Встречаемся в диссидентском клубе: как ходили на свидания люди разных поколений

«Однажды соседка по квартире Нина рассказала мне, что есть аспирант Володя, который очень похож на актера Збигнева ЦибульскогоПольский актер Збигнев Цибульский. Я обожала польское кино и Цибульского. В то время в Хабаровск приезжало много артистов — все гастролеры летели в Японию через наш город, а заодно выступали. И однажды мы с однокурсницей пошли на концерт пианиста Швейцера. Когда мы стояли в очереди в раздевалку, я увидела, что неподалеку стоит Нина с Володей-Цибульским — действительно, какое-то сходство было, особенно форма оправы очков! Когда мы с однокурсницей вышли, к нам пристал известный городской сумасшедший, который представлялся художником и звал в натурщицы. Однокурсница убежала на автобусную остановку, а я, спасаясь, догнала Володю с Ниной. Так мы познакомились. По пути говорили о книгах — выяснилось, что я не читала Бунина, и мне стало неловко. Через некоторое время он позвонил на наш домашний телефон и сказал, что готов дать мне книги. Принес Бунина, Мандельштама и Сашу Черного. Причем книги Мандельштама и Черного на самом деле были отпечатанными листами, и мне тоже пришлось перепечатывать их для себя на машинке — она стояла в кабинете, куда нас нехотя пускал отец Нины, который был брандмайором.

Вскоре Володя пригласил меня в кино — это было главное место для свиданий. Вообще, развлечений было очень мало, поэтому мы просто ходили часами по городу, показывали друг другу всякие забавные места — например, Ленина, который указывал рукой на городской туалет. Ходить все время на каблуках было очень тяжело, но мне так хотелось быть нарядной, а Володя совсем не любил сидеть на одном месте. Когда я сказала ему, что он похож на Цибульского, он засмеялся и ответил: «Мельчаю, раньше говорили, на Ленина похож».

Зима в Хабаровске очень холодная, поэтому мы часто заходили в подъезды, чтобы погреться у батареи, — выбирали те, где не горел свет. Володя читал мне стихи, которые ему нравились, а иногда и свои — правда, не признавался, что они его. Подъезды были чистые, и у них всегда было два входа — парадный и со двора. Однажды мы стояли у батареи и вдруг услышали какой-то рев. Внезапно открылась дверь, и в подъезд ворвалась целая толпа людей. Мы сначала ничего не поняли, но скоро выяснилось, что это солдаты. Была репетиция перед демонстрацией 7 ноября, и их, видимо, завели погреться. Мы отвернулись, замерли, и нас никто не заметил. Потом они по команде исчезли так же внезапно, как и появились.

Летом я сдала экзамены и уехала на все каникулы к родителям. Там я завела календарик, где отмечала каждый день, что мы не вместе, — очень скучала. Календарик хранится у меня до сих пор».

«Мы познакомились в Клубе любителей фантастики — это были посиделки диссидентского толка в Симферопольском университете. Тогда был расцвет фантастики — Стругацкие и прочее, — и мы обсуждали интересные новинки. Посиделки проводила кандидат наук по философии, к нам она приходила вместе с дочерью Леной. Я сразу запомнил глаза Лены.

Лена была замужем, но у нас завязались отношения. Большую роль в них сыграли телефонные автоматы. Связаться с ней можно было только так: сначала звонишь и кладешь трубку, а потом звонишь снова — и тогда она понимает, что это я. Автоматы работали от двухкопеечных монет, поэтому их запас нужно было все время пополнять. Если я не успевал днем разменять в магазине монеты, то ночью мне приходилось бегать по пустому городу, приставать ко всяким пьяным фрикам и клянчить две копейки. Десять копеек работали так же, потому что они были того же размера, но жаба душила, ведь на 10 копеек можно было купить, например, мороженое.

Телефоны были по всему городу — некоторые в будках, а некоторые на стенах, под козырьком. Будки, как правило, плохо пахли, были грязными и исписанными. А автоматы, которые висели не стене, были более благородными. Однажды я нашел за таким автоматом щель, и потом долгое время мы вместо сложных звонков оставляли там друг другу записки и назначали свидания. Я писал записки на каких-то обрывках в клеточку, а Лена все делала очень изящно — складывала листы ромбиком или самолетиком и прятала их так, чтобы торчал только самый кончик записки.

