Петр Буслов: «Я считаю, что снял хороший фильм. Его будут любить и ненавидеть»
В прокат вышла «Родина», над которой автор «Бумера» работал последние несколько лет. Пока это неоднозначное кино делит аудиторию пополам, «Афиша» расспросила режиссера о России, об Индии и о том, почему слова «мы — говно» в его фильме не стоит понимать буквально.
- Я знаю, что есть режиссерская версия и она значительно длиннее фильма, который зрители увидят в прокате.
- Есть отдельная версия, прокатная получилась короче на 10 минут. Пришлось подрезать некоторые хорошие панорамы, первую часть сделать пободрее.
- Еще бодрее?
- Да, еще бодрее. Срезали какие-то вещи — классные панорамы, которые вводили в сцену, изобразительные красоты. Ну поджали, ничего. «Kill your darlings» это называется. Немного жалко, но пришлось сделать.
- Вы придумали этот фильм девять лет назад — как это вообще возможно, работать над идеей 9 лет, а потом упаковать ее в 2 часа 20 минут?
- Ну работать… можно и так сказать. Собирать по крупицам материал для фильма скорее. Не то чтобы я вступил 9 лет назад в запуск. Это время, которое прошло с того момента, как я задумал идею. На все это понадобилась какая-то жизнь. Не то что работа над фильмом, а полноценная жизнь: чтобы этот фильм сделать, мне нужно было повзрослеть, прожить время. Нужно было, чтобы у меня возникла семья, дети. Весь этот процесс фильм в себя вобрал. Когда я впервые оказался на съемках в Индии, я был поражен этим невероятным местом и захотел оттуда привезти фильм. Какой фильм — сначала было непонятно. Просто фильм.
- То есть все началось с места.
- Конечно. С места, со встречи с индусами, с нашими соотечественниками там, с индийской культурой. Невероятные эмоции людей, которые этих эмоций совсем не стеснялись. Внутри города мы постоянно что-то делаем, у каждого своя роль, а там такого нет. Там люди гораздо более открытые. И сами индусы этому способствуют — они очень добрые, дружелюбные. У них такие лица… сначала ты думаешь, что они что-то от тебя хотят, а потом понимаешь, что они просто так живут. И вот эти все вещи — они тебя цепляют, прорастают в тебе, и дальше ты с этим существуешь. О них хочется рассказать. И чтобы не сделать фильм любительским, личным, — я же не документальный режиссер, — я стал собирать истории. Там каждый занят чем-то своим, и все точно так же делают свои дела, но изменены законы, по которым мы здесь живем, — законы материального мира существуют в меньшей мере. Не в тех формах, в которых здесь.
-
1/3 -
2/3 -
3/3
- На фильм вас вдохновила Индия, но называется он «Родина». «Родина Петра Буслова» даже, если внимательно на экран вначале посмотреть. Важнее все-таки оказалось поговорить о нас здесь, чем о них там?
- Ну конечно. Конечно, это именно то, что сейчас с нами происходит. Потому что… У каждого человека есть выбор, и каждый внутри себя задает вопрос: что такое правда? Каждый. А действие фильма, который называется «Родина», происходит на нашей так называемой планете. Мои герои — каждый из них вырван из контекста, у каждого есть самостоятельная жизнь. Кто-то — чиновник в министерстве, кто-то студент, кто-то женат несколько лет, кто-то — богач, который не понимает, как ему общаться со своей дочерью и как ему быть со своими богатствами, на которые он потратил жизнь… Это все с людьми действительно случается. Они в какой-то момент оказываются там и задают себе вопросы — и сталкиваются с такими обстоятельствами, с таким объемом осознания, с которым они здесь не сталкиваются. Почему? Потому что здесь у них нет времени на это. Дело даже не в месте. Конечно, Индия как сердце земного шара эти вещи катализирует. Про Гоа вообще вы же знаете что говорят? Что там Шива с Парвати находились в состоянии невероятной любви, поэтому до сих пор такие магические вихри вьются. И вот все эти люди там оказываются и думают: а зачем я живу? А что с нами происходит? А как можно сказать «я тебя не люблю»? Находиться вот в таком состоянии, смотреть на море и сказать человеку: «Я тебя не люблю». Ты должен к этому прийти, ты должен это осознать в эту секунду. Надо осознать, что ты врешь себе все эти годы, врешь человеку, который тебя любит. Это же стоит каких-то невероятных усилий! Здесь у нас этого не происходит, а происходит там. И я это видел, это наблюдал, я знаю об этом.
