Обновлено (11 мая 2021-го, 15:00): 11 мая 2021 года в школе № 175 в Казани произошла стрельба. Нападавшим оказался 19-летний студент техникума Ильназ Галявиев. Его задержали, было возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 105 УК (убийство двух и более лиц). Президент Татарстана Рустам Минниханов также подтвердил, что на стрелка официально зарегистрировано оружие. В результате стрельбы погибли девять человек, количество пострадавших увеличилось до 21, некоторые из них находятся в крайней степени тяжести.
В связи с этой трагедией Владимир Путин срочно поручил проработать новые правила оборота гражданского оружия. Об этом сообщил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. 12 мая в Татарстане объявлено днем траура.
Обновлено (17 октября, 17.20): 17 октября 2018 года на политехнический колледж в Керчи было совершено нападение, жертвами которого, по последним данным, стали почти 20 человек, еще около 40 получили ранения разной степени тяжести. Глава Крыма Сергей Аксенов заявил, что подозреваемым в нападении является 18-летний Владислав Росляков, студент колледжа. По версии следствия, он в одиночку расстрелял учащихся и преподавателей учебного заведения из ружья, а затем покончил с собой. В Росгвардии также утверждают, что Росляков причастен к установке взрывного устройства, сработавшего во время нападения в столовой колледжа.
Обновлено (19 января, 14.00): После публикации этого материала в российских школах произошло еще два похожих инцидента.
19 января в Улан-Удэ девятиклассник ворвался в школу с топором и напал на других школьников и учителя. В результате пострадали семь человек: трое находятся в тяжелом состоянии, двое получили ранения средней степени тяжести. Известно, что одной ученице грозит ампутация пальца, а другой ученик получил травмы головы, спины и конечностей. После нападения подросток попытался покончить с собой. Его задержали, сейчас он находится в больнице.
По одной из версий правоохранительных органов, происшествие может быть связно с поножовщиной в пермской школе: не исключается, что подростки могли планировать свои нападения в соцсетях. Роскомнадзор собирается блокировать сообщества, «побуждающие к насилию в школах».
За день до этого, 18 января, в Челябинске ученик ударил ножом одноклассника. Пострадавший получил медицинскую помощь, его жизни сейчас ничего не угрожает. Нападавшего задержали, а в результате происшествия возбудили уголовное дело по статье «Умышленное причинение легкого вреда здоровью».
О нападении в Перми и причинах трагедии
Утром 15 января двое подростков проникли в школу № 127 в Перми, где ранили ножом учительницу Наталию Шагулину и учеников 4 «Б» класса. В результате пострадали 15 человек. 12 человек госпитализировали, в том числе самих подозреваемых, которые после нападения ударили друг друга ножом. Сильнее всех пострадала учительница — ей нанесли 17 ножевых ранений.
По первой версии следствия, произошел конфликт между бывшим учащимся школы Львом Биджаковым и десятиклассником Александром Буслидзе, а учительница и школьники 4Б получили ранения, потому что пытались разнять драку подростков на ножах. Но, по словам очевидцев и по версии местных СМИ, драки не было: Лев Биджаков и Александр Буслидзе спланировали нападение на учеников, а после хотели совершить самоубийство.
Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье «Покушение на убийство двух и более лиц». 16 января Биджакова и Буслидзе допросили, а на следующий день суд арестовал подростков на два месяца. Следственный комитет уже официально подтвердил версию, согласно которой ученики напали на учительницу и учеников, поэтому происшествие будет расцениваться как спланированное покушение на убийство.
«Такие трагедии часто происходят в школах, где много буллинга»
Такие события вызывают колоссальный резонанс. Когда дети страдают в месте, где они должны быть полностью защищены, это действительно страшно. То, что произошло в Перми, — редкий, но не единичный случай в России. Такое случалось и раньше, просто замалчивалось, к тому же тогда не было интернета.
