«Клуб Завтра»: актер Геннадий Вырыпаев из фильма «Общага» — герой нового русского кино
ИМЯ
Геннадий
ФАМИЛИЯ
Вырыпаев
ВОЗРАСТ
26 лет
ИНСТАГРАМ
Текст: Максим Сухагузов
Фото: Роман Ерофеев
Стиль: Ольга Чуковская
Арт-директорка: Лизавета Шатурова
Вчера
Родился в театральной семье (папа — драматург и режиссер Иван Вырыпаев, мама — актриса МХТ им. Чехова Светлана Иванова-Сергеева), поэтому вопрос выбора будущей профессии для Гены практически не стоял. С детства он учился в театрально-музыкальной школе «Класс-центр», играл там в различных постановках, а затем поступил в Щукинское училище («Мастерская Коручекова»). Затем пошел учиться в режиссерскую лабораторию Константина Богомолова на базе МХТ им. Чехова. Работал в Вахтанговском театре. Как сорежиссер вместе с отцом снял фильм-спектакль «UFO» для платформы Okko. Казалось бы, полностью театральный человек, но вот по чуть-чуть он начал сниматься в кино, и тут случилась главная роль — в экранизации романа Алексея Иванова «Общага-на-Крови», которая выйдет этой осенью. Это режиссерский дебют известного оператора Романа Васьянова.
Сегодня
Театра в его жизни стало чуть поменьше, зато вырос интерес к кино. На кастингах в основном предлагают образ «хорошего парня». Вот и оператор Роман Васьянов в своем режиссерском дебюте «Общага» позвал его на роль студента-физика, которого окружают множество дурных соблазнов в лице старших товарищей по общежитию (Ирина Старшенбаум, Никита Ефремов, Мария Васильева), но он все равно олицетворяет что-то вечное и доброе на фоне летящей в пропасть страны. В историческом сериале «Бомба», выходившем осенью 2020 года на канале «Россия» под присмотром продюсера Валерия Тодоровского, он сыграл лаборанта у персонажа Евгения Ткачука — тоже интеллигентного ученого в очках. Еще была небольшая роль в богомоловском «Хорошем человеке», и там он сыграл непривычную для себя роль — неприятного, скользкого полицейского.
Завтра
Есть риск застрять в одном образе. После «Общаги», поворотного проекта в карьере Вырыпаева, есть необходимость сыграть что-то совсем другое. В идеале — современную социальную с надломом или любовную драму с надрывом типа «Дороги перемен». Если брать костюмную драму — то что-то про депрессивный шик Серебряного века. Вполне мог бы сыграть рокового музыканта, тем более что в реальной жизни он действительно выступает в музыкальной группе Norway.Today. За время карантина они записали мини-альбом под названием «Волны бегут», который выпустил культовый музыкальный лейбл Navigator Records, издававший Земфиру и «Нервы». Сейчас группа уже пишет второй альбом, так что, вполне возможно, Вырыпаев вольется в новую волну музыкантов, а не актеров и режиссеров.
Прямая речь
«Я, наверное, ближе к поколению тридцатилетних. Может, я где-то посередине. Сейчас все так атомизировано, поэтому не могу сказать, что есть какое-то единое поколение актеров — именно с творческой точки зрения. Всех учат достаточно по-разному. Я вот закончил Щукинское училище, и это образование немного отличается от того, чем мои товарищи занимались в других институтах. Конечно, это не мешает нам всем работать вместе, но общей волны я не вижу. К тому же сейчас так быстро все меняется, что трудно увидеть какой-то один вектор или направление.
Возможно, новое поколение чуть меньше настроено на отрицание предыдущего. Нет этого бунтарства — никто не собирается сбрасывать никого с „корабля современности“. Возможно, уже и не будет такого жесткого конфликта поколений. Более того, у меня есть такое ощущение, что молодые люди сегодня даже и не против иметь какую-то традицию, на которую можно было бы опереться. Существует сложность к чему-либо основательно привязаться, потому что слишком много всего. Грубо говоря, отсюда проявляется проблема самоидентификации.
Сейчас среди актеров как будто становится все больше разных лиц. Есть ощущение, что мы отклеиваемся от этой моды на одного главного артиста, чей статус передается каждые пять лет от Безрукова к Саше Петрову и так далее. Новых и необычных лиц становится побольше, чем раньше. Может, это просто ощущение. Наверное, это разнообразие появляется как раз из-за обилия онлайн-платформ.
Мне кажется, у нас в индустрии есть некоторый рассинхрон и несовпадение между теми, кого снимают в кино, и теми артистами, которые, например, здорово работают в театре. Я знаю суперталантливых ребят, крутейших выпускников, которые уже работают в театре у таких классных режиссеров, как Рыжаков или Крымов, но мы не видим эти новые лица на платформах или в кино.
Сегодня многие хотели бы играть себя, свой опыт. Я не против, чтобы, например, на роль гея брали человека именно этой сексуальной ориентации, но, на мой взгляд, это не может быть правилом. Достигать реалистичности в искусстве через реальность — это, мне кажется, очень узкий путь. Искусство — оно на то и искусство, что дает гораздо больше возможностей. В этом его главная фишка, почему многие им так заболевают.
Для творчества все-таки важна творческая конкуренция. Если бы я выбирал актера на роль, допустим, трансгендера между реальным актером-трансгендером и просто актером, который сыграет это, я бы выбрал того, кто лучше сделает свою работу. Возможно, у артиста не имеющего непосредственного опыта, от такого уровня отстранения даже будет больше интереса и, что ли, уважения к теме, за которую он берется. Это иногда может быть даже гораздо интереснее и любопытнее.
Сейчас этот вопрос инклюзивности — кто и кого должен играть, не отбираем ли мы чужие рабочие места — один из самых острых и актуальных. На этом этапе возможны некоторые перегибы, потому что маятник раскачивается, обязательно будут критические и спорные решения, вызывающие тревогу за ближайшее будущее. Но я очень надеюсь на здравый смысл: все в итоге должно прийти к некоему балансу, когда у всех будут равные возможности. Сама эта дискуссия исчезнет сама по себе. Сейчас главная проблема в том, что проблема до сих пор существует как таковая. Все будет хорошо. Сложно, интересно при этом, но это тоже хорошо!»
На Гене: рубашка, брюки, все — Prada; свитер Celine; ботинки Jimmy Choo