- С вами там тоже что-то такое случилось?
- Что кому-то сказал, что «не люблю тебя»?
- Или еще что.
- Ну конечно, конечно! Это все несколько лет со мной происходило. И даже если я про себя не рассказываю, фильмы про себя не снимаю, я занимаюсь тем, что показываю какой-то срез, в котором это происходит, основанный на моих наблюдениях, моих встречах. Он есть, он существует! Я видел людей, которые… Многие не понимают, что такое родина. Многие говорят про то, что «нас не обманешь», что «нам не впаришь». Все повырастали — и все все понимают. Но есть куча людей, которые не нашли себя в жизни, не успели, не пристроились, многим не повезло. Это жизнь! И не вся страна существует так, как Москва. Это здесь кому-то везет, что удается многое постичь. А вся страна живет достаточно тяжело. И в Индию-то приезжают люди со всей страны — там я разные слышал беседы и наблюдения про то, что здесь происходит. Людей как будто бы выпускают из ППК, и они начинают рассказывать, говорить, задумываться. Почему так?.. А если говорить честно и объективно, народ бежит уже несколько лет в поиске новой родины, нового места.
- И у всех, кто за ней куда-то уехал, складывается в голове какая-то воображаемая коллективная родина.
- Конечно, все бегут, но в какой-то момент каждый понимает, что никуда ему не убежать из своей головы.
- Название опять заиграло новыми красками!
- С этой планеты не убежать никуда. И где моя родина? Она здесь или там, наверху где-то. Мне кажется, она там где-то светится. Отсюда не видно.
- То есть паспорт жечь, как ваш герой делает, тут бесполезно.
- Ну сцена с паспортом — это, я думаю, расшифровывать не нужно. Это желание каждого человека обрести некую свободу, которая не зависит ни от каких социальных канатов. Поэтому, находясь в состоянии… Ух, не хочу полемизировать на страницах вашего журнала.
-
1/3 -
2/3 -
3/3
- Именно нашего?
- Да нет, вообще любого! Не хочется расшифровывать. Глупо, что режиссер должен про это рассказывать. Это тоже часть нашего современного мира — что мы должны, рассказывая, продвигать фильм. Но это же чушь собачья.
- Вам кажется, что вообще ничего не надо говорить?
- Нет, что-то надо, конечно. Но фильм — это некий акт свободы. Он не имеет прямого и определенного отношения ни к политике, ни к нашей стране. Это бред — фразу Макара «Русские, мы говно!» брать на знамена или, наоборот, предъявить мне за нее претензию. Я никого не хочу обидеть, но давайте вспомним «Брат». «Брат-2» — наша классика современная, его все любят, но что делать с фразой «Не брат ты мне»? Она там есть, ее оттуда не выкинешь.А дело в том, что нельзя же высказывание героев в конкретной сцене, в конкретной ситуации вот так доставать, отделять от контекста и говорить, что это высказывание фильма.
- А как вам вообще удалось выбрать, про что эта история? Есть такое ощущение, что в этом фильме главным стало ваше собственное отношение к героям. Не связанное на самом деле конкретно с тем, что они русские, а связанное с тем, что они люди. Вы о них говорите иначе, чем говорили раньше. То есть фильм «Бумер» тоже можно было «Родиной» назвать, но он же так не назывался, это была совершенно другая история и совсем другой угол зрения.
- Начнем с того, что «Бумер» — это студенческая работа. Он, конечно, большой получился… И можно было его действительно назвать «Родиной», потому что в какой-то момент он давал показательный срез.
Да мне сами люди и интересны. Мне интересно за ними смотреть, наблюдать, интересно раскрывать их характеры. Сейчас мне тоже, получается, интересен определенный срез общества — неспроста в фильме такое количество героев. Они не знают, как жить, и не знают, что будет завтра, но они живые, и мне важно показать, что с ними все это происходит. Что героиня может сказать, когда муж приезжает за ней в другую страну: «Я не хочу назад!» Это ведь удивительно — а она это проживает.. Для меня, например, страшным является высказывание: «Я не люблю свою родину». Может быть, с этим и выбор названия связан. Жуткая вещь — так сказать про землю, которую когда-то, защищая, залили кровью наши предки. А кто-то может, и что он тогда — предатель, дезертир? Нет, так тоже нельзя говорить. Но это существует! И он говорит, потому что не может молчать, не может врать. Вот что с ним происходит. Он говорит это вслух. И он возвращается сюда, и он живет здесь. И вот главное послание: никуда ты не денешься ни от земного шарика, ни от своей родины, ни от себя! Тебе придется прожить эту жизнь — отсидеться в тени не получится.
