Бразильский танцор о сибирской моде и татуировках

Алессандро Джаз

Откуда приехал: Рио-де-Жанейро, Бразилия

Чем занимается: танцор

«В Бразилии я отучился на физиотерапевта, правда, быть врачом мне совсем не хотелось. Мама учила меня афро-танцам, а когда мне было 10, дядя показал мне Майкла Джексона и Джеймса Брауна, и я решил, что хочу так же, и всему научился сам. В Рио-де-Жанейро много талантливых танцоров, которые хорошо зарабатывают, но я не входил в их компанию — у них свои темы. В итоге шесть лет назад я приехал в Москву. Участвовал в чемпионате мира в 2010 года вместе с моим другом Вашингтоном, мы представляли Россию и вышли в полуфинал. Он сейчас поет в Quest Pistols — приехал сюда восемь лет назад выступать в бразильском шоу, а потом пригласил меня работать в московскую студию Main Stream. Я согласился сначала только на год, но остался, потому что мой босс не захотел меня отпускать. Вообще он мне как папа стал и постоянно спрашивает, как у меня дела, какие проблемы, чем помочь, — всегда буду ему благодарен.

А вот проблем в России у меня не было, разве что один раз я потерял паспорт — и пришлось заново перевыпускать документы. В нашей стране все быстро делается: загранпаспорт я получил за день, только визу надо было подождать. В России мой бразильский паспорт и визу восстанавливали три месяца. В итоге я пропустил много проектов, потому что мог работать только в студии, кучу денег не заработал на выездных мастер-классах в итоге. Еще в Бразилии я слышал, что в России трудно приходится темнокожим, что тут много скинхедов, что нужно постоянно быть настороже. И сначала я был в шоке от внимания, позже привык — на самом деле нетерпимость к африканцам со стороны русских преувеличена. Ну, бывает, скажут: «О, черный!» — а так я всем нравлюсь. Ну еще мерз в Москве первое время. Слава богу, нехватки в одежде никогда не испытывал — меня спонсоры одевают. Например, у моего друга, американца Маркуса, есть шоу-рум Playerzvilla, а сейчас на мне толстовка I’m From Siberia — это хороший новосибирский бренд, мне ее друг подарил. Татуировки я тоже делал здесь: у меня на руках обезьяна, полинезийские узоры, портреты мамы, папы и любимой девушки.

Русский язык мне удалось выучить общением, хотя, наверное, сложнее языка в мире нет. Однажды мой босс сказал: «Ты в Москве уже четыре месяца, а никаких слов не знаешь. Даю тебе шесть месяцев, чтобы выучить!» Я стал спрашивать у друзей из студии, как называется то и это, и записывал слова, как их слышал. Сейчас я уже читаю по-русски немножко, но писать не умею, потому что алфавит не учил — не знаю, как буквы произносятся.

В первый свой год в России, помимо работы в Москве, я вел мастер-классы в Самаре вместе с Вашингтоном — могу сказать, что я первым показал дансхолл Самаре и Краснодару, раньше о нем никто не знал. И удивительно, как хорошо здесь пошел этот стиль. Наверное, потому что холодно в стране, а это танец горячий. Есть такой Big Up Kemp — дансхолл-лагерь мирового уровня, его проводят и в Европе, и в Южной Америке, — так там не только ямайские, но и русские преподаватели дают мастер-классы. У меня сейчас в Москве куча друзей по дансхоллу: Андрей Бойко, Паша Трутнев, Настя Бермус, Монтана — все мои любимые танцоры. Сам я преподаю еще хаус-данс, афробит и хип-хоп. Мой часовой мастер-класс стоит 250–300 евро, а обычное занятие в студии — 2000 рублей. Так что заработать можно. Хотя я настолько люблю танцевать, что могу бесплатно учить, если денег нет, потому что танец — моя жизнь. Кстати, не понимаю, почему в России танцами занимаются в основном девушки — парни не очень. У нас в Бразилии танцуют в основном мужчины, а здесь они больше любят пить, пока девушки танцуют. 

Последние два года я жил на «Красносельской» в двух минутах у метро и все свободное время играл в плейстейшен. Гулял только летом в парке Горького — там прикольно, много народу, все болтают. В клубы тоже перестал ходить: разонравилась музыка и пафос. Хотя года три-четыре назад тусовался много в «Гараже» и баре «Карма». Сейчас больше времени дома провожу с девушкой, с ней мы познакомились на российском Big Up Kemp — она была моей ученицей, жила в Красноярске, а я здесь, и мы мотались с ней туда-сюда, потом я уехал к ней. Там мы с ее мамой купили нам квартиру, теперь в Красноярске наш дом. Ко мне она всегда хорошо относилась, часто спрашивает, хорошо ли я поел. Я сейчас в Москве оформляю рабочую визу. А невеста моя открыла собственную танцевальная студию в Красноярске, преподает там дансхолл и тверк. Сама Москву не любит, ее большой город утомляет, и я начинаю ее понимать: я прожил здесь пять лет и хочу отдохнуть. Да, в Красноярске холодно, зато спокойно. 

Русская жизнь от Рио-де-Жанейро отличается не только жарой. Там у всех куча проблем, но бразильцы все равно улыбаются. А русские наваливают одну проблему на другую, начинают паниковать и плакать и ничего не делают. Знаешь, русские — как лошади: смотрят только прямо. С другой стороны, я не знаю, вернусь ли я в Бразилию. Дом — это место, где ты себя чувствуешь хорошо, и в России я дома».