Американка о русских разводах и чемоданах, набитых айфонами

Трина Сен

Откуда приехала: Нью-Йорк, США

Кем работает: юрист в «Лаборатории Касперского»

Я мечтала приехать в Россию со студенческих времен: хотя я училась на политолога, у меня были курсы, посвященные советскому кино, искусству (мы изучали конструктивизм) и русской литературе. К тому же Россия для Америки всегда была загадочным The Other — главным другим государством на планете. Я помню, как моя мама смотрела последнюю речь Горбачева перед концом СССР, когда мне было восемь лет, а когда мне было двадцать, я написала диплом о том, можно ли было избежать распада Советского Союза. Переехала я в Россию в январе 2009 года, попав на стажировку в петербургский офис самой крупной российской юридической фирмы. Потом меня взяли в штат, я провела там четыре года, а год назад устроилась специалистом по разрешению международных коммерческих споров в «Лабораторию Касперского» и перебралась в Москву.

В душе я уже петербурженка — очень скучаю по этому городу. У нас в Америке нет ничего похожего на такое европейское, обаятельное, красивое место. Москва смахивает на любой другой западный мегаполис, тут ритм жизни, по-моему, абсолютно не русский. И мне не нравится дисгармоничность местной архитектуры: бок о бок стоят советские здания, дома царских времен и дурацкие стеклянные бизнес-центры. По-моему, вся эта дешевая и безвкусная современная архитектура на самом деле делает Москву похожей не на Нью-Йорк или Лондон, а на провинциальный пригород в духе Нью-Джерси. Зато, когда я впервые попала в Москву зимой, я оценила, что тут гораздо лучше убирают снег. В Петербурге страшно на улицу выйти: лед, сосульки с человеческий рост, а здесь все в этом плане цивилизованно. Чего мне пока не хватает в Москве, так это мест, где ты можешь просто сидеть и встречать знакомых без предварительной договоренности. Я, когда переехала, умоляла своих друзей: давайте выберем любое заведение, хоть чебуречную, чтобы это стало «нашим местом», но пока единственное место, где я встречала всех своих друзей одновременно, — это «Стрелка», но там, понятно, каждый раз рядом оказывается еще тысяча-другая человек.

Мой круг общения в России очень похож на американский: мои друзья — журналисты, люди творческих профессий, все образованные и интеллигентные. Но между ними есть одно гигантское различие. Когда я только приехала в Россию, мне было 26 лет, и никто из моих нью-йоркских друзей еще не был женат и не воспитывал детей — а большинство моих русских друзей уже были замужем, разведены или с младенцами. Я очень это поначалу осуждала и совершенно не могла ничего понять. У меня был когнитивный диссонанс: есть традиционные восточные культуры, где принято жениться в юном возрасте и сразу заводить детей, есть западная либеральная модель, где спокойно относятся к разводам, а в России одновременно и женятся рано, и разводятся легко — так что же тут для людей на самом деле значат брак и семья?

Была еще одна вещь, которая меня сильно шокировала. Я феминистка (да-да, я в курсе, что в России об этом громко объявлять не принято), и на деловых встречах я поначалу всегда протягивала руку — и я помню, как несколько человек посмотрели на нее и не пожали. Я чудовищно обиделась — примерно так же, как русский мужчина бы обиделся на моем месте, — а главное, я не могла понять, что происходит: они только что пожали руку человеку ниже меня по должности, что со мной не так? И только через год я поняла, что в России рукопожатия — исключительно мужская фишка.

Само понятие дружбы в Америке и России очень отличается. В Америке люди более самостоятельные — мы редко просим друг друга об одолжениях, а если и просим, то только ближайших друзей, а не просто знакомых. А как в России обычно выглядят наши ленты в фейсбуке? «Кто едет из Москвы в Петербург, нужно срочно передать бумажку». Когда я только начала встречаться со своим будущим мужем — он русский — и увидела, сколько всего он делал для приятелей, я офигела: «Да они тебя используют!» — «Ты с ума сошла, это мои друзья, я всегда буду им помогать!» А сейчас каждый раз, когда я лечу из Америки в Россию, у меня чемодан набит ноутбуками и айфонами. Сначала мне такие просьбы очень не нравились, я обычно мрачно говорила сквозь зубы: «Ну закажи, привезу». Через какое-то время стала привыкать, а теперь и вовсе иногда ловлю себя на мысли: «Блин, почему мы в Америке такие ужасные эгоисты?» Помню, как в самом начале моей жизни в России мой друг попросил меня о помощи, а я была занята и сказала вслух: «Ладно, помогу, учитывая, что ты мне помог на прошлой неделе». Он так обиделся! Я, конечно, в этот момент выглядела прожженной капиталисткой. Сейчас я думаю, что готовность друг другу помогать и есть русское добро.

В Россию я попала во времена перезагрузки: Медведев встречался с Обамой и ездил заводить твиттер в Кремниевую долину, и невозможно было себе представить, как изменятся настроения в 2014 году. У меня индийские корни, и все постоянно допытываются на улицах, откуда я приехала. Раньше я обычно отвечала, что я американка, а теперь, если я вижу, что человек недоброжелательный или агрессивный, говорю, что я из Индии, — и все сразу улыбаются: «О, мы любим индийское кино!» Еще года три-четыре назад на такие хитрости идти не приходилось. И наоборот: когда я прежде рассказывала в Америке, что работаю в России, необразованные люди восклицали: «Как?! Там же тоталитаризм, как в Китае!» А я снисходительно объясняла: «Ребят, расслабьтесь, там свободный интернет, люди могут обсуждать все, что считают нужным». Для меня это был ключевой момент. Вот в этом году власти стали подбираться к интернету, и мне жаль, что обстоятельства складываются так, что я не могу защищать Россию с прежним пылом.