Осознавать жизнь, которая происходит здесь как конечный вариант существования, — это просто смешно. Будет много воплощений еще — и до и после. И родин тоже будет много у каждого из них. И у нас с вами тоже, только не здесь, не в этой жизни.
Если говорить про «Бумер», то это было про потерянное поколение 70-х. Вот недавно весь фейсбук фотографии из 90-х выкладывал. И все такие: о, фотографии из 90-х! А они встречаются, те люди из 90-х, про которых я тогда снимал, я со стороны смотрю — а их мало осталось, каждый третий помер. А в «Родине» — братья и сестры этих людей, которые выросли и которые не знают, что делать с сегодняшним миром. Он вроде бы и не такой изменчивый, и не такой противоречивый сегодня, так-то у них гладко все идет, но вопросы остаются. Вот они и ищут — самолеты улетают в Америку, в Индию, в Таиланд. Это жизнь. Что с ними там дальше происходит? Безумная тоска! Тоска по стране? Да, конечно. По родственникам? Да, конечно. Но, я думаю, еще и по чему-то другому. По тому, что здесь вот у нас живет (показывает на сердце). А название — ну конечно, громкое у моего фильма название. Но оно такое и должно быть.
Мне, кстати, Баста очень классную песню написал — фильм посмотрел и написал. Вот ему удалось очень точно, по-моему, прочувствовать и выразить то, что в фильме есть. Хотите, включу? Это сумасшедший хит, по-моему. Я должен поделиться. - Включите,пожалуйста.
(Петр Буслов ставит с телефона вот этот трек, на который тогда еще не было смонтировано видео.)
- Круто.
- В общем, я считаю, что снял хороший фильм. У меня никаких сомнений по этому поводу нет. А я к себе отношусь строго, просто так говорить ничего не буду.
- А вы слушаете, что люди про него говорят?
- Я, конечно, слушаю. Я знаю, что мнения уже резко разделились, но это так всегда с моими фильмами. Они, может, с первого просмотра не идут, но потом всегда свое добирают. Этот фильм будет жить — мне это уже сейчас понятно. Это даже не моя заслуга, он возник, потому что… так небу было угодно. Поэтому он будет работать, его будут смотреть. Будут любить и будут ненавидеть. Это нормально для произведения. Для хорошего фильма лучше не пожелаешь.
- А за что бы вы хотели, чтобы этот фильм любили?
- За что? За честность, за правду.
- А еще?
- Там актеры хорошие.
- Очень хорошие. Местами даже не веришь, что в русском фильме на экране так живо люди разговаривают. Про Волкову, например, вообще сразу хочется отдельный фильм посмотреть — кажется, что она и не играет вовсе это все.
- Да, эта сцена, где она домой не хочет, — одна из самых моих любимых. И до этого, с огнем — она там на богиню Кали похожа. Так, кстати, случайно вышло — мы собирались снимать пои, но сцена была дневная и у бассейна, пои совсем в ней гасли. И я увидел эти огненные полукружья у девочек, файерщиц. И понял — оно.
- То есть эта Кали случайно в фильме появилась. Много символичных деталей так закрались, или все-таки большая часть — продуманные?
- Много, конечно, было продумано — и придумано заранее. Но есть куча вещей, которые сложились прямо в процессе: например, мистер Пинк, который воплощает в себе образ нашего мира и на рейве неотступно за одним из героев следует. Он возник буквально за день. Мы репетировали, было освоение объектов, очень сложно было снять эту сцену, не так много времени было, огромное количество людей… А никто же не хочет сниматься в фильмах, ребята отдыхать хотят. Не затащишь, в общем, рейверов на съемку. Ну и показывают мне подбор актеров массовых сцен, и попадает мне случайно это видео с чуваком, который в сумасшедшем гриме делает на пати эти безумные телодвижения, этот танец. Я говорю: «Где его взять? Срочно чтобы он был!» Искали, искали его, на второй день обнаружили. «А что я должен делать?» — «Ходи за ним и передразнивай». Поставил задачу, и возникла невероятная штука! Он стал таким проводником вот в этот мир, в который спустились герои. Действие фильма же начинается на небе, и потом герои спускаются, собственно… не будем называть, что это такое, все понимают, что это за место.
