Два прокатных триллера про добрых мужланов: «Тихий садовник» и «Поворот не туда. Дом зла»

Неразговорчивый мужчина средних лет (Джоэл Эджертон), обладающий лицом-маской, — чем дольше смотришь, тем страшнее, — работает главным садовником в поместье современной американской богачки (Сигурни Уивер). Сад пока что смотрится скупо и серо, но это не беда — в закадровом монологе опытный ботаник сообщает, что в этом вся красота профессии: сад-де обязательно со временем расцветет. Конфликт фильма, впрочем, связан совсем не с ботаникой: в поместье прибывает племянница богачки, и последняя дает садовнику поручение посвятить девушку в азы профессии. Загвоздка в том, что племянница оказывается смешанной расы, а ночной хоррор-эпизод под зловещий бас показывает, что тело садовника покрыто тату с черепами, орлами, крестами и свастиками. Разумеется, мужчина в девушку влюбляется.

Пол Шрейдер, классик моралистских триллеров Нового Голливуда («Таксист», «Похабщина»), на старости лет принялся, как одержимый, выпускать по фильму в год — то ли авторемейков, то ли самопародий. «Первая реформатская церковь» про священника-террориста и «Холодный расчет» с хеви-метал-съемками пыток в тюрьме Гуантанамо обладали истинной яростью и дьявольской энергией, которые делали их если и не новыми высказываниями, то обязательными к просмотру переосмыслениями собственной (шрейдеровской) классики. Увы, к «Тихому садовнику» кураж и энергия естественным образом иссякли, и это именно что вялая самопародия, где трагическим образом неясно, в какой момент режиссер троллит, а в какой — хочет вызвать искренние эмоции. Но, конечно, даже вялая самопародия от Пола Шрейдера бесконечно смотрибельна — такой он остроумный, самобытный и уверенный в себе автор.

Шрейдер все еще мастер обманывать ожидания. Цветы в саду распускаются и ослепляют буйством красок, как и обещано в начале, но не в реальной жизни, а в нарисованном компьютерной графикой сне. Любовь вопреки коже и обстоятельствам не оборачивается трагедией или какой‑то особой драмой, а пронырливо материализуется в финальном танце. Наконец, чеховское ружье не стреляет, а бьет хейтерам по коленке на какой‑то унылой злодейской тусе, не заслуживающей и трех минут хронометража.

Проблема в том, что обман ожиданий — еще не успешная драматургия. Герои Шрейдера общаются просто и прямолинейно, как куклы в детской игре; поверить, что происходящее навеяно каким‑то реальным человеческим опытом, решительно невозможно. В целом у истории есть вайб написанного с одного захода поста в соцсети (ими Шрейдер знаменит нынче не меньше, чем фильмами), где автор пытается отрефлексировать на тему услышанных краем уха из СМИ Серьезных Общественных Проблем. В данном случае это, конечно, расизм в современной Америке и «кенсел-культура», отменяющая возможность раскаяния и прощения, особенно для насупленных мужчин среднего возраста. Результат — не рефлексия, но эксплуатация темы. Для триллера нормально быть эксплуатационным, однако для нормального триллера Шрейдер (или его продюсеры) явно поскупились на экшн (один неловко перевернутый стол с напитками на тусе — это смешно) и саспенс (все фильмы Шрейдера, как водится, заканчиваются одинаково).

Ограбление в ломбарде посреди американской глуши идет не по плану. Трио грабителей в расслабленных рубашках (психопат Эмиль Хирш — в гавайской, бывалый Стивен Дорфф — в клетчатой, раненый Таннер Загарино — в желтой геймерской футболке) убивают пару работников и берут в заложницы клиентку. Злодеи в этой истории, впрочем, вовсе не они. Оставшись без водителя и бензина, преступники решают скоротать время на ферме по соседству. Каково же их удивление, когда под люком в погреб, оформленным козлиным черепом и алым сиянием, обнаруживается лаборатория по расчленению людей на органы.

Японец Рюхэй Китамура — режиссер с поистине удивительной карьерой, в которой чередуются японские блокбастеры класса «А» («Годзилла: Финальные войны», «Люпэн III») и американские хорроры категории «Б», если не ниже («Полуночный экспресс», «Никто не выжил»). Даже за последний год у него почти одновременно вышли экранизация мелодраматической манги «Три сестры Тенмасо» и садистский хиксплотейшнHixploitation (англ.) — хорроры, эксплуатирующие страх по отношению к деревенщине и реднекам (hicks). «Поворот не туда. Дом зла». Даже глупо обижаться на перевравших название русских прокатчиков, ведь у самого Китамуры, снимающего до мозга костей коммерческий продукт (оригинальное название «Цена, которую мы платим» тоже, в сущности, безлико и функционально), нет никаких высокохудожественных претензий. Или все-таки есть?

Три последние фильма Пола Шрейдера были показаны на Венецианском кинофестивале, а фильмы Рюхэя Китамуры показывают разве что на нишевых хоррор-фестах. Тем не менее идеи в их последних работах созвучны: плохие мужчины могут делать хорошие дела. И не факт, что бандюга Стивен Дорфф менее убедителен, чем неонацист Джоэл Эджертон. Хейтеры скажут, что Дорфф и Хирш, некогда яркие фестивальные звезды (напомним, что Дорфф играл главную роль в «Где‑то» Софии Копполы, а Хирш — в фильме «В диких условиях») опустились до уровня низкопробного треша. Но чуткие зрители заметят, что это все еще тонкие артисты, играющие интересные роли, пускай задача и несколько усложняется из‑за дуболомного сценария.

Тот факт, что «Поворот не туда. Дом зла» — треш и этим гордится, несет и дивиденды. Например, тут не в дефиците оправдывающий цену билета экшн, реальное рубилово. Летающие баллоны взрывают головы, натянутая проволока расчленяет тела, из людей заживо достают сердца и глаза. Ветеран жанрового кино Вернон Уэллс («Безумный Макс-2», «Коммандо») зачитывает несвязный злодейский монолог и тем самым обеспечивает дозу саспенса еще минут на 45. Короче говоря, зрители, уважающие знающих свое дело жанровиков-ремесленников, а не только влюбленных в звук своего голоса художников-мыслителей, получат от этого фильма не меньше, чем от иного фестивального хита.