Сначала уроки, потом компьютер: почему запрещать игры детям — большая ошибка

«Сначала уроки — потом компьютер!» — сколько раз школьником я слышал эту фразу? Уроки я, конечно, делать не любил. А играть в Counter-Strike любил очень. И только спустя десять лет, закончив университет и став учителем литературы, я понял, как опасна эта фраза и что нужно делать, чтобы видеоигры не были камнем преткновения в отношениях между родителями и детьми.

В детстве моей главной страстью были спортивные симуляторы — NBA, NHL, FIFA. Я не просто играл, но и комментировал все матчи, проводил по дороге в школу воображаемые утренние ток-шоу с лучшими игроками, а вечером брал интервью у героев прошедших матчей. Это был целый мир, в котором я нередко спасался от школьной тирании и неполадок в семье. Уже спустя более чем десять лет я понял, что это увлечение предопределило мою жизнь. Я в раннем возрасте решил идти учиться на спортивного журналиста и даже поступил на ТВ-кафедру факультета журналистики, но позже пересмотрел свои интересы и предпочел телекамере книги.

Компьютер у меня появился позже, чем у одноклассников, — в конце 7-го класса. Его покупка была обусловлена образовательными целями (спасибо школе!). Тогда я познакомился с миром новых игр. В 8–9-х классах мы с товарищами не отлипали от онлайн-шутера Counter-Strike: Source. И для меня это был важный момент социализации. С нами по сети играли русские ребята из Германии, Голландии, США и других стран, некоторые были намного старше нас, и все это время мы общались, не только о тактике и хедшотах — мы обсуждали подростковые проблемы, делились опытом. Запретных тем не существовало, и во всем этом было что‑то настоящее. Нам казалось, что мы будем играть в «Контру» спустя и десять лет, и двадцать, уже со своими детьми.

Но в старших классах в моей жизни появились книги и глубоко укоренились в ней. На это повлияло несколько факторов. Сменилась учительница литературы, которая давала нам достаточно свободы, мы могли выбирать, что читать, говорить и писать. А в семье меня никогда не принуждали к чтению. К шестнадцати годам для себя я прочел мало, а из школьной программы — только «Горе от ума». Однако за 11-й класс я съел больше двухсот книг и наверстал упущенное. Но это был уже мой выбор, а не родителей или учителей. Компьютерные игры отошли на второй план, я увлекся хип-хопом, который гармонично сочетался с литературой. Когда поступил в университет, видеоигры исчезли из моей жизни на восемь лет.

Получив диплом, я пошел работать в школу. Дети периодически спрашивали меня: «Артем Николаевич, почему вы не играете в видеоигры?» Я говорил, что мне это неинтересно, хотя с удовольствием (и даже с жадностью) в гостях у друзей играл в FIFA или Counter-Strike. Я убеждал себя, что перерос игры. Но дети убедили меня в обратном. Я с удовольствием слушал их рассказы о сюжетах «Ведьмака», The Last of Us и понимал, что целый пласт современной культуры проходит мимо меня. Дети вообще заставляют меняться. Благодаря им я начал смотреть сериалы, в том числе «Игру престолов», и ознакомился с русским ютьюбом. Истина проста: хочешь понимать подростков, говорить на их языке — интегрируйся, потребляй то же, что и они. Процесс интеграции завершился этим летом, когда я купил PlayStation 4 и телевизор (которого у меня несколько лет не было). Видеоигры вернулись в мою жизнь, теперь они сосуществуют в гармонии с семейной жизнью, работой, книгами и творчеством.

Почему читать книги — это хорошо, а играть в видеоигры — плохо? Этот стереотип сложился из предпосылок, имеющих разные истоки. Первая связана с тем, что литература в России — главное искусство, а мы литературоцентричная нация. Неслучайно только литературу так глубоко изучают в школе. Не кинематограф, живопись или музыку, а именно литературу. Видеоигры вообще в России не принято рассматривать как направление в искусстве. Хотя в других продвинутых странах к играм относятся гораздо серьезнее. Вторая предпосылка связана с представлением о том, что книги — это серьезно, а игры примитивны. На самом деле сложность сюжета, глубина персонажей, философский подтекст и актуальная проблематика видеоигр сегодня дадут фору многим книгам. А вариативность подачи нарратива, которые предоставляет формат видеоигры, просто невозможна в книге или кинематографе. Одно из главных нарративных преимуществ видеоигр — возможность влиять на сюжет и совершать сложный моральный выбор.

Читая книгу, мы ничего не выбираем. В романе, за исключением нескольких постмодернистских произведений, судьба героев заранее известна и прописана. Во многих видеоиграх от ваших решений зависит судьба персонажей, и порой приходится выбирать из двух зол меньшую. Убить собаку или оставить умирать в мучениях? Убить насильника и убийцу или пощадить? Поддержать сына-революционера или выбрать сторону правительства и уничтожить его? Причем последствия могут быть непредсказуемыми. И путь, который, как казалось, должен привести к добру, приносит лишь смерть и разочарование. Эта виртуальная ситуация выбора позволяет игроку сымитировать выбор реальный. И понести за него условную ответственность. И мне кажется, что для среднестатистического подростка, который в своей жизни почти не принимает решений, видеоигры — отличный тренажер, который может закрывать самые разные потребности.

У истории с книгами и видеоиграми есть и другая сторона медали. Если ребенок целый день читает книги — это так же ненормально, как если бы он целый день играл в компьютер. Но первый случай родители часто предпочитают не трактовать как проблемный, а вот во втором бьют в колокола, пугая ребенка «игровой зависимостью» и походом к врачу, хотя существование такого типа зависимости до сих пор остается под вопросом. В случае как с книгами, так и с видеоиграми подростковый эскапизм не лечится путем запрета. У любой проблемы есть причина. И если ребенок проводит в виртуальном пространстве всю жизнь, значит реальность его чем‑то кардинально не устраивает и в этом стоит разобраться. Видеоигра — отличное зеркало, в котором можно разглядеть своего ребенка. А можно не разглядеть, просто разбив его. Но отражение ведь никуда не денется.

