История россиянки, которая переехала в Израиль и пошла служить в местную армию

В Израиле работает программа «Наале», что в переводе с иврита значит «поднимемся». По этой программе дети, имеющие право на репатриацию, могут приехать в Израиль без родителей и получить там среднее образование. Кандидаты должны предоставить документы о еврейском происхождении, затем пройти тестирование на школьные знания и посетить вместе с родителями психолога, чтобы подтвердить свою готовность покинуть семью. Сначала по этой программе уехала моя старшая сестра, затем я, а позднее и наш младший брат. Мне было 14 лет, когда я эмигрировала в Израиль.

Получить вид на жительство несложно: главное — доказать, что у тебя есть корни. У меня были с этим некоторые проблемы, потому что папа умер много лет назад, а я еврейка по отцовской линии. Родители поженились уже после моего рождения, а по местным понятиям это неправильно. У меня был координатор по программе, который помог со всей процедурой. Я подавала на апелляцию, дело пересматривали, и через год все одобрили. Сейчас у меня уже есть гражданство — его легко получить после окончания школы, в 18 лет, если есть вид на жительство.

Я хотела вернуться в Израиль как на святую землю. К тому же я понимала, что в России будущего нет. Мне и мама советовала, и координатор, и выпускники программы. Я понимала, что в Израиле меня ждет лучшее будущее. Я знаю иврит, русский, английский, не идеально, самую малость арабский — его я выучила в армии, а также французский, потому что у нас много французов. Перед отъездом я полгода ходила в воскресную школу, где изучала иврит и культуру Израиля, но это не дало особых результатов. В итоге язык выучила уже в Израиле — в школе у нас было больше 20 часов иврита в неделю. Еще я пела в школьном хоре, и песни мне тоже очень хорошо помогли в изучении языка.

Я не принимала решение пойти в армию — каждый гражданин Израиля обязан служить. Можно и отмазаться, но в Израиле армия — это не какая-то неприятная обязанность, а честь. К тому же я переехала по программе, которая обеспечила мне обучение, проживание и гражданство, и хотела как-то отплатить. Также это важно в будущем, когда ты идешь устраиваться на работу или в учебное заведение. Отбор в армию не очень строгий, но с низким профилем здоровья тебя не возьмут в боевые войска. Те, кому физические данные или здоровье не позволяют служить, борются за то, чтобы их взяли. Например, у меня есть знакомый, который похудел, чтобы попасть в боевые войска.

В Израиле армия нужна для защиты, потому что страна окружена вражескими государствами. Здесь высокие моральные стандарты. Например, недавно солдат сел в тюрьму за то, что застрелил террориста. Самовольство в израильской армии никогда не прощают. В стране солдат очень любят. Например, в кафетериях устраивают акции, когда военный может получить бесплатные гамбургер и колу. Когда солдаты защищают деревню, которая находится на палестинских территориях, люди о них очень заботятся.

Есть элитные войска — служба там считается очень престижной, и после ее окончания ты сразу получаешь предложения по работе. А есть подразделения, которые называются job, туда ходят каждый день, как на работу. Там, например, работают секретари и другие обычные сотрудники. В армии есть зарплата — ее размер зависит от того, где ты служишь. В job наименьшая степень опасности, поэтому зарплаты там не очень большие. В боевых войсках, где наивысшая степень опасности, платят много. Есть помощники боевых войск — как я. Они получают среднюю зарплату, она варьируется от 150 до 300 долларов в месяц.

Еще есть такое понятие, как «одинокие солдаты», — это люди, которые живут без семьи. Им помогают оплачивать квартиры (примерно 250 долларов) и удваивают зарплату. Я отношусь к этой категории, потому что приехала в страну без родителей, но также одинокими солдатами считаются люди, которые не общаются с семьей. Например, такой статус получает гей, от которого отказалась семья. Также это дети из религиозных семей, которые хотят служить, но их родители против. К гомосексуалам, кстати, относятся замечательно. В Тель-Авиве каждый год проводится гей-парад, на который приезжают люди из других стран.

