Андреа Бениньи

Откуда приехал: Монтекатини-Терме

Кем работает: генеральный директор ООО «Итальянская строительная группа»

«Первый раз в Москву я приехал в 1991 году, когда Советский Союз только что рухнул. Моя строительная компания должна была сделать проект в партнерстве с Ente Libri — это была такая организация, которая импортировала иностранные книжки в Советский Союз, они еще организовывали книжную ярмарку в кинотеатре «Пушкинский». Мы были одними из первых, точнее, вторыми итальянцами, приехавшими в Москву, после индустриальной выставки «Италия-90». Мы начали заниматься перестройкой части квартала от сада «Эрмитаж» до Садового кольца. Потом в России начался хаос, и мы вернулись в Италию.

В следующий раз я приехал в Москву в 2005 году, друзья меня позвали с ними работать — смешно, что у них офис тоже находился недалеко от «Эрмитажа», так что я вернулся фактически в ту же точку, на которой остановился. Я стал изучать российский рынок недвижимости, в 2006 году переехал сюда уже окончательно, и мы начали строить первые дома на Рублевке. Идея была в том, чтобы построить итальянские дома здесь, перенести их сюда в неизменном качестве. При этом мы используем и русские материалы, но архитектура все равно итальянская.

Когда я еду в какое-то новое место, я в первую очередь смотрю на людей. Люди в 91-м были такие же, как сейчас, но более спокойные, они были позитивно настроены — это и сейчас так, но тогда было более искренне. Я помню, тогда в центре были два ларька с мороженым «Пингвин», люди стояли в очереди по нескольку часов, чтобы купить два мороженых. Когда я в первый раз прилетал, был ноябрь: в самолете я читал газету,  где говорилось, что русские умирают от холода, потому что отопление не работает. Оказалось наоборот — дома жара и мороженое все покупают.

Когда я вернулся в Россию во второй раз, я понял, что этот фильм уже видел: тут происходили те же процессы, что в Италии, только с запозданием. Главной движущей силой был энтузиазм — с ним все что угодно можно было сделать. Я приехал из тосканского города, в котором 7 тысяч жителей, в город с 17 миллионами и не растерялся, не стал жить в центре, как делают все экспаты, а поехал в Свиблово, в обычную квартиру в хрущевке. Больше всего Москву мне помогало понять метро: я не обзавелся личным водителем, как это полагалось, а ездил на метро, наблюдал изменения привычек москвичей, как они учились по-другому одеваться и вести себя. Потом я купил машину — теперь регулярно опаздываю на встречи. По-русски я тогда не говорил совсем, да и сейчас не очень говорю, так что когда я ходил покупать еду на рыночек около метро, то говорил с продавцами даже не по-итальянски, а на тосканском диалекте. Они даже замечаний мне делать не решались, отвечали мне что-то по-азербайджански или по-грузински, но домой я неизменно возвращался с нужным мне хлебом или молоком. Первый офис у меня был на Цветном бульваре, недалеко от «Жан-Жака», я там выучил кириллицу. Моя переводчица Маша привела меня туда и сказала: «Вот тебе алфавит, я через три часа вернусь, ты уже должен уметь на нем читать». Я там сидел, боялся, что меня выгонят, но официанты, когда узнали, что я учу русский, наоборот, стали мне помогать.

Я очень старался соединять мою работу с жизнью — первые два года у меня были только русские друзья. Я удивлялся итальянцам, которые тут жили уже по 7–8 лет и совсем не общались с русскими. Вообще тосканцам и москвичам нравятся одни и те же вещи: поехать на дачу, или в итальянском случае на море, и там пить, есть и развлекаться. Единственная разница между ними — в лицевой мимике, но это просто следствие воспитания. Еще русские приучены не показывать слабость на публике, не плакать, например, мы от этого давно ушли. Ну и, конечно, если русскому надо будет выпендриться перед друзьями с риском остаться без копейки, он выпендрится.

Один раз мне предложили строить поселки в Новом Уренгое, я поехал туда, и когда выходил из самолета, поскользнулся и порвал связки на колене — пришлось менять квартиру, потому что в Свиблово я жил на 4-м этаже без лифта. Тут мне опять помогли друзья: с риелторскими компаниями у меня никогда отношений не складывалось. В Свиблово мне нравилось, что рядом ВДНХ и Ботанический сад. Сейчас я живу на «Фрунзенской» — конечно, тут удобнее с точки зрения логистики: станция почти что в центре, можно даже пешком дойти, куда хочешь.

В Москве мне не хватает разве что гор. А в остальном я, в общем-то, могу вести ровно ту же жизнь, что я вел в Тоскане. Тут нет моря, но есть озера, если хочется покататься на яхте, я еду туда. Кататься на лыжах до травмы я ездил на метро «Нагорная» — в Италии бы мне пришлось далеко ездить на машине. Хотя, конечно, тут трасса гораздо короче, и смешно кататься между высотками по сравнению с настоящими горами. С едой то же самое: в Москве сейчас отличная итальянская еда, просто стоит в несколько раз дороже. Показательно, что в 2006 году, когда я приехал, ситуация с едой была гораздо хуже: в «Билле» продавались такие яблоки, что и свинья бы их есть не стала, а сейчас там отличные фрукты. Разве что хороших артишоков в Москве нет. В рестораны я хожу все время в одни и те же, из итальянских — в «Итальянец», шеф-повар там — мой друг, так что он мне делает блюда, которых нет в меню, еще хорошее место La Bottega Siciliana на Охотном Ряду. Мне нравится узбекская кухня в «Чайхона №1», китайская кухня тоже нравится, например ресторан «Тан» на «Маяковской».

На дорогах тут люди гораздо спокойнее, чем в Италии. Если бы я в Италии то же самое вытворял на машине, что делаю тут, меня бы давно застрелили. Московские полицейские тоже гораздо терпимее: меня ни разу не остановили без причины. Если останавливают, я жду, пока они выпишут штраф, взяток не даю.

Мне даже кажется, что Россия более демократическая страна, чем Италия. Вот у меня на «Фрунзенской» хотели переделать Комсомольский проспект, жители запротестовали — проспект трогать не стали. Или вот ЦДХ тоже хотели снести — и не снесли. Правда, я не одобряю решения о сносе и перестройке гостиницы «Москва» — ее нужно было отреставрировать. Мне нравится, как переделали парк Горького, это было смелым решением — снести все аттракционы и сделать там пространство для городской жизни. Вообще я считаю, что Москва сделана для жизни. Итальянцу просто надо адаптировать свое эстетическое чувство, привыкнуть видеть белые окна вместо деревянных коричневых, металлические крыши вместо керамических, двадцатиэтажные дома вместо четырехэтажных. Единственная вещь, которая, как мне кажется, делает Москву менее цивилизованным городом, — это платные парковки в центре. По мне, так лучше бы все парковались на тротуаре, хоть в два ряда, платная парковка ограничивает свободу».