Сегодня мир видеоигр поражает воображение. Видеоряд, сюжеты, герои, озвучка. От этого действительно тяжело оторваться. И каждый раз, играя матч в FIFA или эпизод в Beyond: Two Souls, я совершаю выбор. Но мы всю жизнь совершаем выборы. В подростковом возрасте чаще всего его делают за нас — родители и учителя. И приоритеты расставляют обычно тоже родители. Но на деле от условия «сначала уроки, а потом компьютер» больше вреда, чем пользы. Во-первых, родитель решает за подростка, лишая его права выбора, а значит, и несения ответственности за этот выбор. Во-вторых, это условие выстраивает иерархию, в которой уроки/чтение/помощь по дому — наказание, а игры — поощрение. Вряд ли родитель преследует такой результат, но на деле получается именно так: после каждого подобного условия мотивация учиться/читать/помогать падает, а награда становится все более желанной.

Так что же делать? Оставить его в покое? Пусть проиграет всю жизнь? Нет, ребенок нуждается в родителе. И хочет быть интересен родителю. Можно поинтересоваться, во что он играет. Как играет? Кому сопереживает? Какие эмоции испытывает? Почему это для него важно? Что именно его не отпускает? Об этом можно поговорить или можно просто понаблюдать за игрой. А если заинтересует — то и поучаствовать, но не стоит имитировать интерес. Фальшь хуже всего. Игра может быть неинтересна, но ведь ребенок интересен. И помочь понять его может в том числе игровая приставка. Это еще один инструмент, с помощью которого можно что‑то узнать о ребенке или выстроить диалог. Ошибка большинства родителей, покупающих приставку, в том, что они покупают ее ребенку и сами не смотрят в ее сторону. А многие используют приставку как инструмент манипуляции или как средство от скуки. А между тем на приставках есть игры и для всей семьи. В конце концов, если ребенок предпочитает игру в приставку, а не семейные посиделки, значит, последние проигрывают в конкурентной борьбе, и что‑то пора менять. Подростку интереснее уничтожать зомби или решать квесты, чем обсуждать новости вашей жизни.

Сегодня перед родителями стоит трудная задача: они вынуждены быть интересными своим детям сверх голого жизненного опыта, которого уже не хватает, который оказывается неактуален, и родитель не может ответить на вызовы, с которыми встречается подросток. В отличие от предыдущих поколений нынешнему авторитет нужно заслуживать, а для этого требуется предпринимать усилия. И все чаще родитель уступает игровой приставке или ютьюб в борьбе за внимание ребенка. Или родитель вообще не борется, потому что это проще — меняться всегда тяжело.

Если в семье хорошие отношения, но подросток все равно заигрывается до ночи, забывает об обещаниях и вынуждает маму с папой срываться, родителю не остается ничего, кроме информирования. Дайте возможность ребенку выбирать. «Если поздно ляжешь, тяжело будет вставать в школу, на уроках будешь разбитый, на тренировку пойдешь уставший», — вот что стоит донести до ребенка. Если он предпочтет сделать по-своему, на следующий день он сам будет нести ответственность за свой выбор. И на второй, третий раз ляжет вовремя. Но уже сам. Проверено на личном опыте, ибо именно так информировала меня мама, когда я засиживался до ночи. Обычно подросток четко понимает, в чем он неправ, его мучает совесть за каждое нарушенное обещание и мелкую ложь. Мучается, конечно же, только в том случае, если уважает родителей. Кроме того, перспектива сна подростку кажется скучной и, безусловно, проигрывает лишнему получасу путешествия по фантастическому миру. Нужно понимать, что дети играют в игры, потому что это их игры, их выбор, не навязанный старшими или школой.

Дедушка, который играл со мной в гонки и черепашки-ниндзя на приставках, любил повторять мне выражение: «Делу время — потехе час, Темушка». Впервые я услышал его в нравоучительном советском фильме «Сказка о потерянном времени», где лентяи-дети превращаются в стариков и пытаются все вернуть. С детства я негодовал: почему отдыху всего час, а работе — так много? Но дедушка, отпахав тридцать лет на заводе, знал, о чем говорит. Его поколение вообще не привыкло отдыхать. В Советском Союзе к людям было довольно утилитарное отношение. Да и развлечений было не так много, как сейчас.

А видеоигры — это в первую очередь развлечения. И до сих пор в России народ привык отрицать, что надо развлекаться и получать удовольствие от жизни. Праздно жить стыдно. Это касается всего. Учителя в школе нагнетают: «Вот вырастете — будете вспоминать школьные годы со слезами. Так беззаботно было в школе…» Родители тоже не отстают: «Вот будешь в моем возрасте, тогда поймешь, что это такое». Эти утверждения справедливы для статичного времени. Но время стремительно меняется, и в одной семье сталкиваются люди с совершенно разными ценностями. И часто уставшие после работы родители, запрещающие себе отдыхать, срываются на ребенке, который не ставил себе запретов по части получения удовольствия и спокойно сидит весь вечер с геймпадом.

Нужно ли регламентировать количество времени, проведенного за приставкой? Каждый родитель должен решать сам, исходя из степени доверия к ребенку. Видеоигры — это еще одна территория смыслов, на которой можно и нужно выстраивать отношения с ребенком. И если не интересоваться этой территорией, отрицать ее или бороться с ней, то происходящие там процессы, остающиеся вне поля зрения, могут привести к непредсказуемым последствиям и уж точно не принесут пользы.