Русская музыка Отечественные артисты на зарубежных лейблах

1. Proxy + Turbo Recordings

«Был 2006 год, я записывал минуса для русских рэперов и устраивал вечеринки в составе местной промогруппы. Сделал парочку треков, которые был бы рад поиграть у себя на вечеринке, выложил их на MySpace, который тогда поднимался. Потом думаю — а чего бы мне их не попробовать подписать? Начал их отсылать каким-то непонятным лейблам. Два из них, помню, были Boysnoize Records и как раз Turbo. То есть я даже не знал, что такой лейбл Turbo существует, — на странице Boys Noize нашел в топ-друзьях Тигу, у которого тогда был хит «You Gonna Want Me». Подумал — отошлю ему до кучи. А на следующее утро пришел ответ от его брата, который следил за его MySpace. Так и началось. Руки у меня немного затряслись — в российской практике такого мало было на то время. Были «ППК», а после них я о таком не слышал. И вообще я об этом бизнесе ничего толком не знал, а тут крутой чувак сам мне ответил. Где-то полгода мы даже не виделись, а потом они пригласили меня поиграть на вечеринке лейбла. Разговаривал с менеджером по скайпу, за первым релизом последовал второй и так далее.

Я сразу начал работать на зарубежный, в основном европейский, рынок. Этап развития в своей стране прошел мимо меня — я ничего не предпринимал для того, чтобы подняться в кругах местных диджеев. Когда я начинал, я не знал ни одного российского лейбла, и потом сделал свой. Во всяком случае, я не видел ни одного, который работал бы на заграницу, сидя тут локально. Так что российские лейблы мне ничего не предлагали. Были драм-н-бейсовые в Питере — я еще до Прокси туда что-то отсылал, но меня не взяли.

Раньше был дух среди музыкантов — подписаться на лейбл к чуваку, которого знаешь и респектуешь. А потом рынок ушел от физических носителей — ни винил, ни CD не продаются, все в диджитале. Лейблу, чтобы выпустить пластинку, нужно вложить деньги в производство пластмассы, дизайна и всего такого, но они мало этим занимаются, потому что боятся потерять деньги. Из-за этого показывать музыку людям стало проще. Ты музыкант, у тебя есть трек, его можно выложить в паблик, или к себе на страницу, или на Soundcloud — и люди поперли слушать. Они настолько привыкли качать бесплатные mp3, что никаких проблем с этим не возникает. Я делал микс для американского радио и свой трек для него скачал из «ВКонтакте». А чего нет? Чтобы долго не искать. Да, если ты делаешь все сам, у тебя не будет такого размаха популярности, как через лейбл: он платит и промокомпаниям, и радио — в общем, толкает во все стороны, чтобы как можно больше людей о треке узнало. Но ноги все равно растут от музыки. Я резидент Turbo, у меня выходили треки на Mau5trap и Sotto Voce, ремиксы были много где — даже вроде на Virgin. Можно этим погордиться и галочку себе поставить, но если трек — фуфло, он и будет фуфлом. А если хороший, он и без Virgin хорошо продвинется.

Когда дело дошло до альбома, чтобы выпустить его получше, предыдущие менеджеры решили разделить рынки и отдать Turbo Европу и остальной мир, а Dim Mak — Северную и Южную Америку. Им виднее. К тому же мы со Стивом Аоки поддерживаем отношения, хоть и в музыке далеко разошлись. Что касается Mau5trap — я давний фанат образа жизни Deadmau5, и у меня была идея выпуститься на его лейбле. Показал менеджеру с лейбла треки — тому понравилось, и все, релиз готов. В основном лейблы не вмешиваются в музыкальный процесс. Я делаю, а они смотрят, куда это пристроить. 

Особого отношения на Западе из-за того, что я русский, не чувствую. Я ничего тут толком не вижу, кроме студии, — жизнью вокруг не особо наслаждаюсь. Вот как на Mau5trap вышел трек, я посмотрел паблики и увидел, что половина людей даже не всекают, что Proxy русский. И обложка у меня была для русских жителей странная — мой логотип в виде серпа и молота в диджитал-исполнении, а под ним название трека «Whores». Писали типа «…, кого это они хорес называют? Серп и молот, то есть бывший Советский Союз, — шлюхи?» Такие полухейтеры от, наверное, незнания. Когда логотип появился, уже не помню. Вся эта история с Советским Союзом на Западе многим интересна. Я большой фанат фильма «Хищник», и мы объединили серп и молот с изображением таймера из «Хищника» — получилось здорово. То есть это прилепилось и поперло, не было осознанным планом.

