«Золотая маска» Краткая история «Золотой маски»: 20 лет сюрпризов и экспериментов

С чего все началось

В 1993 году Союз театральных деятелей придумал собственную ежегодную премию городского масштаба, нескромно назвав ее «Золотой маской». Главой СТД тогда был Михаил Ульянов, который настаивал: главным критерием должен быть именно профессионализм, приверженность школе, выучка. Так или иначе, о фестивале речи вообще не шло, и впервые вручили премии к тому же только в 1995 году: 7 масок, на которые претендовали только московские деятели. А история непосредственно фестиваля начинается с появлением у руля в 1996 году Эдуарда Боякова, собравшего продюсерский dream team и превратившего кулуарное мероприятие СТД в федерального масштаба фестиваль, а «Золотую маску» — в престижнейшую награду российского театра. Собственно, история фестиваля хронологически делится ровно пополам: до Боякова и после. Сегодняшний фестиваль, директором которого уже 9 лет служит Мария Ревякина, по сути продолжает выполнение заложенных Бояковым алгоритмов. Сам он, с тех пор как покинул «Золотую маску», от любых комментариев на эту тему отказывается.

«О, это было счастливое время! Первые годы фестиваля — это совершенно особый командный дух, все делали одно дело, болели за это душой по-настоящему, не жалея себя. Нас было человек 10, наверное. Тон всему этому задавал, конечно, Эдуард. Структура нынешнего фестиваля была заложена как раз тогда, когда из московской премия переродилась в национальную.

Я пришла в команду в год дефолта, когда финансирование было минимальным, спонсорское участие — практически невозможным. Помню, как по пути на работу подошла к киоску «Цветы» у метро — нам нужны были цветы на церемонию — и попросила телефон руководства. Это оказалась какая-то оптовая цветочная база, я рассказала им о премии, так у нас появились бесплатные цветы на вручении. По этому принципу делалось многое, мои друзья печатали буклет, все было на энтузиазме. А когда я впервые увидела спектакль «Циники» из Минусинска в Москве, я поняла, что мы делаем очень большое и важное дело.
Когда Эдуард ушел, большая часть команды ушла следом. Почему он ушел? Он перерос это. Ему хотелось каких-то других проектов, он понимал, что у него уже недостаточно времени для управления фестивалем. А Мария Евсеевна Ревякина вполне соответствовала представлениям Боякова о том, кто может возглавить вместо него разрастающийся фестиваль».

Из чего состоит фестиваль

Константин Аркадьевич РайкинФотография: скриншот из видео «Как смотреть спектакль?»Из сезона в сезон афиша фестиваля обрастает новыми программами и подпрограммами, и не запутаться во всем этом многообразии к нынешнему году практически невозможно. Последние три года структура такова: все спектакли (их более шестидесяти) делятся на конкурсную и внеконкурсную программу. С конкурсом все просто — это спектакли всех разновидностей со всей страны, номинированные на премию в той или иной категории: «Драма» и «Куклы», «Балет» и «Опера», «Танец» и «Мюзикл», новые имена и мэтры, столичные театры наравне с провинциальными.

Внеконкурсная же программа в свою очередь состоит из следующих крупных программ: «Маска Плюс» (все самое интересное из не попавшего в конкурс), «Новая пьеса» (бывшая «Новая драма», в рамках которой сегодня показывают достижения политического, социального и документального театра со всего мира), несколько зарубежных спектаклей (с этого года под заголовком «Контекст») и «Премьеры Мариинского театра в Москве». В этом году есть еще тематическая подборка конкурсных детских спектаклей под общим названием «Детский Weekend». Хронологические рамки постепенно вместили в себя три месяца — с начала февраля по конец апреля. Завершается все вручением премий, попадают на этот вечер по пригласительным.

