Вася Трунов и Коля Редькин: «Наша дружба намного больше, чем «Вписка»

— Расскажи, как вы замутили «Вписку» с Колей…

— Мы с Колей не были друзьями до «Вписки». Были знакомы шапочно, через интернет. Я тогда работал репортером в разных челябинских СМИ, а Коля — музыкальным журналистом, сначала на Rap.ru, а потом на The Flow. Но я еще и писал про музыку, поэтому стал предлагать свои материалы в эти издания. Между нами произошел коннект, а потом в 2016 году я ушел из челябинской журналистики в диджитал-агентство, и не сказать, что был там сильно счастлив. Как‑то я поехал на бизнес-форум AmoCRM в Москву.

Там были тысячи стартаперов, программеров, мечтателей, достигаторов успешного успеха. Я сидел, смотрел на это и думал, круто, что эти люди не боятся менять жизнь, но как же мне некофмортно среди них. После я встретился с Колей и Лешей Горбашем — еще одним журналистом The Flow. Мы шли, попивали пивасик, и я рассказывал Коле о том, что было бы прикольно сделать текстовый интервью-проект с крутыми современниками — музыкантами, но не только.

Чтобы мы приезжали к герою, делали репортаж, показывая, как он живет, снимая какие‑то видосики параллельно. А Коля мне сказал: «Чувак, есть ощущение, что время текстовых репортажей заканчивается, прикольнее сразу сделать это в видеоформате». Я тогда очень хейтил всю ютуб-историю. Мне кажется, всегда есть противостояние между печатной журналистикой и видеожурналистикой. Что видеожурналистика — не трушная. Но эта идея засела у меня в голове, я с ней переспал и подумал, а почему бы не попробовать. Говорю: «Коля, я готов последовать твоему совету — при условии, что ты поддержишь меня на The Flow». Он в ответ: «Окей, но только если я буду вести шоу с тобой».

Мы ударили по рукам, я сказал, что нужно название в стиле девяностых. По-моему, он предложил вариант «Стрелка» (или это был я?). А еще я скреативил два варианта: «Вписка» или «На вписке». В итоге мы остановились на «Вписке». Оказалось, что это самый подходящий вариант, идеальное слово.

— Как тебе кажется, насколько важно для ведущих на таком проекте, как «Вписка», чувствовать себя равноправными партнерами?

— На старте «Вписка» состояла по большому счету из трех человек: меня, Коли и Тимы (Теймур Халиков, оператор-постановщик. — Прим. ред.). С Теймуром мы были знакомы давно: у нас долгая история приятельства, дружбы. А с Колей мы были знакомы мало и у нас, наверное, на старте не было химии. Мы были как два разных организма. Я, может быть, местами странно на него смотрел. Местами даже завидовал. Мне казалось, что он свободнее, естественнее себя чувствует. И мне как будто было некомфортно на самых первых съемках в Минске, где мы тусили с «ЛСП». Помню, я был очень сильно зажат, стеснялся и вообще не понимал, как себя вести.

Что касается равноправия. На старте проекта было понятно, что Коля не готов отказаться от всего: у него еще две работы было помимо «Вписки». Проект не может быть успешным, если кто‑то не занимается им полностью. И тогда я решил целиком посвятить себя «Вписке».

Мы были равноправными партнерами, но договорились, что локомотивом проекта выступаю я. Решения мы принимаем вместе, у нас тут демократия. Тем не менее иногда у нас с Колей были жесткие зарубы. Мы ссорились, ругались. Он не хотел соглашаться на каких‑то героев, а мне приходилось его уговаривать. Порой я продавливал какие‑то выпуски. Например, у нас был такой герой — Даня Кашин (видеоблогер, рэп-исполнитель, электронный музыкант и стример), которого мы сняли в начале 2019-го. Коля вообще не хотел его снимать. Не видел, чем он интересен, не понимал, как его раскрыть. А в итоге получился классный, душевный выпуск с внутренним надломом и драмой.

— А у тебя есть лайфхак, как работать с друзьями? Как выстраивать личные границы: отделять рабочее от личного?

— Знаешь, чему я научился за это время?