В армии очень комфортные условия. Есть много хороших баз с прекрасными столовыми. У боевых солдат, конечно, условия полевые. Насколько я знаю, раньше была дедовщина, но сейчас это наказуемо. Могут оставить на базе на выходные, на Шаббат. Есть и армейские тюрьмы: если, например, тебя поймали на употреблении наркотиков или ты не появлялся на базе долгое время, будет суд, после которого могут отправить в армейскую тюрьму.

Моя старшая сестра вернулась в Москву, потому что не хотела служить. Там же живет мама. Они хорошо отнеслись к моему выбору, а друзьям просто любопытно узнать о службе. Младший брат полгода назад призвался в боевые войска, и сейчас он очень хочет отправиться в горячую точку. Горячие точки в Израиле — это Иерусалим и все границы с Палестиной и палестинскими зонами.

Я служила в тюремных войсках под названием Шабас. Это был мой выбор. Я хотела параллельно работать, и в Шабасе есть такая возможность: сутки ты находишься в тюрьме, а двое суток отдыхаешь. В месяц получалось около десяти суток в армии. Мы охраняли преступниц и террористок: не допускали побегов и следили за тем, чтобы заключенные сами себе не навредили. Мы находились рядом с ними сутками, искали у них запрещенные вещества и предметы, следили за проведением медицинских процедур, а также за их питанием.

Меня назначили ответственной за все электронные двери тюрьмы, я также вела счет новых заключенных, счет тех, кто прибыл из отпуска, и тех, кто перешел в другую тюрьму. В отпуск ходят не особо опасные преступники и те, кто через год или два выходит из тюрьмы, — им это нужно для того, чтобы постепенно влиться в общество. Цель израильской тюрьмы — подготовить заключенных к полноценной жизни, чтобы они не вернулись к преступлениям. Максимум дают пять суток отпуска, а некоторым разрешают выходить каждый день и работать. Такой привилегии не получают террористы и убийцы. Но террористы видятся с семьями, пользуются полным медицинским обслуживанием, хорошо едят. Правда, террористки не любят тюремную еду, поэтому им раз в неделю привозят продукты, чтобы они сами себе готовили. В камерах есть чайники, посуда и плиты.

На курсе тюремщиков постоянно напоминали, что твои главные задачи — следить за здоровьем заключенных и уважительно относиться к их жизням. Каждая новая заключенная разговаривает с психологом, который определяет, есть ли у нее склонности к суициду. Тех, у кого обнаруживают склонности, проверяют каждые полчаса, еще за ними постоянно наблюдают через видеокамеры. Мы часто предотвращали самоубийства. Однажды моя подруга заметила, что заключенная очень долго находится в туалете — она пошла проверить и обнаружила, что та режет себя. В таком случае нужно нажать на кнопку оповещения — придет помощь, и заключенную госпитализируют.

Работать с заключенными непросто, нужно быть закаленной. Бывает, девочки плачут, особенно по ночам. Очень страшно находиться на дежурстве одной в темном здании посреди заключенных. Они сидят в камерах, но обходы все равно даются тяжело. Все террористки нас не любят, но была одна, которая по ночам пугала девочек. Однажды я делала обход, и она начала мне угрожать. Я подошла к камере, постучала фонариком, спросила, что ей от меня нужно, и сказала, чтобы она не подходила к двери, пока я делаю обход. Она знала, что это не запрещено, но я сказала, что ее поведение вселяет в меня чувство опасности, и в таком состоянии я могу случайно ей навредить. Но она продолжила так делать, и в итоге мы достучались до нее через их главную. В здании террористов всегда есть довер, что переводится как «высказывающий» или «вещатель», через которого тюремщики контактируют с другими заключенными. Если ты хочешь, чтобы все выстроились в линию или собрались на прогулку, ты говоришь это доверу, и он сообщает остальным, что делать. Ты не должна напрямую общаться со всеми заключенными.

