одежду, вылезти, разжечь костер, утром построить хижину из снежных блоков. Было выживание на море — там подъем с воды: вертолет твой аппарат за петельку берет и вытягивает на поверхность. Дальше несколько вариантов. Либо ты выходишь из спускаемого аппарата в воду прямо в скафандре — это если времени мало и аппарат тонет. Если нет, то существует специальный костюм — «форель». Нужно снять скафандр, надеть «форель». А шарик, в котором ты находишься, очень сильно болтает на море. И нужно переодеться и выбраться до того, как тебя укачает окончательно. Иначе потом придется долго отмывать летательный аппарат.
- Считается, что космонавты и туристы, которые летят в космос, должны быть идеально здоровыми. С развитием технологий этот порог как-то будет уменьшаться?
- Конечно. Если раньше с какими-то заболеваниями категорически было нельзя в космос, то сейчас можно подлечить и отправить. Раньше, например, если сотрясение мозга было — лететь нельзя. Сейчас, конечно, тоже списать могут. Так что голову лучше держать гордо, но осторожно. Но вообще летают-то не только спортивные ребята, старички тоже. Ничего, готовили их и сильно очень подтягивали по здоровью. К туристам
Экипаж корабля «Атлантис», в составе которого Борис Моруков летал в космос требования по здоровью, конечно, есть, но почти все можно решить. Одному туристу нужно было операцию на легкие сделать, на год полет отложили, он прооперировался — и пришел обратно.
- Вы летали в космос 13 лет назад и ждали этого полета, кажется, очень долго. Какие у вас были ощущения за день до того, как нужно было лететь?
- Я ждал этого двадцать лет, я так этого хотел, что думать мог только об одном — «не дай бог что-то произойдет». Поэтому когда у меня спрашивают — боялся ли я, когда эта штука затряслась и начала отрываться от земли, я всегда отвечаю — нет. Честно — совсем нет. У меня было чувство облегчения, потому что я понимал — все, отсюда меня уже не вынут. Если бы мне сказали — ты оттуда не вернешься, я все равно бы полетел. Настолько это уже было выстрадано. Но это плохо. Я никому этого не говорил. Сломя голову в космосе никуда нельзя лезть. Чем летчик от космонавта отличается? У летчика должно быть мгновенное принятие решений, а космонавту всегда лучше лишний раз подумать.
- И каково это — впервые увидеть космос?
- Я до того, как туда попасть, очень много принимал участие в экспериментах и думал, что мне сразу будет очень легко. Оказалось, что это совсем не так. Сразу же пришлось работать — снять скафандры со всех членов экипажа, сложить, убрать. То есть нужно было сразу двигаться, вертеться, шнырять из угла в угол. А мозг еще не успел адаптироваться: с одних рецепторов была информация — и вдруг ее не стало, а с других не было — и вдруг появилась. Поэтому чувствуешь себя поначалу не очень хорошо — тошнит. И достает это довольно сильно. Но в конце появилось время и в окошко посмотреть. А в окошке — Земля. И такая она хрупкая. Атмосфера оттуда — это такой маленький-маленький слой. И наша жизнь на Земле — она вся в этом слое. Кажется, чихнешь один раз — и не будет этой жизни больше. Океан из космоса невероятно красивый. Вообще, Земля — удивительно гармоничная, нет режущих глаз контрастов. Все такое плавное. Смешные вещи тоже встречаются: летишь над Америкой ночью — светло, а над Россией — темно.
- Вы фильм «Гравитация» видели?
- Нет, еще не видел. Но идея там правильная: космос здоровье калечит, а голову лечит. В космосе очень хорошо начинаешь понимать суть и важность вещей, которые казались совсем рядовыми.
- Там просто момент есть, когда героиня Сандры Баллок говорит, что чуть ли не больше всего в космосе ей нравится тишина. Такой на Земле вообще не бывает. Это правда?
- Там есть контраст — внутри корабля, особенно станции МКС, очень шумно: механизмы всякие, клапаны, туалет включишь — вообще рев невероятный, как под крылом самолета. А вот когда выходишь в открытый космос, первое, что давит на уши, — тишина. Вообще никаких звуков. Здесь это сложно понять.
- С невесомостью сложно справляться первое время?
- Навык нужен просто. Ты ручку отпустил, и она висит в воздухе — очень удобно, а потом отвернулся, и ее нет — улетела. Или ты летишь, например, по кораблю, и у тебя какой инстинкт? За стеночку схватиться. А тебя в таком случае — раз, и тут же закручивает. И все — с пути ты сбился. Но уже через два дня навык появляется: прилетел на место, зацепился ногой за крючочек, и все, уже человек. Мы в итоге так натренировались, что одним махом сквозь все люки пролетали. Спали мы на стене, к которой крепился
Мезосферические, или, как их еще называют, серебристые облака образуются в верхнем слое атмосферы. Они замерзают, превращаются в кристаллы и светятся после захода солнца спальный мешок: подлетаешь к нему, залезаешь и лямочками себя к стене притягиваешь. Какую-никакую, а поверхность чувствуешь. И уснуть легче.
- Помыться нормально тоже невозможно?
- Влажные полотенца или салфетки есть везде, так что как-то можно. А вот на «Мире» и душ был.
- Так вода же должна разлетаться?