Сейчас такие трагедии часто происходят в учебных заведениях, где развит культ успешного (self-made) ребенка, есть некое ранжирование детей на «крутых» и «лузеров». В таких школах много буллинга (травли. — Прим. ред.), а среди детей царит атмосфера конкуренции и соперничества. Из‑за большой ориентированности на успех и высоких требований в таких учебных заведениях тяжело и учителям, и детям. В современном мире сотрудничество и взаимопомощь отошли на второй план, а ведь раньше они позиционировались как важные ценности. В любой школе очень важно работать с буллингом, замечать травлю и ранжирование, противостоять ему и формировать среди детей отношения сотрудничества и взаимной помощи в школе.
Личностные факторы тоже играют роль: потребность признания, острое ощущение одиночества, высокая толерантность к агрессии. Такой поступок может сопровождаться какими‑то психическими расстройствами. В большинстве случаев у таких подростков нарушены отношения со сверстниками. Эти дети чувствуют себя изолированными, но часто бывает, что это мнимая изоляция. Поэтому важно, чтобы ребенок мог получить помощь вне стен школы. И речь не только о доступности психологической помощи, но и об общей системе работы с детьми. То же касается и психиатрической помощи — сейчас в регионах не хватает ресурсов, медикаментов и врачей.
Когда происходит что‑то такое страшное, людям очень важно найти простое объяснение этому, для того чтобы это никогда не повторилось. Очень важно перестать обвинять друга друга: родителей, охрану, школу. Своим детям нужно объяснить, что это печальная история, и донести до них, что человеческая жизнь — самая большая ценность в мире. Важен контакт с детьми. Родители должны слушать и слышать их, сохранять с ними доверительные отношения. И главное, взрослым пора менять двойные стандарты отношении к насилию. Мы часто говорим детям, что насилие — это плохо, но при этом используем его в воспитании и отношениях друг с другом.
«Это комплексная проблема, а дети виноваты меньше всех»
СМИ говорят, что у одного из мальчиков были проблемы с психикой. Но если хоть один из мальчиков был здоров, то причина случившегося в том, что это бесхозные дети. Все плохие новости о происшествиях в школах говорят нам только об одном: за детьми никто не следит, не интересуется их жизнью и интересами, никто не разговаривает с ними, дети предоставлены сами себе и варятся в собственном соку.
Юридически ответственность за произошедшее лежит на школе. По факту я считаю, что дети здесь виноваты меньше всех. Да, это подростки, которые уже могут что‑то понимать, но это комплексная проблема. Здесь задействована и администрация школы, где царит атмосфера, в которой возможны такие события, и классный руководитель, который не в курсе, чем увлекаются его дети, и, естественно, родители, которые вообще оторваны от детей в данном случае.
Охранник есть в каждой школе, но это номинальная единица. В школе обычно больше тысячи учащихся, и одному человеку за ними невозможно уследить. Сколько взрывают петарды в туалетах, пишут матерные слова на стенах, курят в школах — невозможно уследить за всем. Охранник носит запрещающую функцию, а нужно работать с тем, чтобы люди сами не хотели делать то, что нельзя, а не запрещать им что‑то. Сейчас пройдет следствие, и опять будет политика запретов и цензуры, а решать саму проблему и бороться с причинами никто не будет.
«Пока рано говорить о причине этого поступка»
Я не очень доверяю предварительным показаниям. Как показывает практика, они поменяются. Неизвестно, отошли ли ребята от аффекта, работали ли с ними квалифицированные психологи. Обычно настоящие показания начинают давать спустя две-три недели. Тогда же появляются профессиональные комментарии специалистов, которые работают с подростками.
Агрессия — очень сложное состояние, и объяснить ее появление сложно. Это может быть и семейный фактор, и проявление агрессии от длительного одиночества (хотя мы привыкли, что одиночество связано с депрессией). У подростков аффективное состояние возникает намного чаще. Это вопрос пубертатного периода и выброса гормонов, в этом возрасте любое состояние переживается по максимуму: радость, уныние, агрессия.