Такая же история была с собакой, которая потом приходит к Отцу на пляже. В общем, Гоа мне, конечно, помогал. Мы приехали на объект, на освоение, для сцены трипа отца, и нужна была собака. Я спросил, где взять в Индии вообще дрессированную собаку, мне ответили: «Они у нас тут так живут везде, мы их не дрессируем». Потом все-таки нашли дрессировщика, он приехал, у него свита человек в пять — у них же там, знаете, все наоборот делается. У нас один человек на площадке может три должности совмещать, а у них на одно дело — по десять людей. - С подтанцовкой.
- Да. И вот этот дрессировщик привел собаку какую-то странную, с хвостом облезлым. И вдруг прибегает собака черная с соседнего пляжа. Прибегает, начинает играть, нюхать что-то. Чем-то мы ее угостили, она еду с удовольствием съела. Я говорю: «Узнайте, кто ее хозяин, эта собака должна быть завтра на съемках». На следующий день, естественно, никакой собаки нет, приходит какой-то другой индус, приводит уже какую-то другую собаку, тоже облезлую, но черного цвета. Я говорю: «Снимать не буду, пока не будет собаки». И уже вся администрация встала на уши. Привели этого пса, а он такой добрый, улыбается, в ошейнике, и мы его в кадр запустили. И он очень здорово все сделал для неученой собаки, которая никогда не снималась в кино. Приходил, слушал. Это ведь реальная история: собаки приходят ночью на пляж к людям, которые нуждаются в помощи. Они теплые, а там ветер дует холодный, морской, и собака приходит, греет. Ко мне тоже приходили. Они видят, что человек в таком состоянии, и они с ним играют, отвлекают его. Очень добрые. В Индии считается, что собаки — это бывшие воришки и они пытаются исправить свои предыдущие существования таким образом, помогая людям.
- Одна из самых мощных сцен — этот трип и эпизод перед ним, в котором герой Смолякова на толпу рейверов орет, а они его в ответ просто семплируют, в музыку вставляют. Это тоже в реальности подсмотрели?
- Нет, это придумал Алексей Шипенко, второй сценарист фильма. Мощнейший образ. И хорошо, что он получился. Это вообще была очень сложная сцена. Ее порезали, она еще дольше была, с долгим погружением. Там столько всего было. Когда привезли в прошлом году материалы фильма на Кинорынок в Питер, почему мы решили именно ее поставить, до сих пор никто не знает, но мы поставили 10 минут этого транса, и тетушки из провинциальных кинотеатров, которым по 60, пулей вылетали из зала.
-
1/3 -
2/3 -
3/3
- В бонус-материалы целиком войдет?
- Наверное. Я думаю, что будет какая-то большая версия. Может быть, две части сделаем, может быть, версию на 2,45. Хочется сделать. Сейчас, когда это схлынет все немножко, может, и стоит снова зайти в монтажку. Если будет мощный зрительский отзыв, сделаю большую версию для интернета.
- Сериал?
- Да нет, сериал не получится. Это уже будет небольшая ****** (нечестный прием), скажем так. Не люблю, когда из одной части делают четыре серии.
- А вы снимаете сейчас сериал, который в планах на ТНТ стоял? «Близкие».
- Нет. Может, в будущем когда-нибудь. Если я не уйду на другой фильм. Приоритеты тут простые — если будет Кино, то я на телевидение не пойду. А если фильм по каким-то причинам там не будут финансировать, например, то пойду и сериал сделаю.
- А что за фильм?
- «Сталин. Молодые годы». Тифлис, Баку до революции, 1900-е, начало 1918 года, экспроприация, вот эти вот деньги для партии, ограбления, когда он еще был Кобой.
- Ага. То есть после «Родины» — «Сталин».
- Я давно исторический фильм хочу сделать. Непросто эти современные штуки снимать…
- Не достаточно было работы над «Высоцким»?
- Ну он же не совсем исторический. Нет, «Высоцкий» — хороший фильм, там отлично все. По поводу «Высоцкого» я уже нормально, в себя пришел. Жалко, что никто не видел все четыре серии. Потому что те, кто смотрел, говорят, что совсем по-другому все.
- Если еще про Сталина теперь снимете, про вас будут диссертации во ВГИКе писать: «Россия прошлого и настоящего» в фильмах Петра Буслова.
- Я его сделаю. Хочется, чтобы при этом он зрительским был, с какими-то перестрелками, конница там, экипажи, фаэтоны, костюмы… Начиная прямо с детства помню запах пистонов, вспоминаю советское кино, фильмы про Гражданскую войну и революцию. Пришло время и мне что-то такое сделать. Как «Свой среди чужих». Сделаю, сделаю, сделаю!
Интервью