- Это был специальный такой цилиндр, туда космонавт заходил, его закрывали: сверху лилась вода, а снизу насос ее втягивал, и так она попадала ровно на того, кто мылся. Космонавты очень этот душ любили. И банька у них там даже была. Воду и мочу на станции, кстати, перерабатывали. Получалась опять дистиллированная вода, которую потом расщепляли на водород и кислород. Водород сбрасывали, а кислород шел к экипажу.
- Правда, что возвращение переносится тяжелее? Что после полета почти всем нужна реабилитация?
- Нет. Бывает совсем по-разному. Вот когда я летал, со мной был еще один русский, мы вышли после полета, как будто ничего и не было. Как будто и не летали никуда. Там единственный момент был — когда делаешь резкий поворот, тебя чуть-чуть заносит, как пьяного. Но так бывает не всегда. Я видел много людей, которые возвращались. Кому-то очень плохо, а кого-то спрашиваешь: «Ты чего хочешь?» А он: «Закурить и выпить». Вот, кстати, многие не понимают, как курить бросить. А туда улетел — и все. Никак уже не покуришь.
- Но выпивать же можно?
- Выпивать — да. Лучше всего Гречко рассказывает, как выпивали в космосе. В чем раньше возили алкоголь? Это сейчас просто — пластиковая бутылка, и все. А раньше — в резиновой таре нужно было везти, чуть ли не в грелке. И сначала, когда бутылка полная, еще ничего. А вот когда остается только полбутылки и алкоголь мешается с воздухом, то непонятно, как их разделить. Там уже на что фантазии хватало, то и придумывали. Один висит в воздухе и держит бутылку у рта, второй взлетает над ним и бьет его по голове, голова дергается вниз, бутылка тоже, а потом по инерции жидкость из бутылки летит наверх, и тут важно умудриться ее ртом поймать. Другие вместе с бутылкой раскручивались. Есть уже верх мастерства — вылить алкоголь из бутылки, он таким пузырем растекается по воздуху. И вот его взять и через трубочку выпить. Но это уже высший класс. Тренироваться надо много, никакого вина не хватит. А так — алкоголь просто уплывет и осядет где-нибудь на фильтре потом.
- А еда какая-то удивительная есть? Или все в тюбиках?
- Нет, почему. На бирюлевском заводе, например, делают такие крошечные буханочки бородинского хлеба, которые покрывают желатиновой пленкой, чтобы крошки не разлетались. Кладешь в рот, пленка растворяется, и ты ешь вкуснейший хлеб. Но это очень дорогой продукт, и его в широкое производство не выпускают. Плавленый сыр очень вкусный. Омлет с ветчиной.
Вид на ночную Южную Калифорнию с космического корабля. Белое пятно справа — первый признак приближающегося утраСейчас слетать в космос стоит 35 миллионов долларов.
- Пятьдесят.
- Уже пятьдесят? А откуда такая цифра берется?
- Ну, во-первых, турист за эти деньги год живет на базе, и его тренируют. И это, кстати, одно из препятствий для многих. Потому что обычно такие деньги есть у крупных бизнесменов, а им свой бизнес сложно на год оставить. Южноафриканец наш, правда, оставил на кого-то. Он электронщик, программист. Я его спрашиваю: «Ты, наверное, в деньгах потерял сильно. Заплатил за все плюс бизнес оставил». А он такой: «Да ты что! Я вернусь и все эти деньги пять раз отыграю».
- Как это он пятьдесят миллионов долларов в пять раз умножит?
- Ну, во-первых, книгу напишет. Потом он еще сказал: «У вас тут столько идей витает в воздухе. Их только нужно знать, как украсть и потом применить правильно». Так что эти люди знают, что делают.
- Сейчас многие компании занимаются разработкой космического туризма. Американские частные компании Virgin Galactic и Space Adventures уже продают билеты по 5 миллионов долларов. Тоже немало, но все-таки не 50. Не думаете, что в итоге будущее космического туризма именно за частными компаниями?
- Ну а что они предлагают? Это же пока только либо суборбитальный полет — резко наверх и сразу вниз. Либо одно- или двухвитковый полет. То есть, кроме дискомфорта, человек особенно ничего почувствовать не успеет. Ну да, фотографию себя в космосе сделает, картинки увидит, невесомость немножко почувствует. Все это уже не новые на самом деле истории. Мне посчастливилось встретиться с Лозино-Лозинским (советский авиационно-космический разработчик. — Прим.ред.), когда он еще был жив. И он рассказывал, что устал нашим чудакам доказывать, что «Буран», который он сделал, на самом деле не так нужен. Что есть проект более важный — проект маленького самолета, который летал бы в космос. Там в одном из отсеков можно было ставить модуль для пассажиров — кабину на 15 или 20 человек. Нужно было 3 миллиарда долларов. По космическим меркам очень мало — крадут больше в районном масштабе. И вот эти 15 человек могли инструкторы отвязать, чтобы они полетали немного, прочувствовали все. Что-то они могли посмотреть, узнать. Вот этот проект уже был — даже в металле. Вообще, если люди хотят, пусть летают. Но для меня космос — это прежде всего профессия. Хотя в туризме я дурного ничего не вижу, люди эти вызывают у меня уважение. Все они незаурядные, чокнутые по-хорошему. Думаю, массовым развлечением это все-таки не будет. Потому что космос — это не только полет, это инфраструктура, производственные мощности. Будет спрос, появится, конечно, и это. Вопрос — когда.