Сколько времени он должен уделять работе, насколько щепетильным должен быть в деталях. Так вот это видение полностью может не совпадать с твоим. И тебе будет казаться, что человек халявит, недожимает, ты злишься, злишься, а потом хочешь его придушить, как Гомер душил Барта в «Симпсонах».

Но по большому счету у вас просто разные видения рабочей этики. И ты не сможешь его переделать, как бы ты этого ни хотел. Не сможешь его изменить. Потому что ему так удобнее, потому что в своем подходе он продуктивнее. И лучше всего от него просто отстать.

Во время работы над «Впиской» у меня появилось ощущение, что мы не просто делаем развлекательное шоу для людей, а у нас есть настоящая миссия. По фиксированию поп-культуры. Ты свою работу как бы наделяешь дополнительным смыслом. И это круто, пока не переходит границы. Пока это не становится единственно важным в твоей жизни. И ты искренне не понимаешь, почему эта «миссия» не самое важное для остальных пацанов из твоей команды.

Я подсел на цифры, подсел на просмотры. Когда ролики не залетали, меня это уничтожало буквально. Я мог лежать, глядя в потолок и залипать несколько часов подряд. Когда ролики залетали — я не мог радоваться. Мне казалось, что мы недокрутили, недораскрыли героя. Что можно было сделать лучше.

Потом начались проблемы с доверием. Было ощущение, что когда я делаю все сам — получается лучше. Я фанатично вникал во все процессы. Рекламный сценарий? Сам делаю! SMM — контролю все. Ты становишься одержимым, и всем, естественно, тяжело от этого. Ты всех задрачиваешь. И уверен, что и Коле тоже было тяжеловато. Где‑то к концу 2020-го я полностью выгорел и перестал кайфовать от работы. Думал заканчивать даже. Мне помогла психотерапия.

Сейчас я хорошо понимаю Колю. Моя человеческая любовь к Коле перевешивает какие‑то рабочие моментики. Я научился принимать его решения, выбор и увлечения. Недавно Коля сделал свой канал «Брокен Дэнс». Он рассказывает там музыкальные истории. Я понимаю, что сейчас канал Коли — это для него главная любовь после жены. И если он не может подготовиться к выпуску «Вписки», сделать качественный ресерч, мы с редактором его страхуем.

— Получается, Коля сейчас выступает приглашенным ведущим на «Вписке»?

— Коля — это и есть «Вписка». Он создатель и автор проекта. Колю нельзя убрать, Коля может только сам уйти, если полностью потеряет интерес. И даже тогда мы с Тимой попробуем его отговорить. Сейчас да, он настолько занят своим каналом, что немного отошел от дел и стал больше лицом проекта. Но все равно многие вещи мы продолжаем решать вместе.

Мне кажется, что Коля в какой‑то момент устал от дуэта и начал чувствовать себя самостоятельной фигурой. Он не хочет быть Колей из «Вписки», а хочет быть Николаем Редькиным — личностью с каким‑то влиянием в музыкальной, журналистской и культурной среде. Я пока к такой самостоятельности готов чуть меньше. Я, например, могу отказаться от интервью, где не будет Коли. У него таких блоков нет. Он спокойно залетает на подкасты, на какие‑то паблик-токи.

Вообще, у нас с Колей есть крутой скилл — мы легко становимся своими пацанами для очень разных героев. И, конечно, когда он в начале года пропустил несколько выпусков — я боялся, что магия исчезнет. Но вроде как не исчезла.

— Ты говоришь, что вы быстро находите общий язык с героями — а у вас с Колей химия быстро сложилась?

— Мне кажется, что потребовалось какое‑то время, чтобы это произошло. При этом сейчас Коля один из моих самых близких друзей. Наши личные отношения, наша дружба намного больше, чем «Вписка», как мне кажется.

При этом внутри «Вписки» у нас есть четкое разделение. Коля гораздо более эрудирован и образован, чем я. У него прям энциклопедические познания — в том числе в музыке. Я регулярно читаю биографии музыкантов, но в базовых знаниях между нами не просто пропасть, а каньон. В общем, как музыкальный журналист, Коля круче, на мой вкус. Но как журналист, который умеет копаться в человеке, я сильнее. Я могу задать неудобный вопрос, додавить. При этом я делаю это аккуратно, не нагло, не по-хамски. Это моя сильная черта в рамках проекта.