Я никому не советую идти в Шабас, потому что это не те впечатления, которые нужно получить в жизни. Когда ты работаешь с опасными преступниками, ты видишь, что это совершенно обычные люди. После тюрьмы каждый прохожий кажется убийцей или насильником. С другой стороны, это закаляет. Я все-таки не жалею об этом опыте.

Раньше мальчики служили три года, а девочки — два. Недавно поменяли правила, и сейчас мальчики служат два года восемь месяцев, а девочки — два года и четыре месяца. Возможно, это влияние феминизма и ориентированность властей на гендерное равенство. Кстати, большинству девушек это не очень нравится. Парни в основном идут в боевые войска, а девушки — либо в помощники, либо в job. Но есть девочки, которые стремятся попасть в боевые войска, там они подписывают соглашение о продлении службы и служат полный срок наравне с мужчинами. Разницы между мужской и женской службой нет. В тюрьме точно не было никаких различий.

Неравенства в службе нет. Женщины и мужчины получают одинаковую зарплату. Правда, после армии тебе дают достаточно большую сумму денег, и мужчины получают больше, но это потому, что они служат дольше. Если женщина отслужит столько же, она и получит столько же. Девочки и мальчики живут в разных помещениях, но служат вместе. Нет такого, что ты не можешь что-то делать, потому что девочка. И унижений каких-то тоже нет.

Бывают случаи сексуальных домогательств, но очень редко. В армии большой пунктик на эту тему: постоянно проводятся уроки по сексуальному воспитанию, где много говорят о домогательствах, — и даже какие-то незначительные детали могут расцениваться как харассмент. Когда я только призвалась, на курсе молодого бойца нас учили, что такое сексуальные домогательства, как их распознать, что нужно делать. Девочкам внушают, что молчать нельзя, что тебе обязательно помогут и не оставят какое-то действие безнаказанным.

Девушкам разрешается носить макияж, но, если ты в боевых войсках, лучше, конечно, не краситься. Можно пользоваться пудрой, красить ресницы, а яркий макияж не приветствуется. На ногти можно наносить только светлый лак, а волосы всегда должны быть собраны — чтобы заключенные не могли за них схватить.

Я думаю, что появление женской армии в России возможно. Но нужно ли это? Израиль — маленькая страна, окруженная вражескими территориями, поэтому здесь нужно призывать женщин. В России достаточно мужчин в армии.

Я не хочу возвращаться в Россию, Израиль — мой дом. Я очень люблю израильтян — это горячие, отзывчивые, добрые люди. Хотя мне они кажутся менее образованными — у них нет какой-то эрудиции. Например, моя израильская подруга была уверена, что Солнце крутится вокруг Земли. В школе, как мне кажется, не дают нормальной базы знаний. В российских школах с этим лучше. Еще в России школьников учат дисциплине, а здесь этого нет, поэтому израильтяне — очень недисциплинированный и избалованный народ. Русским легче жить в системе, мы более организованные.

Моя самая любимая традиция в Израиле — это шаббатний ужин. В Шаббат все члены семьи собираются за красивым столом и вместе поют песни. Это потрясающий момент, когда ты видишь большую семью в сборе. Здесь семьи насчитывают 20–30 человек — это огромные столы.

В Израиле есть два важных дня в году — День памяти и День катастрофы. В эти дни по всей стране звучит сирена. Неважно, что ты делаешь в это время, ты встаешь на минуту молчания по всем погибшим солдатам, а также израильтянам, погибшим в теракте или в холокост. Это очень сильная традиция, у меня мурашки от нее пробегают по коже. Когда у тебя есть еврейские корни, ты понимаешь, что это твоя историческая родина, как бы напыщенно это ни звучало. Хотя по семье я, конечно, скучаю. Хотя бы раз в несколько лет я должна приезжать в Москву.