Чтобы понять причину поступка ребят, нужно смотреть не только на внешние факторы, но и обследовать их у специалистов.
О трудных подростках и способах предотвращения трагедии
После того как подозреваемых увезли из школы, в некоторых СМИ появились данные, что Биджаков состоит на учете в психоневрологическом диспансере и что он был отчислен из школы из‑за проблем с наркотиками.
16 января губернатор Пермского края Максим Решетников заявил, что оба подростка не относились к числу проблемных. Несмотря на это, в сети продолжает появляться информация о том, что Биджаков проявлял агрессию с 11-летнего возраста и по заключению психиатров был переведен на домашнее обучение.
Данные об успеваемости подростка также разные. Есть информация, что в 2015 году Лев участвовал в олимпиаде по физике, а учителя отмечали его высокие интеллектуальные показатели.
Известно также, что, после того как Льва забрали на скорой, его мать отказалась приезжать к нему в больницу.
«Взрослые не знают, как разговаривать с детьми в зоне риска»
Я сталкивался с разными детьми. Например, был мальчик, который рисовал в тетради повешенных людей. А однажды мне позвонили с неизвестного номера и начали оскорблять и угрожать — тогда было очень гадко. После этого звонка я вбил номер в поисковик, узнал, чей он, и нашел ребенка. Сначала я пообщался с ним. Он все отрицал, и тогда я обратился к классной руководительнице. После всего я сказал ему, что не держу на него никакого зла. Важно помнить, что мы работаем с детьми. Они не всегда понимают, что делают, не видят возможные последствия. Им важно ошибаться, а если бить детей по рукам после каждой ошибки, это не пойдет им на пользу.
Если у ребенка есть какой‑то диагноз, учителя обязаны об этом знать. Если диагноза нет, но учитель видит, что ребенок входит в группу риска, нужно поговорить со школьным психологом или с классным руководителем. Привлечь родителей, но не обвинять их в агрессии ребенка, а спокойно обсудить его поведение и возможные пути решения проблемы. Можно прийти в дом и посмотреть, как ребенок живет, все ли у него там в порядке. И конечно же, нужно поговорить с самим учеником, особенно если школьного психолога нет. В крупных городах есть разные центры помощи подросткам, куда можно обратиться ребенку или родителю с ребенком за бесплатной помощью.
Есть очень тихие ребята, по которым вообще ничего не скажешь, но в большинстве случаев ты видишь детей в зоне риска. Проблема в том, что взрослые не знают, как с ними разговаривать. На их агрессию они отвечают агрессией или игнором. Они не прорабатывают с детьми эти проблемы, а во многих учебных заведениях нет психологов, тем более хороших психологов. Часто школе удобнее избавиться от трудного ребенка, чем решать эту проблему. Они говорят родителям, что ребенок, например, носит ножи в школу, и всячески намекают, что пора забирать его документы.
«Сейчас вся работа с детьми в школе — устаревшая»
Часто родители не в курсе того, как нужно вести себя с подростками и их агрессией. Но начинать нужно именно со взрослых. Самый эффективный способ — клубная история, с лекциями и тренингами для сформированной группы родителей. Это очень кропотливая и важная работа. Если же проблемы уже наметились, но родители не хотят вовлекаться в жизнь детей, с ними будет работать Комиссия по делам несовершеннолетних (КДНиЗП), которая существует в каждом районе. Второй блок — это просвещение детей, объяснение подросткам, что с ними происходит.
Вспышки агрессии на простые просьбы, сильное раздражение из‑за ожидания, несвойственная замкнутость в себе, резкие перепады настроения, которые стали систематическими и длительными — это признаки проблемного поведения. Для начала надо отвести к неврологу, который уже направит к другим специалистам: психотерапевту для диагностики, эндокринологу для проверки гормонов. Возможно, все проблемы можно решить медикаментозно.