Недавно Коля сказал, что, даже если «Вписка» закончится, хочется, чтобы мы остались друзьями. Мне тоже. Не хочется повторить историю Мезенцева и Маркони (ведущие шоу «Реутов ТВ», которые разругались друг с другом). Хочется быть корешами и сохранить дуэт. Чтобы Вася, Коля, «Вписка» и через десять лет звучало как знак качества.

— Знаешь, это как реалити-шоу, где мы вас с Васей разделили, чтобы узнать все секреты. Кстати, у тебя есть какое‑то секретное прозвище для Васи?

— Нет. Я вообще, знаешь, не припоминаю, чтобы у нас были какие‑то прозвища. В первые годы «Вписки» меня Вася пытался иронически звать Школьником. Ну типа я выгляжу молодо, то-се. Но это как‑то не прижилось и быстро сошло на нет.

— А между вами есть разница в возрасте?

— Небольшая. Года два-полтора.

— Он пытался называть тебя Школьником, чтобы занять позицию альфача в дружбе? Потому что полностью равная дружба невозможна?

— Ой, слушай, я не знаю, но если говорить про альфачей, то Вася, наверное, больше альфач, чем я. Он такой жесткий тип, так сказать, более жесткий, чем я. Это несложно, во-первых, а во-вторых, это ему помогает в работе. У нас такая была химия: добрый коп, злой коп. То есть он задавал те вопросы, которые, может быть, постеснялся задать я. А я задавал вопросы, которые, возможно, не придумал, не вспомнил бы он.

— То есть присутствует разница в темпераменте, да?

— Конечно, конечно.

— Это важно для дружбы, как ты думаешь? Противоположности притягиваются?

— Слушай, черт его знает. Наверное, знаешь, большую часть времени мне было комфортно работать с Васей. И я считаю, что дружба — это когда вам комфортно. Когда вы можете просто ходить и обсуждать час-два какую‑нибудь фигню.

— Сколько вы вместе работаете?

— Шесть лет, с лета 2017 года по настоящее время. Мы знакомы по интернету где‑то, наверное, года с 2012-го. Вася был в Челябинске, очень классный журналист, писал о музыке. И у нас был общий друг, Олег Амбар, он тоже писал о музыке и был рэпером. И у них там было такое комьюнити, где люди читали рэп и об этом писали. Потому что в то время, помнишь, была целая волна челябинского рэпа — там «Триагрутрика», «ОУ74», — и Вася был человеком, который был летописцем всей этой волны. А лично мы с Васей познакомились как раз в 2017 году. Он приезжал в Москву, у него была какая‑то командировка. Мы встретились в кафе «Шашлычок 24», посидели, поели шашлычка. И он мне рассказал, что у него есть такая идея — сделать серию текстов о наших великих современниках. И я, по-моему, сказал: «Может быть, сделаешь что‑то в форме видео?» И Вася загорелся этой идеей жутко. И вот на своей тяге, на своей энергии начал делать первую «Вписку». Со мной вместе.

— То есть вы сошлись на профессиональной теме — рэп. Это важно для дружбы? Или вы бы могли сойтись, если бы у вас не было общего интереса?

— Я не думаю, потому что это стало, во-первых, точкой пересечения, которая нас в принципе соединила. А во-вторых, это то, на чем основывалась наша работа, наша рабочая связь. Это потом мы стали дружить, у нас появились другие темы личные, семейные.

— Какие такие семейные?

— Ну не знаю, Вася приходит и говорит, я не знаю: «У меня вот с девушкой так‑то». А я говорю: «У меня с женой так‑то». Вот в таком духе.

— Жалуетесь на женщин друг другу?

— Ну почему сразу жалуюсь? Может быть, наоборот, говорю, как я свою жену люблю. А Вася говорит, как он свою девушку любит.

— Это самая реалистичная сцена. Типичный разговор двух верных друзей: «Как же я люблю свою жену!»

— У нас вообще нормальная практика — дружить семьями. То есть сейчас это, знаешь, звучит так, как будто мне сорок лет, я такой батя. Но типа сходить погулять с женой и Васей — это абсолютно нормально.

— А работа не может мешать дружбе?