«В последнее время фестиваль только расширяется. Принцип же придуман Бояковым, и он не менялся: есть стержень — показ спектаклей-номинантов «Золотой маски», — на который могут нанизываться разнообразные дополнительные программы и проекты. В команде примерно 30 человек. Понятно, что на время фестиваля эта цифра вырастает в разы. Количество людей росло параллельно росту фестиваля — сначала был только фестиваль и премия, а уже в 2001 мы объявили сразу о нескольких новых крупных программах «Золотой маски». Эта система позволяет экспериментировать. В разное время проводились проекты, которых сейчас уже нет: биржа российских театров «PRO-Театр», клубная музыкальная программа Goldenmask Club, буквально в этом году завершили программу «Легендарные спектакли и имена». Из нового в этом году придумали программу «Контекст. Актуальные зарубежные спектакли»; в прошлом — «Институт театра», из которого, конечно, постепенно хочется сделать настоящее образовательное учреждение, большое и серьезное».

Кто участвует

Ежегодно в Москву фестиваль привозит около 5 тысяч участников. Петербург, Новосибирск, Пермь, Красноярск, Екатеринбург — помимо привычных городов-участников «Маски» особое внимание привлекают обычно редкие гости из Лысьвы, Минусинска, Прокопьевска или Магнитогорска. Импортные театры представлены в «Новой пьесе» и в «Контексте». В этом году суммарно в программе участвует рекордное количество спектаклей — 61. Участвовать в конкурсе может совершенно любой театральный коллектив страны, отправив должным образом и в положенные сроки заявку. Все заявки рассматриваются экспертами в большинстве случаев вживую, в исключительных — на видео. Но даже самый хороший спектакль не может быть номинирован против воли художественного руководства театра. Хрестоматийный пример: ни один спектакль «Практики» ни разу не участвовал в конкурсе «Золотой маски» —только по причине отсутствия заявок от театра.

Какие бывают номинации и почему они меняются

Номинаций из года в год все больше. Свежайшие категории — «Работа художников по свету и костюму» (с 2008 года) и «Роли второго плана» (с 2013). Согласно «Золотой маске» драматические спектакли бывают двух типов: большой формы и малой, тогда как музыкальные делятся на оперу и балет, без всякой связи с размером зрительного зала. И если количество зрителей в самом деле диктует особые правила, то разница между наградами за лучший спектакль и лучшую режиссуру в действительности неуловима. Номинации «Театр для детей» нет; то есть в этом году, например, «Снежная королева» красноярского ТЮЗа выдвинута в номинации «Драма/Большая форма» наравне с «Идеальным мужем» Богомолова. При наличии отдельной номинации за работу композитора удивительно отсутствие профессии драматурга в конкурсном списке. Дирижер в опере, в оперетте и балете при этом — это три разные номинации. Комические ассоциации неизменно вызывает формулировка «Куклы/Работа актера» — подразумевающая, конечно, не саму куклу, а управляющего ею человека. Любопытные преобразования происходят с самым неоднозначным конкурсом, который прежде назывался «Новация», а впоследствии — «Эксперимент». До перемены названия за премию в этой категории боролись питерские художники АХЕ с московским художником Дмитрием Крымовым, после — спектакли для инвалидов и алкоголиков со спектаклями Волкострелова.

Кто и по каким критериям определяет победителей

Отбирают заявки и определяют список номинантов эксперты, судьбу наград решает жюри. Эксперты — исключительно критики — делятся на две группы: музыкальный театр и драматический («Куклы» и «Эксперимент», так вышло, относятся к драме). Их задача — в сложном компромиссе между тем, чтобы представить объективный срез театрального сезона, и тем, чтобы собрать именно лучшее. Дирекция фестиваля экспертов ни в чем не ограничивает ни эстетически, ни количественно. Поэтому критерии отбора достаточно универсальны: убедительная картинка, достойный профессиональный уровень, общая представительность. Ежегодно экспертный совет обновляется с целью сохранения трезвости коллективного взгляда. Жюри в свою очередь состоит преимущественно из практиков всех видов театра, чьи работы в этом году не участвуют в конкурсе. В ходе фестиваля они несколько раз устраивают обсуждения, где, к примеру, балетные прислушиваются к мнению оперных, а академисты — к хореографам современного танца и наоборот. Таким образом, критерии оценок жюри лежат, как завещал в самом начале Михаил Ульянов, в профессиональной плоскости, оценивается в первую очередь мастерство. В финале происходит тайное голосование, и до объявления победителей результат известен только председателям жюри и человеку, запечатывающему церемониальный конверт. Списки экспертов и членов жюри опубликованы на сайте премии.

