Познакомьтесь с женщиной, которая регулярно фотографируется голой

«Здравствуйте, меня зовут Ева, и я фотографируюсь голой». 

Так мой любимый фотограф советует своим моделям представляться малознакомым людям. Это снимает лишние вопросы и уберегает от разочарований. Скрывать такое необычное увлечение долго невозможно.  

Я начала фотографироваться недавно, меньше года назад, и сразу же — в жанре ню. За полтора года до этого набрала вес (по моим меркам — весила критично много). Когда я начала его сбрасывать, у меня появилось желание фиксировать этот процесс. Очень хотелось подружиться со своим телом. И внимания. И красивых фотографий. И испытать что-то новое. Так моя тяга к эксгибиционизму привела меня на занятие по съемке ню, где было человек пятнадцать с фотоаппаратами наперевес. Там мне было интересно все: таинственный свет, стыдливый смех учеников и атмосфера, как на порносъемках, — вот я лежу голая на кровати, а вокруг одетые люди серьезно обсуждают, как правильно строить кадр и откуда лучше ракурс. 

Ничего нового, вопреки ожиданиям, на этой съемке я в себе не открыла. Порочность и испорченность в обывательском смысле я обнаружила в себе еще на первом курсе психологического факультета, так что все последующие годы учебы были наполнены приятными и опасными экспериментами над собой. Кроме того, мне всегда нравилось разгуливать по квартире голой, так что обнажение не стало для меня чем-то из ряда вон выходящим.

Результат занятия по съемке ню меня, мягко говоря, не порадовал. На фотографиях я увидела какую-то чужую зажатую женщину, с которой не хотелось иметь ничего общего. Но сам процесс приятно возбудил. Поэтому я попросилась на съемку к известному фотографу Алоисову. Его фотографии были живыми и провокационными. Он увидел меня совсем другой, и эта незнакомая женщина, которую он сфотографировал, очень меня привлекала.

Спустя некоторое время снимки появились в интернете. Я была к этому готова. Подписание релиза модели, которое предваряет любую серьезную съемку, снимает все вопросы. А публикация обнаженных фотографий где-то кроме странички фотографа лишь вопрос времени. Кроме того, я всегда придерживалась мнения, что, если делаешь что-то подобное, надо это делать сразу максимально публично. Любое утаивание означает, что модель участвует в чем-то стыдном или плохом. Как выяснилось позже, многие девушки, которые приходят фотографироваться и подписывают релиз, на следующее утро одумываются и просят фотографа не выкладывать снимки. Радость от откровенной съемки сменяется страхом быть опозоренной. 

К сожалению, сильно шокировать фотографиями тех, кто меня уже знал, не получилось. Коллеги успели составить мнение обо мне, а родители давно привыкли к тому, что у меня все не как у людей. Друзья принимали меня такой, какая я есть.

Самой неожиданной была реакция незнакомцев. Как только связь между снимками и профилем в «ВКонтакте» стало возможно отследить, мою почту просто порвало комментариями и предложениями разной степени похабности. 

Дело в том, что если девушка фотографируется обнаженной, то мужчины (да и женщины зачастую) воспринимают это как вызов, как месседж, как приглашение к флирту, как согласие на секс (список можно продолжить в рамках собственных проекций). Выкладывание фотографии означает, что между мной и зрителем завязались какие-то интимные отношения, в которых я заигрываю и лгу. О том, что фотография является отражением видения фотографа, который не только присутствует при съемке, но и отдает распоряжения, строит кадр, творит, зритель как-то забывает. Как забывает он и о том, что модель, вне зависимости от того, что ею двигает, в первую очередь участвует в творческой съемке для себя, а уж потом (и далеко не всегда) думает о реакции окружающих.

В общем, нельзя просто так взять и выложить ню-фотографию. Чашу народной любви придется испить до дна. 

«Кто тебя замуж возьмет, шлюху такую?»

«Ты любишь фотографироваться? Может, постараемся».

«Что будет, если на работе узнают, это аморально». 

«Хоть бы похудела уж тогда, раз фотографируется голой».

От интернет-общественности я узнала, что не уважаю себя, не думаю о своем будущем, никогда не найду себе приличного мужчину и кончу «делая минет в мужском туалете за дозу героина».

Нельзя сказать, что я не ожидала таких отзывов. Тем не менее странно было читать откровенно неадекватные письма от людей с виду не только взрослых, но и образованных. Задевала ли меня такая реакция? Нет, изредка удивляла, но я старалась смотреть на лиловый вихрь массового бессознательного как на психологическое явление. 