Из-за последних событий особого отношений к себе тоже не чувствую. Санкции идут как бы вне политики — ну и из-за санкций, по моему мнению, только здесь переживают. Там ничего об этом не говорят, особенно в музыкальных кругах. На самом деле санкции наложены на близких к президенту людей. Вот если отменят визы и закроют границу в Россию, тогда нам всем будет весело. А пока все окей.

Я всегда мечтал попасть на XL Recordings — там были и The Prodigy, и Basement Jaxx, и Jonny L. На тот момент XL уже подписывал необязательно андеграундных и скорее даже не андеграундных, а больше масштабных музыкантов. И после разогрева The Prodigy в пяти городах, после микса для них этот шик потерялся. Да и The Prodigy сейчас издаются на своем лейбле и про XL не вспоминают. Так что я с этим перегорел чуть-чуть».

«Я узнал о Proxy, когда он оставил сообщение на MySpace Тиги. Зашел на страницу Жени, послушал «Destroy» и сразу понял, что вот — действительно уникальный талант со своим, очень мощным голосом. Повлияло ли на мой интерес то, что он из России? Честно говоря, это все лишь несколько усложнило. Поначалу Женя и я с большим трудом общались друг с другом на английском языке, а уж оформление виз и всяких разрешений на работу — вот где был настоящий кошмар. Я думаю, что это плохо повлияло на его карьеру в самом начале, но вообще преодоление трудностей — часть его артистической личности. Мне кажется, что слушатель Proxy может представить, в какой именно стране, в каком мире создавалась его музыка — а это одно из важнейших качеств в любом искусстве.

Записи Proxy всегда чуть-чуть отличались от музыки, которую мы обычно выпускаем, так что подписывать его было рискованной затеей. Но я верил в него, и мне очень радостно, что все получилось так, как нужно. Особенно мощно его записи звучат вживую. Конечно, меня расстраивает, что в то время, когда так много дерьмовейших, ужаснейших EDM-продюсеров становятся знаменитыми, рост Proxy заметен не так сильно. Но мне нравится, как у нас идут дела. А политика на музыку никак не влияет — по крайней мере пока».

Talking Bush и Pinkshinyultrablast + Shelflife

«Я запустил Talking Bush в 2015 году. Эду Маццукко из Shelflife мою музыку (трек «Tell Me») скинул его друг Хосе Антонио, который навел на меня еще пару своих друзей-блогеров и вообще мне неплохо помог. Я даже его нашел на фейсбуке и спасибо ему сказал. Забавно, кстати, но «Tell Me» и правда как-то заинтересовались более-менее серьезные люди, у меня раньше такого не было. Я же просто интернет-музыкант, если так можно сказать. До TB у меня основным проектом был Neverover!, с 2010 года. Всю музыку всегда бесплатно выкладывал в интернет, сам себя пиарил поначалу. В итоге на русской чип-сцене обо мне чуть-чуть да знают. Оба проекта я делаю один. Я вообще все люблю делать сам, ибо музыка — это такое дело: мне надо, чтобы в моей все было так, как я хочу.

Не то чтобы это было все неожиданно — Shelflife не Sony Music, а небольшой инди-лейбл. Я сперва, как увидел сайт их, подумал, что опять какое-то дно попалось, лол. Но потом я увидел знакомые имена, обрадовался, проверил пару неизвестных групп оттуда и понял, что для релиза EP это самое то. Хороший лейбл с хорошей музыкой. Пофиг, что маленький, зато музыка там годная. Я EP мог бы свести за неделю, но немного налажал с записью вокала, пришлось оттянуть все. Плюс просто тусовался и прокрастинировал уже где-то месяц, но, правда, скоро все будет, я все же по чуть-чуть да сводил весь месяц. Моей музыкой лейблы вообще не интересовались сами, это я им всегда писал. У Neverover! были релизы на 8081, Qulture Production. На дивиденды пофиг, ничего о них не думаю. Заплатят чего — так ладно, деньги мне не нужны. А пиариться я и сам умею.