«Я работала экспертом «Золотой маски» в разные годы, иногда выбирать приходилось между оттенками серого, иногда коллеги говорили: «Несчастная судьба свела нас вместе». А прошедший год, когда я была главой экспертного совета, был исключительным. В какой театр ни приедешь — везде подъем. Мы провели год в состоянии, близком к эйфории. Было чувство причастности к расцвету театра. Причем расцвет переживал и театр психологического реализма, который давно морально устарел — появились спектакли, оправдывающие и метод, и то, что его придерживается большинство театров. Новое направление появилось у театрального поиска; оформился такой тренд, как социальный театр. Словом, все живое в театре переживало настоящий взлет.

С чем это связано? Может быть, с тем, что театр — явление общественное, спектакль — происшествие между сценой и зрительным залом. Сегодня отчетливей понятно, чем пять, десять лет назад, что театр — это искусство коммуникации. Два года назад страна переживала общественный подъем. Возникли надежды на возникновение у нас гражданского общества. Болотная, Сахарова, самоорганизация людей по спасению пострадавших в Крымске — театр переживал подъем одновременно с подъемом гражданского общества. В тот момент он осознавался общественным форумом. Местом, где создаются смыслы и рождается доверие. Мы приезжали смотреть премьеры — а оказывались в эпицентре общественной жизни. Это было сильное чувство: театр, который еще недавно казался захиревшей окраиной современной культуры, вдруг стал главным из искусств.

Споры в экспертном совете начались только в финале, когда мы должны были отказываться от тех или иных спектаклей, чтобы конкурсная программа не разбухла и была посильной для жюри. Тем не менее многие достойные спектакли доехали до Москвы — мы рекомендовали их в программу «Маска Плюс». Теперь критики смотрят эти спектакли — «Вассу Железнову» из Минусинска, «Анну Каренину» из Хабаровска, «Тихий Дон» Григория Козлова из Питера — и удивляются, почему они не в конкурсе. Но в целом мы были единодушны. К тому же группа у нас подобралась из исключительно приятных и компетентных людей. Мы провели год в поездках по стране и обсуждениях потрясающих спектаклей. В общем, нам можно было только позавидовать».

Кто финансирует и почему это важно

Бюджет фестиваля примерно поровну состоит из государственных и спонсорских денег — это результат завоеванных временем договоренностей. Приезд российских театров, к примеру, покрывает Министерство культуры, тогда как щедрое участие, условно говоря, Сбербанка позволяет привезти в Россию ряд заграничных шедевров и напечатать буклет, а правительства Москвы — провести церемонию награждения и оповестить население города. Дирекция пользуется распространенными бартерными схемами со всевозможными партнерами из сферы логистики, гостиничного сервиса и проч.; и, конечно, самое отрадное —неизменная поддержка бескорыстных меценатов. Ни один из этих источников финансирования не может гарантировать собственного постоянства, в то время как отказ от участия любого из них грозит фестивалю прекращением существования.

Что представляет собой награда

Никаких денежных премий лауреаты не получают, только маску; это изначальная установка, исходящая не из экономии, но из этических соображений. Дизайн придуман знаменитым сценографом, соавтором лучших работ Марка Захарова Олегом Шейнцисом. Никаких ребрендингов вручаемый предмет за историю премии не претерпевал: это сувенирное изделие на зеркальной поверхности в раме. Изваяние представляет собой лицо в маскарадной маске (не все замечают здесь двуглавого орла), судя по форме губ, женское и, пожалуй, японское. Дирекция предпочла сохранить тайну о составе фарфоровой на вид маски, намекнув только на нешуточную стоимость ее изготовления.