Встречались мы на той же площади, где висел автомат. Ходили в кино, театр или кафе — правда, все кафе были плохими и малодоступными, места там на всех не хватало. Одна кафешка, кажется, есть до сих пор — там мы стоя пили кофе, общались с продавщицей. Часто встречались на вокзале и ехали куда-нибудь к морю — в Алушту, например. Тогда не было этих освещенных набережных, а были темные парки с лавочками, где можно было укрыться.

Потом я ушел в армию, а когда вернулся, Лена уже развелась, и мы поженились. Через год, в 1981 году, у нас родился сын. На радостях я купил водки и закуски — дело было ночью, все спали, поэтому я залез на крышу и встретил рассвет в одиночестве на кирпичной трубе. Все как сейчас помню».

«Первая любовь у меня была в «клетке» — это огороженный участок в парке, где проходили дискотеки. Танцевали под Modern Talking, Status Quo, а еще Газманов — «Мои мысли, мои скакуны». Пускали не всех, и поэтому мы спрашивали друг у друга: «А ты в «клетку» ходишь?» Если нет, то ты лох. А я ходила! У меня было восемь подружек, и мы ходили вместе, потому что было поздно, темно и страшно. Такие же «клетки» были в соседних Пятигорске, Ессентуках, Железноводске. Иногда мы, не говоря родителям, вместе ехали в другой город, потому что у себя ты женихов всех знаешь, а там что-то новенькое. Свидания назначали там же: «Ну что, завтра в то же время в «клетке»?»

Однажды я всех восьмерых подружек взяла с собой на свидание в кино — парень был очень прилипчивый, и я не знала, как от него отвязаться. Он увидел нашу компанию и сказал: «Это что, за всех надо платить?» В итоге он купил нам всем билеты и с тех пор от меня отстал.

Родители хотели, чтобы я скорее вышла замуж — все время пытались меня с кем-то познакомить. Но ничего из этого не получалось. Когда мне было 20 лет, я окончила техникум и устроилась на работу в большой магазин «Электрон», где продавали телевизоры, музыкальные центры и прочее. Это был первый коммерческий магазин в городе — то есть не муниципальный, а с частным хозяином. Я ужасно гордилась тем, что меня туда взяли. Вдруг в «Электрон» стал приходить мальчик — ходит и ходит каждый день. Наконец заведующая у него спросила: «Чего ты ходишь? Тебе кто-то нравится?» «Да» — «Кто?» И он молча на меня показал. Она сказала: «Чего же ты стесняешься? Подойди!» Тогда он мне вообще не понравился, но он был таким милым, и мне стало его очень жалко. Он проводил меня домой, а когда он пришел на следующий день, я сказала: «Андрюша, ты очень хороший, но ты не в моем вкусе» Вдруг он меня схватил, обнял и как закричал: «Я тебя так люблю! Просто ты меня не знаешь, а я хочу на тебе жениться — дай одну неделю, и ты передумаешь!» Я решила, что с меня не убудет, хотя замуж, конечно, не собиралась. В то время у меня был ухажер, который мне не очень нравился: приходил в магазин, высокий такой, и крутил на пальце свои ключи от «Волги». Девчонки мне завидовали, но мне он казался каким-то слишком напыщенным.

И за эту неделю я влюбилась в Андрюшу. Он так ухаживал, заботился, в глаза смотрел. Торты приносил, купил мне теплые варежки. И, когда через неделю он спросил, выйду ли я за него, я ответила: «Ну не знаю, давай!» Через три месяца мы поженились, был 1992 год. Мы купили мотороллер с прицепом, его еще называли «Муравей» или «Лавочка». Подружки смеялись — пересела, мол, с «Волги» на мотороллер. А мы были такими счастливыми! Собирались строить дом и возить кирпичи на «Муравье». Он мне показал много красивых мест — горы, холмы — такие волшебные виды, о которых я и не подозревала. Еще мы ездили за боярышником, воровали яблоки на заброшенных дачах. И всегда дома были цветы — Андрюша то сирень мне наломает, то незабудок в поле нарвет».

«Мы купили диалапный модем, который долго подсоединялся к интернету со смешным дребезжащим звуком. Час в сети стоил сто рублей, и весь этот час я просиживала на сайтах знакомств. На своей странице в графе «Сексуальные предпочтения» я написала: «Главное, чтобы партнер меня чувствовал». Сейчас люди часто знакомятся в соцсетях или «Тиндере», а тогда это казалось чем-то совершенно новым и сладостным — у меня было ощущение, что я стремлюсь в какой-то другой классный мир. Когда час заканчивался, я в очередной раз просила у одной из своих бабушек сто рублей и бежала через лес в соседний поселок, чтобы оплатить еще час, — мы жили на окраине Подольска.

