«Судзумэ закрывает двери» Синкая и «Академия искусств» Лю: два аниме из конкурса Берлинале

Обычная японская старшеклассница в один прекрасный день летит кубарем сквозь все возможные аниме-дикости. Находит в заброшке дверь-портал, как в «Корпорации монстров» (кстати, японцы мультфильмы студии Pixar тоже называют словом «аниме»). Влюбляется в заколдованного красавчика, напоминающего Хаку из «Унесенных призраками», только здесь красавчик заколдован не в величественного дракона, а в табуретку. В колдовстве замешан волшебный говорящий кот, которого один из героев сравнивает с котом Бароном из гиблевского «Шепота сердца». Но тут режиссер Макото Синкай, конечно, выдает желаемое за действительное: здешний котик не галантный Барон, а скорее вымученно кавайный покемон одного из поздних поколений. Героям аниме «Судзумэ закрывает двери» (на самом деле, в этой консервативной реальности все в основном зависит от мальчика, а не от девочки) предстоит и правда закрывать двери-порталы, через которые Японию атакуют спиралевидные гигантские черви, напоминающие «Удзумаки» Дзюндзи Ито и лавовую «Годзиллу» Хидэаки Анно. Это уже не милая сказка, а масштабное кинокатастрофа.

Сравнение Макото Синкая с Хаяо Миядзаки стало в последнее время расхожим клише в кинокритике: да, за десятилетие отпуска старшего коллеги Синкай побил несколько его кассовых рекордов, однако говорить про их эстетическую преемственность — примерно то же самое, что утверждать, будто Майкл Бэй — наследник Спилберга. В рамках какого‑то извращенного представления о развитии жанра блокбастера эти слова имеют смысл (Спилберг все-таки продюсировал всех «Трансформеров»), но проницательные зрители, смотрящие глубже кассовых сборов, понимают, что Спилберг — подлинный сказочник-фантазер, а Бэй — фокусник, бездумно сыплющий эффектами и экшном.

Как и гиперактивных «Трансформеров» Бэя, последние аниме-блокбастеры Макото Синкая смотреть почти невозможно: все блестит и взрывается, все куда‑то бегут и прыгают, шуточки пролетают быстрее, чем можно успеть посмеяться и, например, осознать, что все происходящее не имеет ни малейшего смысла. Миядзаки, конечно, не пишет сценарии, а сразу рисует раскадровки и пускает в производство кино, не имея на руках концовки. Но его никогда нельзя было обвинить в бездумности.

Лет десять-пятнадцать назад анимешники потешались над Синкаем за страсть к пошлым фотореалистическим пейзажам, но, как оказалось, это было лишь начало падения в пучины бездушного коммерческого продукта. Как и в случае с Бэем, что‑то смотрибельное Синкай способен создавать, когда у него отнимают один-два ноля бюджета: слегка шизофреническая фантастика «За облаками» (2004) про холодную войну в мультивселенных и романтический альманах «5 сантиметров в секунду» (2007), эволюционирующий в музыкальный клип, и сейчас вспоминаются с теплыми чувствами.

После премьеры Синкай подробно и с воодушевлением объяснял пасхалки из своего фильма: как города-призраки на экране соотносятся с реальной природной катастрофой 2011 года; как кадр с лодкой на крыше дома основан на реальной фотографии после цунами. Спрашивается, почему бы не снять фильм про реальные экологические проблемы, а не бессмысленное и беспощадное подростковое фэнтези? Ведь такого воодушевления, как на сцене, в самом фильме не чувствуется. Майкл Бэй, говорящий о спасении редких видов животных, примерно так же соотносится с его же фильмом о гигантских роботах, спасающих от истребления динозавров.

Скажете, реалистичное аниме о реальном бедствии никому не было бы интересно и не стало бы лидером проката? Неправда: последний на сегодняшний день фильм Миядзаки как раз изображал землетрясение в Канто 1923 года. Да и воображаемое землетрясение 2020 года в «2020: Гибель дракона» Масааки Юаса снимал крайне убедительно — делал упор на массовое помутнение рассудка. Вот уж кого можно назвать истинным наследником Миядзаки — с визуальной точки зрения у двух аниматоров нет ничего общего, зато оба обладают безграничной фантазией. Этому факту нет лучшего доказательства, чем сумасшедший исторический рок-мюзикл «Ину-о: Рождение легенды», в котором Юаса на ходу жонглирует визуальными техниками, жанрами и тональностями, чтобы в конце концов разбить зрительские сердца (в российском прокате — со следующей недели).

Предыдущая работа лидера китайской независимой анимации Лю Цзяня рассказывала историю в духе «Криминального чтива» Тарантино, а новая — уже повесть по заветам его соратника по американскому инди Ричарда Линклейтера. В «Академии искусств», как и в «Каждому свое», речь идет о студенческой повседневности. Как в «Аполлоне-10½» реальные воспоминания режиссера ограняются в поэтически-ностальгическую форму разноцветных рисунков. Впрочем, необязательно искать для самобытного китайского автора западные аналоги: вполне вероятно, что скоро мы будем говорить о «кино в духе Лю», перечисляя уникальные приемы, характерные для его творчества.

Это и минималистичная, скованная анимация, превращающая героев в смешных кукол-марионеток, и крайне сухое чувство юмора в диалогах, напоминающих расслабленные стендап-разгоны. Наконец, чуть ли не самые памятные моменты фильма — внезапные музыкальные интерлюдии то с набором анимированных черно-белых фотокарточек, то просто с немыми пейзажами. Все это в совокупности не похоже вообще ни на что из истории кино.

Секрет взрывного чувства юмора режиссера в том, что он заставляет героев проговаривать без стеснения самые дурацкие, кринжовые и социально недопустимые мысли. Студенты встречаются у общаги: «Прикинь, мой кумир Курт Кобейн сегодня умер. Ему было всего лишь 27». — «Ого, а я думал, все 40. Видимо, все белые люди реально выглядят старше своих лет». Студентки обсуждают прошедшее слепое свидание: «Он в принципе нормальный. Наверное, просто все люди, связанные с академической средой, строгие и серьезные». — «А ты не думала, что этот чувак — просто редкостный душнила и от него нужно бежать?»

Секрет драматической эффектности фрагментарного повествования Лю в том, с какой нежностью он относится ко всем без исключения несовершенным героям. И к талантливым лентяям с худфака, заявленным в качестве протагонистов. И к бездарным выскочкам с их потока. И к девушке-певице, считающей, что нужно строить карьеру начиная с пения в баре. И к ее подруге, забывающей об амбициях, увидев возможность выгодного раннего замужества (феминистическая осознанность — лишь одно из преимуществ картины перед анимационным конкурентом из конкурса Берлинале). Автор здесь не выносит финальных вердиктов, не обременяет героев завершением их сюжетных линий. Разве что пишет иронично-фантастические строчки на финальных титрах, говорящие, что стало с каждым в следующие годы, — так же делал Джордж Лукас в «Американском граффити», но был на порядок более жесток.

Последний раз так смешно, честно и поэтично студенчество в анимации изображал опять же Масааки Юаса в «Ночь коротка, гуляй, девчонка» и «Сказ о четырех с половиной татами». Лю Цзянь представляет серьезную конкуренцию для японского коллеги — пускай и не в чистой экспрессивности анимации, но в общей степени развлекательности и упоительности своего кино. В каком‑то смысле «Академия искусств» — идеальное фестивальное кино: одновременно экзотическое и зрительское. Неожиданное по форме, но в итоге абсолютно закономерно устроенное. Искренне желаем картине успеха на сегодняшней церемонии награждения.