Кто получает «Маски» чаще всего

Миф о том, что фестиваль чествует достижения двух столиц, обращая внимание на неконкурентоспособные регионы (второй миф) лишь из обременительной необходимости, рушится на раз о статистику. За 20 лет «Золотые маски» украсили стены театров без малого 30 городов страны. Москва и Петербург, подобно России и Норвегии на зимних Олимпиадах, естественно и неизменно разделяют между собой основное количество наград, периодически по праву уступая шедеврам из Екатеринбурга или Новосибирска. Случаются и внезапные откровения вроде победившего в 97-м в трех номинациях спектакля «Женщина в песках» Омского театра драмы. В музтеатре неожиданного меньше — стабильно лидирует Мариинка, за ней —московский Театр им. Станиславского и Немировича-Данченко с Большим театром. В регионах есть свои безусловные чемпионы — Екатеринбург, Новосибирск и набирающая обороты Пермь. И деятели музыкального театра, в общем, соревнуются из года в год одни и те же — Черняков (7 масок) с Тителем (3), Курентзис (3) с Гергиевым (4). В contemporary dance правят балом костромичи из Dialogue Dance, «Провинциальные танцы» из Екатеринбурга и челябинский «Театр современного танца», тогда как питерцы «Каннон Данс» и столичный «Балет Москва» — в роли догоняющих. Очевидных фаворитов в драматическом театре практически нет. Номинально чаще всех премии за лучший спектакль и лучшую режиссуру отправлялись в Мастерскую Петра Фоменко и МДТ; Петру Фоменко и Льву Додину соответственно. Больше одной маски пока не получила ни одна актриса, среди актеров постоянства в этом смысле больше — работы Евгения Миронова и Константина Райкина трижды были признаны лучшими. В балете подобным достижением может похвастаться только один человек — прима-балерина Диана Вишнева. За четыре года существования номинации «Художник по свету» Дамир Исмагилов в постоянной конкуренции с Глебом Фильштинским четырежды оказывался победителем; притом что в этом году в конкурсе впервые ни один из них не участвует — наконец появились новые имена в достойном количестве. В кукольном театре своя любопытная статистика: если номинируется театр «Ульгэр» из Улан-Удэ, то он точно возьмет премию, даже если в номинации рядом будет представлена новая работа питерского мастера Руслана Кудашова или московского хулигана Арсения Эпельбаума.

Помимо фестиваля

Московский фестиваль и вручение премий — это только половина «Золотой маски». Вторая половина — ежегодные гастроли лучших российских спектаклей по всей стране и уже несколько лет в станах Балтии. В Риге, Таллине и Вильнюсе за восемь лет с первого приезда успели к фестивалю привыкнуть как к родному. От случая к случаю «Золотая маска» является и другим странам Европы вроде Польши и Израиля, формируя таким образом в тамошнем восприятии близкий к реальности образ современного российского театра. Прямой путь к экспорту отечественного театра в мир — специально придуманная для иностранных экспертов программа Russian Case. Полсотни критиков, кураторов, арт-директоров фестивалей со всего мира съезжаются на месяц в Москву — смотреть the best of Russia. Таким образом, к примеру, воронежские «14 красных избушек» могут в следующем году оказаться в программе сербского фестиваля Bitef или Венского фестиваля.

Церемония

Редкий момент, когда в одном месте можно встретить весь свет отечественного театра — от Цискаридзе и Табакова до Угарова и Волкострелова. Помимо единственного вышедшего за пределы театрального комьюнити происшествия — вырезанной из эфира речи Кирилла Серебренникова в 2013 году — из ряда вон события здесь не случаются. Нередко в интригующем конверте обнаруживается сообщение от жюри, что в этой номинации решено наград не вручать, — как, например, остались с носом трое режиссер-кукольников по причине своего небольшого количества. Бывают и курьезы — в 2011 году в номинации «Дирижер оперетты» был представлен только один участник, Борис Нодельман из екатеринбургской Музкомедии, и ко всеобщему ликованию повода не вручать премию у жюри не нашлось.