Сейчас вся работа с детьми в школе — устаревшая. Психолог обычно работает в урочной форме, раздает брошюры, рассказывает, что происходит в подростковый период, а потом пара-тройка упражнений в парах. Из Москвы эти уроки ушли лет пять назад, но в регионах ситуация совсем печальная. Во многие провинциальные школы берут людей без специального образования, а где‑то и вовсе нет психолога.
«Главное — не делить подростков на «здоровых» и «опасных»
Какие‑то психические расстройства могут влиять на агрессию ребенка и привести к такому нападению, но это происходит не всегда. Есть симптоматика, связанная с очень серьезными агрессивными проявлениями, но, как правило, при такой симптоматике дети уже не учатся в средней школе, потому что все это сопровождается серьезными расстройствами личности и интеллекта. Мы не знаем, был ли у одного из подростков какой‑то диагноз, и как он проявлялся, если был. Главное, чтобы эта информация не способствовала предвзятому отношению к детям, которые стоят на учете в психоневрологических диспансерах и сепарации подростков на «здоровых» и «опасных». Такое ранжирование — это весомый фактор, который способствует разобщению, травле и развитию насилия в школах намного больше, чем сами психиатрические заболевания.
Что такое «Колумбайн» и субкультура True crime
Тема стрельбы в школах стала важной частью поп-культуры. Массовое убийство в школе «Колумбайн» 1999 года — одна из самых известных школьных бойнь — цитируется в музыке, кино и литературе. Для Америки «Колумбайн» превратился в символ незащищенности, ответом на которую стало насилие. Про Эрика Харриса и Дилана Клиболда, расстрелявших почти два десятка человек в учебном заведении, завуалированно поют Foster the People в треке «Pumped up Kicks»; колумбайнеры стали прототипом Тейта из первого сезона «Американской истории ужасов», и ими же вдохновлялся Джим Шепард при написании «Project X». События в «Колумбайне» укоренились в американской культуре, как и теракты 11 сентября 2001 года.
«Группы «Колумбайна» — одна из самых обсуждаемым тем на фоне драки в пермской школе. Говорят, подростки, совершившие нападение, хотели подражать Харрису и Клиболду. В частности, на их страницах в «ВКонтакте» нашли репосты из пабликов, романтизирующих колумбайнеров (некоторые СМИ уже называют их заменой «группам смерти»).
Но «Колумбайн» только один из примеров так называемой субкультуры тру-крайм (от англ. true crime). В социальных сетях насчитываются десятки других сообществ, посвященных реальным убийствам и преступникам. В описании почти каждого из них есть примечание: «Сообщество ознакомительное и не пропагандирует насилие или жестокость». По словам создателей и участников пабликов, они всего лишь занимаются документалистикой, а те, кто решается повторить бойни, — позорят объединение.
«Темой убийства в «Колумбайне» интересуются дети школьного возраста»
В апреле моей группе будет год. До создания я интересовался этой историей, но все сообщества, которые были на тот момент, не удовлетворяли моих потребностей в контенте, и я решил сделать свое.
Как правило, темой убийства в «Колумбайне» интересуются дети школьного возраста. Они держат в душе обиды на одноклассников, хотят им отомстить, но по физическим или другим причинам не могут этого сделать. Для них Эрик и Дилан — герои, которые смогли сделать то, на что они сами не способны. Есть те, кто просто интересуется случаем с точки зрения криминалистики и психологии, а есть те, для кого это пример для подражания: они слушают музыку, которую слушали Эрик и Дилан, одеваются как они. Само по себе происшествие в «Колумбайне» — ужасное и трагичное, и мы всегда в нашем сообществе высмеивали их поступок, а не в коем случае не поощряли. Чаще всего мы публикуем мемы: на данный момент это самая доступная и понятная для подростков единица информации.
