Сербский жонглер о планетарной функции славян и работе на улице

«Уже два года я зарабатываю жонглированием, все время путешествую, хотя бываю и у себя дома в Белграде. Самое важное сказать себе: хочу зарабатывать тем, что умею. Мне хотелось путешествовать и нравилось жонглировать, ведь уличный артист для современного человека — нечто необычное, он словно маг, волшебник. 

Впервые я жонглировал в Белграде — было это, кажется, в июне, на улице Князя Михаила. Жил я тогда в районе Ада-Циганлия. Было около пяти вечера, я сидел на полу своей комнаты и слушал «Энигму». Было так спокойно, что мне захотелось устроить перформанс. Я быстро придумал себе костюм: белые носки, белые перчатки (на одной я отрезал пальцы), обуви на мне не было, как и рубашки, — только подтяжки и штаны. На улице я поставил перед собой фрисби для монет и просто стоял, а прохожие ждали, что будет дальше. Бросил фрисби женщине, она засмеялась и кинула его обратно — я показал белые перчатки, дескать, подожди, и начал жонглировать. Заработал я тогда пять евро. 

Позже я понял, как надо работать, и пять дней почти ничего не ел: готовился. Хотел изменить свою природу: смотрел на солнце, впитывая его энергию — это называется солярная йога. Когда не тратишь силы на мысли, то и еда не нужна. Я понял, что мне необходимо отправиться в путь и быть открытым в дороге. В кармане было, может, два евро — путешествовать я отправился без денег. В поезде сказал контролеру, что у меня ничего нет, мол, я еду в духовное путешествие. «Без денег путешествовать невозможно», — ответил он. «Возможно, — сказал я, — но если у человека нет денег, а он хочет на море, то ему надо помочь, а не прибавлять новых проблем». В итоге я его уговорил — и он разрешил мне ехать бесплатно. Так я попал в Черногорию.

А в России я оказался, когда решил поехать в Грецию. Мне приснилось, что я гуляю по Салоникам, и когда я проснулся, то захотел туда отправиться. Через десять минут после того, как я вышел на трассу, остановилась машина, которая ехала как раз в Салоники. Я не знал, когда туда доеду, с собой у меня было двадцать евро. В итоге в Греции я провел два месяца, в Салониках — неделю. Потом десять-пятнадцать дней я хотел отдохнуть в Анталии и поехать дальше. Никакого плана у меня не было, знал только, что хочу на север Европы. В Россию я собирался в августе или сентябре, но в Анталии увидел дешевые билеты в Москву — и вот я здесь.

Русский язык я учил восемь лет в школе. Несколько раз после этого разговаривал в Черногории с русскими туристами — каждый год по несколько дней, но без практики язык забывается. Планетарная функция славян — славить жизнь, а русский язык — это язык сказки. Когда мы на нем говорим, то задействуем пятую чакру, которая находится в горле и отвечает за креативность. 

В Москве мне больше всего нравятся люди. Их глубина, спокойствие, звук речи. Русский язык звонкий, мелодичный. В автобусе из Шереметьево я разговаривал с тремя разными людьми. Один меня спросил: «Откуда ты? Из Южной Америки?» До этого я провел три месяца в Турции, поэтому сильно загорел. «Нет, из Сербии». — «А, хорошо». И мы с ним проговорили обо всем: он рассказал, что 15–20 лет назад в Шереметьево разбился самолет, погиб его товарищ. Такими же откровенными были и двое других.

Однако в Москве совсем не привыкли к уличным артистам. Как-то ко мне подошла женщина и дала коробку конфет: «Хорошо жонглируешь, красавчик». А однажды на Цветном бульваре человек протянул мне из машины купюру в 5000 р. Обычно дают 50 р. или 100 р., монеты бросают. Все происходит быстро: жонглируешь и понимаешь, что время — это деньги. А деньги — один из способов взаимодействия с другими. Если обмениваешься с человеком только деньгами — это тяжело, быстро устаешь. А когда обмениваетесь еще и улыбками, энергией — устать невозможно. Деньги в моей работе — как символ. Мне дали 5000 р. — и это символ того, что моя работа прекрасна.

Вообще, надо делиться с другими радостью. Когда видишь у кого-то классные штаны, скажи ему об этом. В Европе люди не столь открыты, как в Сербии или России. В Москве, увидев, что у меня прищепка на кепке, мне говорят «красавчик» или «отлично». Как-то я бежал в метро, слушал музыку, и человек похлопал меня по плечу со словами «Респект». Я ему: «Спасибо», а он мне: «Счастливо». Так и надо — человек с человеком открыт. 

А еще я провел 11 дней в Тюмени — там была зима, а здесь пока осень. Вообще, Сибирь — родина ветра, раньше ведь там был океан, поэтому там часто дует ветер, как на море. Одна из распространенных иллюзий: что-то можно с чем-то сравнить. Например, города. Мне было хорошо и в Тюмени, и Москве. Там был один опыт, здесь — другой, я хотел найти себя в путешествии, это самое важное. Москва может дать много впечатлений, и от них наступает эйфория, а потом ты отправишься в другой город, и там тебе будет плохо, но в таких измененных состояниях объективное суждение невозможно. Всюду — в Москве, Анталии, Салониках, Берлине — надо ощущать настоящий момент и просто наблюдать.

Вообще, очень тяжело выйти из программы, по которой мы живем: что надо чувствовать, какой жизнью жить, какой фильм посмотреть... Жизнь среди шаблонов не дает счастья — человек все время готовит себя для следующего шага и думает: «Это я люблю, а это — нет». Деньги, реклама, громкость города программируют мозг и эмоции — мы отдаляемся от естественности, от природы. Живем и действуем как марионетки, лишенные ответственности за свою жизнь. Настоящая жизнь начинается тогда, когда человек выходит из программы, из набора клише и становится живым, свободным, начинает духовное путешествие, везде ощущает себя гражданином мира».