— Слушай, ну из‑за каких‑то рабочих моментов любые творческие люди всегда ссорятся. То есть я Васе сказал на старте, что мы, скорее всего, закончим как Моррисси и [Джонни] Марр (речь об бывших участниках группы The Smiths. — Прим. ред.). И да, бывали конфликты какие‑то, бывали споры, бывали жаркие споры.

— Что такое «жаркие споры»?

— Ну когда вы слишком рьяно обсуждаете какие‑то вещи и слишком эмоционально это делаете.

— Это какой‑то эвфемизм, типа кто‑то там кого‑то побил или разломал что‑то?

— Нет-нет, такого никогда не было, чтобы кто‑то кого‑то бил, потому что нам же в кадре появляться!

— Дружба — это про какие‑то личные границы или про разрушение этих границ и барьеров? Ты можешь ночью пьяный написать Васе что‑нибудь?

— Да, да, да, мне кажется, я могу, и Вася может мне написать типа: «Можно упасть у тебя ночью?» Да, вообще без проблем! Так что это про то, когда ты готов пожертвовать своими границами ради другого человека — у вас настолько сильная эмоциональная связь.

— Вы познакомились во взрослом возрасте, это интересно. Такое ощущение, что с годами человек покрывается какой‑то корой. Границы становятся тверже, время становится ценнее. Не слабо тебе прошляпить ценное время на Васю?.

— Так нет, так даже интереснее нам. Например, он мне рассказывает, куда они сейчас летали — в Китай, к стримеру Зубареву, — и мне интересно послушать, как и что в Китае. А я летал в Белград, помогал жене перевозить вещи. И он говорит: «Ну что, как в Белграде?» Это все намного интереснее, чем когда вы вместе две недели торчите безвылазно и уже все знаете, что там друг у друга произошло.

— Есть дружба, а есть романтические отношения, но все равно всем хочется, чтобы дружба тоже была романтичной. Чтобы бывали случаи, как кто‑то кого‑то спас или еще что‑то драматичное происходило. А ты рассказываешь, как вы там встречаетесь, обсуждаете что‑то. Это и есть настоящая идеальная дружба или все-таки должно быть покруче?

— Вот как в фильме «Достучаться до небес», да? Типа вы там вместе проходите полосу препятствий? Ну мы же постоянно в каких‑то бывали передрягах. Первые годы «Вписки» — это какой‑то ну не треш, не хардкор, а просто хаос.

— Например?

— Ну не знаю, ты едешь на съемку в каком‑нибудь поезде, там что‑то происходит. Или у вас перелет, вы опаздываете на самолет и решаете вопрос, как вам добраться. Или вам грубит работница в аэропорту и не хочет ваш багаж принимать. Или у вас не выходит ролик, потому что с героем какие‑то проблемы. Одна певица угрожала нам, что она с собой покончит, если мы выпустим серию «Вписки». Ей там не нравилось, как она была показана. Это, может быть, не проблемы, как у героев фильма «Достучаться до небес». Но все-таки в таких историях человек раскрывается.

— А можно дружить с придурком каким‑нибудь, который все прошляпывает?

— Можно. Но я просто такое не очень люблю. Мне такие люди не нравятся. Вообще мы с Васей не мудаки, мы всегда можем сесть поговорить. И даже когда у нас были какие‑то проблемы или споры, мы просто встречались и разговаривали.

— А почему ты в прошедшем времени про все эти рабочие моменты рассказываешь?

— Ну я немножко… устранился от дел. Не в полной степени, но сейчас Вася больше рулит «Впиской». Потому что у меня свои проекты (ютуб-канал с видеоэссе про новейшую историю музыки «Брокен Дэнс». — Прим. ред.), и хочется уделить им время. Мне кажется, это дает какую‑то свежесть нашей дружбе. И мы можем общаться, не держа в голове друг на друга зла за какие‑то провалы, неудачи. Это очень хорошо, и я уже чувствую, как это идет нам на пользу. Допустим, я вот приехал на съемку недавно, снимали [певца] Джизуса, и так было круто. Знаешь, как будто ты вернулся к своим старым друзьям — вот как будто не был в школе два месяца, возвращаешься, а там друзья… Ну ты же понял, о чем я говорю?

• Мирон Федоров (Oxxxymiron) внесен Минюстом в список иноагентов.