«Если ты адекватный человек, то мысль пойти кого‑то расстрелять в голову не стукнет»
«Колумбайн» — это ответвление от комьюнити тру-крайм. Само тру-крайм-сообщество интересуется абсолютно всеми криминальными новостями, которые происходят в мире, начиная с серийных маньяков, заканчивая массовыми расстрелами людей и всякими терактами. Это не значит, что у людей, которые увлекаются этим, проблемы с головой, такие события интересны им просто как факт.
Популярность «Колумбайна» объясняется тем, что это, наверное, самая большая трагедия конца 1990-х годов. Остальные шутинги, которые происходили после 2000-х, известны только потому, что люди пытались спародировать Эрика и Дилана. Эрик и Дилан хотели прославиться посмертно. Они писали в своих дневниках: «Мы — богоподобные. Мы — люди высшей расы, и будут обязательно те, кто захочет быть похожими на нас». Они порождали желание стать такими, как они, известными.
На самом деле их поступок ужасен. Я заинтересовалась этой темой около года назад, когда читала про «поколение прозака». На одном из сайтов была информация про «Колумбайн» (по одной из версий, на преступление подростков могли подтолкнуть антидепрессанты, которые они принимали. — Прим. ред.), я посмотрела видео, а потом все переросло в увлечение. Мне стало интересно понять, зачем Эрик и Дилан это сделали, рассмотреть их характер.
Сколько я ни общалась с другими людьми, которые восхищаются Эриком и Диланом, никто не понимает, зачем они это сделали, но всем нравится «Колумбайн» как происшествие. Очень мало совершеннолетних, которые увлекаются тру-краймом. Чаще всего это девочки 14–17 лет, очень редко люди постарше (если они увлекаются, то не особо это афишируют). Девочки фанатеют от Эрика и Дилана, потому что считают их сладкими мальчиками: очень часто рисуют арты, пишут фанфики, в том числе гейские, делают нарезки видео, публикуют их дневники. А дневник Дилана был очень сопливым и романтичным, посвященным признанию девушке в любви. Вот смотришь на все это и думаешь: «Боже, он такой милый, нежный, он любил котиков». Именно за это колумбайнеров очень любят девочки. Остальные школьные стрелки внешне страшные, поэтому мало популярны.
Помимо Эрика и Дилана в тру-крайм-группах часто вспоминают Бренду Энн Спенсер. Она стреляла из винтовки просто по проходящим школьникам, которые шли в школу. Свои действия она объяснила тем, что просто не любит понедельники; по-моему, она до сих пор сидит. С ней и другими шутерами делают мемчики, это прямо максимально черный юмор.
В комьюнити никто не поддерживает пермских школьников. Люди, возомнившие себя героями возмездия, на самом деле позорятся, показывая себя неадекватами, которые с трудом могут мыслить. Все стебут Мишу Пивнева (девятиклассник, устроивший стрельбу в школе в Ивантеевке в сентябре 2017 года. — Прим. ред.), который облажался. Он говорил, что три года готовил акт возмездия, но он смог только пробить голову учительнице кухонным топориком и взорвать петарду. Мои знакомые, которые с ним общались, думали, что он просто шутит. У него было много записей типа «Я люблю оружие», «Я всем отомщу». В итоге он просто облажался, его забрали в каталажку, а потом он даже извинился и сказал, что больше так не будет. Из‑за Пивнева некоторые хорошие сообщества про тру-крайм просто заблокировали за пропаганду насилия.
Я пыталась разобраться, почему произошли все эти шутинги в школах. Например, Эрик и Дилан до этого просили о помощи — не вербально, конечно, но они хотели спастись. Их подражателей это тоже касается. Им просто не хватает любви, внимания и понимания. Они просят этого, а общество не может им дать хотя бы каплю этого. Люди, которые заявляют, что готовы пойти на преступление, нуждаются в поддержке, их нужно отговорить. А все только смеются: «Да ты шутишь! Ты ничего не сделаешь». Человека берут «на слабо», и он вынужден идти на преступление, чтобы кому‑то что‑то доказать.