Лейбл мне пока не нужен, а через пару лет понадобится, по моему плану. Он нужен, чтобы и всякие снобы тоже заметили, которые тащатся не от музыки, а от того, где она выходит. Это жалкие людишки. На них я не ориентируюсь. Благодаря лейблу обо мне просто может узнать больше простого люда, для которого я и пишу. Да, музыку до них мне важно донести.

Сейчас я прокачиваюсь во всех смыслах. Talking Bush далеко не финальный мой проект, через пару лет я создам проект еще круче, если понадобится — еще и еще. До тех пор пока не пойму, что уже пора лезть на серьезные лейблы. Сейчас у меня ламповая музычка, но мейнстримом не пахнет. Не то чтобы я в будущем хочу быть мейнстримовым музыкантом, я хочу быть своеобразным, что ли, и качественным».

О сотрудничестве Pinkshinyultrablast с лейблом Shelflife читайте здесь.

«Я был фанатом Pinkshinyultrablast довольно долгое время — очень нравился их первый EP. В прошлом году их британский лейбл Club AC30 спросил, хотим ли мы вместе поработать над их новым альбомом. Конечно же, мы хотели! «Everything Else Matters» — грандиозная запись! Talking Bush же я узнал благодаря одному другу на фейсбуке, мне очень понравились песня. Рады поработать с Никитой над его будущими записями.

То, что эти музыканты из России, не играло особой роли. Мы работаем с группами по всему миру; цель одна — делать замечательную музыку. Сегодня все живут в интернете, все есть в фейсбуке, так что какая разница, находятся музыканты в 40 километрах от нас или в 20 000? Мы, кстати, работали еще с одним музыкантом из России в прошлом — White Wishes. А вообще мне много русских групп нравятся: Motorama, Aerofall, Palms on Fire, Galway — это из недавних».

Pompeya + No Shame

«Во время работы над альбомом «Tropical» мы параллельно занимались рассылкой имейлов о себе по всему миру. Один из таких имейлов попал молодому букинг-агенту из Лос-Анджелеса — Джонатану Корнману, который впоследствии стал нашим агентом и менеджером. Он, в свою очередь. разместил несколько треков на своей дружественной колледж радиостанции в Майами. Марко Вичини, владелец лейбла No Shame, услышал один из треков по радио в своей машине. Ему так понравился этот трек, что он поехал на станцию, попросил список всех треков, которые были в эфире в тот день, нашел нас и написал большое письмо с предложением о сотрудничестве. Это было в 2012 году

Других вариантов лейблов у нас нет. Хотя вру — есть какие-то люди с RCA и Columbia — все они смотрят, как группа будет развиваться дальше. Сейчас мы неинтересны таким крупным лейблам, но и они нам тоже не особо интересны. Быть на небольшом лейбле, зато с бюджетами — это плюс в сегодняшнее время. При этом мы сформировали (и продолжаем формировать) команду. которая работает на продвижение группы. Это профессионалы, которые наняты отдельно.

Идея быть международной группой была всегда, мы ее развиваем. Есть ощущение, что немного уже засиделись в России, но все идет как идет — мы долго добивались у себя на родине того, что сейчас имеем. Теперь мы, по сути, должны пройти такой же путь в США. Альбом «Real» стал первым релизом в Штатах, который одновременно выходит и в России. Сам по себе факт, что лейбл вкладывается в развитие группы — это уже есть приличный  «дивиденд» для нас. Это очень облегчает нам бытие — лейбл не имеет никакого отношения к нашей деятельности в России, и поэтому все, что мы можем заработать здесь, мы оставляем себе. С другой стороны, вложения рано или поздно придется возвращать, это естественно. Но мы все работаем на успех, на экономическую окупаемость в том числе.

Лейбл вкладывается в клипы, в запись альбома, в пиар и так далее. Тут есть свои минусы — да, мы часто конфликтуем по разным творческим вопросам, но по большому счету лейбл в творчество не лезет. Конфликты носят локальный характер: например, последовательность треков на альбоме. Летом они сняли нам клип «Does», который категорически не понравился группе и российской стороне в целом, мы не следили за процессом и поэтому увидели клип вместе со всеми. Никак нельзя было на это повлиять. Это побочный эффект от работы в международной команде: Россия, Доминикана, США — разные люди, разные ритмы, разные вкусы — иногда происходят несостыковки. Но мы не корпорация монстров, большинство людей в команде все-таки объединяет именно любовь к группе. Ментально доминиканцы близки к тому, как делаются дела в России. Присутствует элемент дружбы — «братан», «красава» и все такое. Мы стараемся не допускать перегибов и не переводить дружбу в ущерб делу. В России особое отношение проявляется только в том, что традиционно люди смотрят на Запад с преувеличением — многие уверены, что мы уже сделали суперкарьеру в США. 