Одно из первых свиданий было с парнем из РУДН. Мы договорились встретиться на станции метро «Юго-Западная». Я решила, что подъеду к перрону, посмотрю, такой ли он симпатичный, как на фото, и, если нет, просто не буду выходить из поезда. Подъехала — и никого нет. Он пришел с опозданием, подарил мне красную розу и сказал, что выбирал себе вещи в магазине, и, если бы не свидание, он бы там надолго завис. Он был весь надушенный и холеный, в модном тогда образе метросексуала. Мы пошли на территорию РУДН в кафе «Кампус» и заказали кальян. А потом он предложил пойти к нему, и я подумала: «Почему бы и нет?» Причем я даже не предполагала никакой близости с ним — мы же только познакомились. Оказалось, что у него были договоренности с каким-то охранником, и он не просто меня пропустил, но и дал ключ от номера ректора филиала РУДН. Заходим — а там кровать на полкомнаты. Я включила телек, и вдруг он киношным жестом повалил меня на кровать и сказал: «Давай займемся сексом!» Я отказалась, мы поцеловались и уснули. Утром он проводил меня до остановки и холодно попрощался. Розу я забрала — была такая примета, что, если оставишь цветы, продолжения не будет.

Я поняла, что это только начало. Потом я еще не раз ходила на свидания с мужчинами из интернета. Но с мужем Андреем мы познакомилась через несколько лет на «творческих гостиных», которые устраивал наш знакомый в проекте «ОГИ» на Петровке. Я стояла в полутьме у бара и вдруг увидела его. Я подумала: «Красивый, зараза, — наверное, кобель!» Мы заговорили, он угостил меня кофе, а я все думала, попросит ли он номер телефона. Наконец он, смутившись, сделал это — его интеллигентность в этом вопросе меня подкупила. Позднее оказалось, что он думал, будто я меняю мужчин как перчатки. В общем, мы подумали друг про друга совершенно не то, но все довольно быстро прояснилось, и мы стали жить вместе».

«Недавно я выступал на cлэме — это поэтические соревнования. В финал я не прошел, зато после выступления мне в «ВКонтакте» написала девушка, которая там меня увидела. Еще в «ВКонтакте» я познакомился с девушкой из своего универа. Также популярен инстаграм: смотришь, кто тебе нравится, ставишь лайки, переписываешься и назначаешь встречу. Словом «свидание» никто не пользуется, и я не знаю, как отличить свидание от несвидания, — просто встречаешься с человеком и решаешь, будешь ли дальше общаться. С одной стороны, мне это нравится: очень большой выбор, можно бесконечно встречаться то с одной, то с другой. С другой стороны, бывает так, что в жизни человек оказывается полным фейком — одна девушка в мессенджере была общительной, а в реальности оказалась очень закрытой.

Мою подругу зовут Даша. Она лайкала мне фотки, и я решил написать. Оказалось, что мы оба из Горловки, и в тот момент я как раз приехал домой из Донецка на каникулы. Мы пошли гулять в центр на Революционный проспект, где все катаются на досках и велосипедах. Еще ходили на ставки — у нас так называются пруды, — там можно побыть вдвоем, скрыться от цивилизации. Даша любит слушать, поэтому я рассказывал ей о своей жизни. Например, о том, как в мою школу попал снаряд. Это было бы не так страшно, но школа находится очень близко к моему дому, и ударная волна разошлась по всей улице. А один раз я уже ложился спать и вдруг увидел белое зарево — был такой взрыв, от которого сердце чуть не выпрыгнуло. Оказалось, что в посадках напротив дома взорвался танк.

Теперь Даша тоже учится в Донецке, мы видимся здесь. Обычно я вожу девчонок в суши-кафе «Бочка» — там по некоторым дням скидки, и, поскольку мы все делим пополам, получается дешево. С Дашей мы, вообще-то, друзья, но с ней я хотел бы построить что-то большее. Иногда я думаю про свободные отношения: с одной стороны, тут есть какое-то доверие друг к другу, а с другой — как-то странно, не знаю даже».