Когда мы в нашей беседе узнали про события в Перми, мы просто нереально орали с того, что один из мальчиков поддерживал Навального. Стало понятно, что опять будут говорить о пропаганде насилия в интернете, хотя, по сути, никакой пропаганды нет. Если ты адекватный человек, то мысль пойти кого‑то расстрелять в голову не стукнет.
«Эрик и Дилан были довольно неплохими и очень харизматичными чуваками»
Интерес к группам про «Колумбайн» таит в себе особую атмосферу, связанную с необычным характером парней из этой школы. Например, остальные не шарящие в этом люди могут подумать: «Вот какие ублюдки выросли»,«убийцы» и так далее. Но на самом деле Эрик и Дилан были довольно неплохими и очень харизматичными чуваками. Харизма — элемент характера человека; чем харизматичнее личность, тем приятнее с нею и общаться или, например, подражать ей.
Даже спустя много лет после случившегося в группах находится что публиковать. История крайне необычная сложилась: за этим интересно наблюдать, снова представлять события, которые происходили тогда. Не волнуйтесь, мое психическое здоровье в порядке, и я не состою в психдиспансере. В группах про «Колумбайн» мне нравятся цитаты главных героев, которые несут в себе много смысла.
Могут ли сообщества о «Колумбайне» провоцировать бойни в школах
Темы жизни и смерти, опасности и эмоций очень важны в подростковом возрасте, поэтому они привлекают детей. Многие писатели, сценаристы, даже музыкальные группы вкладывают романтическую составляющую свободы и протеста в освещение таких событий. Для подростка это очень значимо, потому что главная задача и желание этого возраста — отделиться от родителя и обрести свое собственное я, понять, зачем он здесь, что он значит.
Подросток, который идет в школу и стреляет в сверстников, — это тоже протест и отделение от системы. Он герой в глазах других, хоть и отрицательный. Несмотря на то что он сделал что‑то плохое, его запомнили, а это многого стоит в таком возрасте.
Отчаянное желание самоутвердиться, быть замеченным и значимым вкупе с романтизацией таких трагедий может подтолкнуть подростка к действию.
«Нужно понять, почему некоторым детям нравится не смотреть и читать про это, а идти в школу и убивать»
Тема school shooting (школьной стрельбы) очень интересна не только подросткам, но и взрослым. Например, в 2003 году Букеровскую премию получила книга «Вернон Господи Литтл» Ди Би Си Пьера про школьную стрельбу. Почему нам нравятся триллеры? Почему мы играем в игры? Потому что мы не можем это пробовать в реальной жизни. Я не вижу в этих группах ничего плохого. Все, что нас окружает, может нести либо позитивный смысл, либо негативный. И если бы не было такой идеи, как school shooting, агрессия подростков все равно бы вылилась куда‑то. Я не думаю, что, сидя в таких группах, подростки видят борьбу со школой. Ребята интересуются этим и подписываются, потому что им это непонятно. Думаю, что сейчас запретят все эти группы, но это ничего не изменит. Потребности, если они есть, никуда не денутся, и нужно понять, почему некоторым детям нравится не смотреть и читать про это, а идти в школу и убивать.
«Интерес к запретному и экстремальному типичен для подростков»
Детям интересно все экстремальное. Лет семь назад был популярен паркур, многие подростки увлекались им и подписывались на группы, где другие неудачно падали, выполняли неудавшиеся трюки и т. д. Интерес к этим группам (о стрельбе в школах) — такая же история. В социальных сетях дети могут высказать свое мнение: в школе им запрещают говорить об этом, дома можно столкнуться с непониманием и неприятием, поэтому дети собираются где‑то и делятся друг с другом: спорят, осуждают, обсуждают. Такой интерес к запретному и экстремальному типичен для подростков. Дети примеряют разные модели поведения, оценивают себя и друг друга.
Какого‑то нестабильного ребенка эти группы могут подтолкнуть к действию, но в таком состоянии толчком может быть что угодно — ссора в семье или разборки в школе.