А так все ровно. В США никакого особого внимания к нашему происхождению нет, или пока мы не на том уровне, чтобы это почувствовать. Иногда люди на концертах спрашивают, откуда мы. Но чаще всего это мало кого волнует. В Америке каждый человек откуда-то.

Успех для нас (наверное, и для всех) определяется в первую очередь одним фактором: собираемость на концертах. Часто бывает, что группа имеет достаточно известный трек, но по-прежнему играет в полупустых залах. Никто не знает, когда происходит этот переход в иное качество, но мы, конечно же, не воспринимаем ремикс или интервью в журнале как элемент успеха. Это элементы продвижения, шаги большого пути.

Обязательное ли условие для русской группы, которая стремится на Запад, зарубежный лейбл? Конечно. Второе условие — это самим находиться за рубежом».

«Один из боссов нашего лейбла поехал в Майами. Он и его друг слушали в машине радио, по которому крутили инди и электронику. Они услышали песню — не помню точно какую, наверное «Slaver», — и такие: «Ух ты, какая песня, кто это поет?» Позвонили на радио, узнали, что это группа Pompeya, о которой никто из нас не слышал. Так все и началось.

К счастью, все участники группы говорят по-английски, да и на каком языке их песни, для меня особой роли не играло — я сам музыкант и больше внимания уделяю не словам, а музыке. Была небольшая проблема с правами, когда мы перевыпускали «Tropical» и «Foursome» в США, но вообще других трудностей не было, кроме разве что самого процесса заключения контракта. Тут расстояние все сильно усложнило. Потом они долго смотрели, что из всего этого получится, и в конце концов, где-то через год, у нас все получилось. Иногда чего-то по-настоящему хорошего нужно подождать.

Вообще, я из старшего поколения — мы в молодости считали Россию кем-то вроде врага из-за холодной войны и всего такого. Ну знаете — ох уж эти русские. То же самое было у вас по отношению к американцам, надо думать. Но есть культура, а есть политика.

Конечно, тот факт, что Pompeya из России, а поют при этом по-английски, подогревает к ним интерес. И да, это помогало нам с промоушеном и PR, потому что у журналистов была дополнительная информация, о чем писать. В то же время то, что песни с «Tropical» и «Foursome», которые мы перевыпустили тут, уже были известны какое-то время в России, наоборот, не сыграло нам на руку. Ну то есть журналисты гуглили и видели — ага, это старье какое-то, не будем про это писать. Даже несмотря на то что до этого по лицензии музыка Pompeya в США не выходила и никто про это не знал.

Если музыка хорошая, нам совершенно все равно, откуда она. Наш офис находится в Бруклине, но у нас есть музыканты и из Канады, и из Мексики. Может, если они будут из «Исламского государства», тогда мы их не подпишем. Мейджор-лейблам в прошлом было важно, как выглядит группа, — нам вообще на все наплевать. Пусть музыка говорит сама за себя».

Love Cult + Night School

Иван Афанасьев и Аня Куц, музыканты Love Cult: «Когда мы начали играть (в 2009 году), все важные контакты происходили на закате MySpace. Мы отправили первые записи паре американских и британских лейблов, тут же договорились, подобрали артистов по духу для сплитов, им тоже понравился наш материал. Буквально дело пары сообщений и нескольких международных бандеролей. Нам интересно исследовать всех и все. В самом начале мы сильно вдохновлялись американской и финской сценами (и Иван какое-то время учился в Финляндии), главным вдохновением были центральноевропейские панки и британские локальные сцены. На тот момент у нас было мало единомышленников, и мы, и они готовы были выпускаться сами и выпускать друг друга. Можно сказать, мы были маленькой тусовкой, которая очень хотела путешествовать, а всем вокруг было как-то пофиг. Долгое время мы варились в кассетном лоу-фае, важна была идея и настроение, и, собственно, мы общались с близкими по духу американцами в основном — Stunned, Brave Mysteries, и британцами — например, My Dance the Skull.