Гораздо больше меня поразило то, что люди воспринимают художественную фотографию как товар. «Сиськи маловаты», «бедра широковаты», «жалко на тебя смотреть», «поза не слишком откровенная, не видно ничего». Человечество, оказывается, настолько привыкло потреблять, что любое искусство оценивает с точки зрения личного удобства. Проще говоря, модель на фотографии ню должна соответствовать внутренним эстетическим канонам зрителя. Обязана быть идеальной партитурой для исполнения в кабинке туалета «этюда для левой руки». Любое несоответствие, выпадение из ожидаемого образа немедленно подвергается остракизму. 

В правильности этой концепции фотоискусства меня убедил еще один случай. Для фотографий и из капризного озорства я перестала брить растительность на лобке и в подмышках. Это был эксперимент над собой, милая шалость. Мне пришлось буквально переламывать в себе общественные установки и сдерживаться каждый день, чтобы не побриться. Я старалась пореже смотреться в зеркало, потому что испытывала шок всякий раз, когда видела себя. В конце концов я привыкла. 

Но общественность взревела. Оказалось, для мужчин, которые не подозревают о том, что взрослая женщина периодически обрастает то тут, то там, стало настоящим испытанием знание, что у меня в трусах «вот это». И я непременно обязана была побриться прямо сейчас, а то у них «кровь из глаз выступает при виде моих изображений». О том, что у меня «немытая волосня» и «вонючие подмышки», я читала сразу и в пабликах, и у себя в личных сообщениях. И уж совсем добило моих верных поклонников то, что волосы на лобке я выкрасила в розовый цвет. Кстати, вы знаете, что волосы на лобке на 2–3 тона темнее, чем на голове, и это надо учитывать при подборе краски? Я теперь знаю. 

Когда я побрилась, мои комментаторы вздохнули с облегчением. Они не узнавали мое лицо, они говорили «хоть у этой пах не мохнатый».

Фотограф Алоисов предупредил меня, что искусство должно вызывать сильные эмоции, так что я радуюсь любым комментариям. Они для меня показатель того, что все сделано правильно и фотография получилась.

Но если честно задаться вопросом, какая же реакция для меня идеальна, то простой вконтактовский лайк — лучший подарок для меня как модели. Он значит следующее: «видел тебя, одобряю, продолжай в том же духе». Молчание же часто бывает красноречивее любых ругательств. Отчего-то именно такая простая реакция недоступна людям. Их все больше тянет поговорить и осудить. 

Собираясь на первую съемку, я знала, что Алоисов известен как любитель публичного, городского ню. И больше почти ничего не знала. Так что вопрос, раздеваться на публике или нет, передо мной никогда не стоял. Конечно, раздеваться. 

Съемки в публичных местах волнуют меня, потому что позволяют получить неожиданные и провокационные снимки. А еще где-то совсем глубоко сидит во мне стыдливое тайное ликование — «я смогла, смогла» — и детская радость, будто сделала что-то не очень приличное, но возбуждающе-веселое, и этот волнующий момент задокументирован. Я не могу сказать, что мне приходится переступать через себя. Хотя всякий раз требуется внутренне решиться, чтобы снять одежду где-то на публике. Все же стереотипы о том, как нужно выглядеть на людях, во мне очень сильны. 

Я стараюсь смотреть много фотографий. Я смотрю целые тонны эротической фотографии, почти безошибочно отличая хорошие снимки от плохих. Это не так сложно, как я раньше думала. Мне открылся простой критерий: торкает — не торкает. Оказалось, такой подход отлично работает. 

Конечно, я считаю фотографии Алоисова произведениями искусства. Мне нравитcя волшебство создания фотографии — от обдумывания сюжета до рассматривания результатов, — льстит быть частью творческого и не очень понятного процесса. Даже мои комментаторы изредка заставляют меня от души посмеяться. Меня греет мысль, что, когда я стану старой и дряблой, мне будет чем похвастаться перед внуками. Я с восторгом открываю в себе что-то новое с помощью фотографа. Что-то такое, на что, как мне раньше казалось, я не способна. Например, я выяснила, что лежать в снегу на заливе и вполовину не так холодно, как на льду (а ко льду при определенной температуре просто примерзаешь). И что тюльпаны, если лечь в них голой рано утром, приятно скрипят под весом моего тела. А лежать на щебне пыльно и больно. В такие моменты я как будто перестаю быть собой — и в то же время чувствую себя абсолютно на своем месте. 

Я не боюсь потерять работу, хотя она связана с детьми, потому что мое увлечение никак работе не мешает. Но если работа будет мешать моему увлечению — что ж, я найду другую работу. Кажется, я безнадежно влюбилась в фотографию. Я столько всего еще не попробовала и не узнала, что останавливаться было бы просто предательством по отношению к себе.