Мы не часто, но систематически посылаем демо [разным лейблам], но это лишь повод для общения, ни к какому сотрудничеству они никогда не приводили (за исключением пары ремиксов). Наш первый LP вышел на Public Information, они сами написали нам на Soundcloud. Такая же история была с EP «Know». Что любопытно, оба лейбла предлагали «выпустить что угодно на виниле». Им не был принципиален факт эксклюзивности, они даже не прочь были переиздать старые кассеты. Но мы не очень любим делать одно и то же, поэтому всегда готовили новый материал.

Современная инди-сцена — очень витиеватая структура, финансовые вложения всегда нужны достаточно большие, поэтому нам кажется логичным, чтобы лейблы что-то конкретное предлагали нам. Иначе получится, что мы просим: «Пожалуйста, вложите в нас деньги, посмотрите на нас». Мы, грубо говоря, просто отвечаем запросам. Так и получается, что мы выпускаем разные вещи в разных местах. Мы не изменяем своему видению, и каждый лейбл может по-своему это кому-то преподнести.

Наверное, только лейбл Public Information вмешивался в процесс, да и то по нашей просьбе. Мы немного пасовали перед форматом винилового альбома с серьезной дистрибуцией и поэтому послали им все заготовки, что у нас были. А потом последовало шесть месяцев конструктивной критики, коллективных обсуждений, перезаписей. В результате обе стороны очень гордились результатом. Мы остались собой, а грамотная критика со стороны помогла выкристаллизовать наше видение. Нет, большего вмешательства, наверное, не нужно. Было бы круто, если бы лейбл подкидывал оборудование или каких-то инженеров, но для нас нет смысла работать с лейблом, для которого ты — деталька конструктора.

На Западе, пожалуй, чувствуется легкое опасение и недоверие из-за происхождения, но только на первых порах. Мы экзотичны для них, с экзотикой всегда страшновато работать. Но политика вообще никогда не влияла, мы ее особо не касаемся. Все внимательно следят за новостями, иногда просят прокомментировать, но музыка решает все. А вот в России в какой-то момент мы стали чувствовать интерес и уважение из-за того, что где-то выпускаемся и выступаем за рубежом. Это вроде и приятно, а с другой стороны — когда мы делали абсолютно те же сеты, то насмешки, шуточки и пренебрежение, резко сменяющиеся на признание, просто доказывают то, что своего мнения или системы ценностей здесь нет. И с критикой, и с клубами все на зародышевом уровне. Очень похоже на то, каково быть странным малым в старших классах.

Ощущение успеха — фикция. Наши критерии — красота, величие и глубина музыки. Нам много есть над чем поработать. Мы сделали несколько неплохих вещей. Но еще многое нужно сказать. Когда мы сами будем ошеломлены величием и красотой своего материала — это будет успех. Как писалось в «Метрополе» — мы делаем это для себя, но не против, что вы смотрите. С российскими лейблами мы не сотрудничали. Нам кажется, было бы много какого-то напряжения и жевания соплей.

Есть много лейблов, которыми мы вдохновляемся. Но выпуститься у кого-то для нас не цель и не мечта. Если они нас знают, но не выпускают — значит, мы не соответствуем их видению. Это нормально. Мы ищем свою музыку, свой звук, свой подход. Если кто-то хочет это выпустить и продвинуть — круто. Нет — окей, мы и так в порядке. Сидим, работаем дальше». 

«Моя подруга Лана отправила мне музыку Love Cult несколько лет назад. Я решил связаться с ними, когда услышал их ранние кассеты и дроуновые записи. Мне понравилась атмосферность их музыки, внимание к деталям и загадочность. И еще то, что они продвигают свою сцену, свой музыкальный язык и эстетику куда-то за привычные пределы. Тот факт, что они из России, особенно ничего не значил — ну, кроме физической дистанции и почтовых расходов, то есть практических проблем. Никакая музыка из России меня в данный момент сейчас больше не интересует, но, признаться, я вообще не задумываюсь о географических границах. Музыка есть музыка; она может меняться — мои уши так или иначе всегда будут открыты всему новому».

Первая часть материала о русских артистах на зарубежных лейблах вышла на сайте «Волна»