«Обожаю азиаточек»: что такое фетишизация людей и каково тем, кто с ней сталкивается

В конце октября 2025 года в X/Twitter разгорелась горячая дискуссия о разнице между предпочтениями во внешности и фетишизацией людей определенной этнической принадлежности. Спор начался с твита пользователя под ником @TenDen_10, который признался, что «течет по девушкам азиатской внешности». На этот пост обратила внимание девушка именно такого типажа — и раскритиковала «комплимент».

«Вы бы знали, сколько раз азиатки сталкиваются с фразой „Я люблю девушек с азиатскими чертами лица“. Начертите у себя, географы. Мужчины часто не осознают, что такие фразы — не комплимент, а фетишизация, — ответила ему девушка под ником @hahaveter, сравнив такое внимание с расизмом. — Как будто мы не люди, а объект экзотики и объективации». 

Пост девушки собрал почти миллион просмотров — и десятки цитирований и ответов других пользователей X/Twitter, которые с ней не согласились. По их мнению, предпочтения во внешности «не могут быть расистскими», а сама она разыгрывает роль «жертвы». При этом люди с азиатской внешностью, наоборот, поддержали автора вирусного твита и рассказали, что тоже сталкиваются с подобной фетишизацией, которая им неприятна.

Внимание к этничности человека пользователи также сравнили с другими особенностями внешности — например, голубыми глазами, миниатюрной фигурой, бородой, высоким ростом и даже «большими членами». Эти черты могут быть свойственны как женщинам, так и мужчинам — и следовательно, с фетишизацией по разным признакам могут сталкиваться люди любого пола, а ее основой не всегда может быть предполагаемая этническая принадлежность.

«Афиша Daily» решила разобраться, как и почему возникает такая фетишизация, — и поговорила с Наной, автором вирусного поста, о том, как повышенное внимание к ее внешности отразилось на ее жизни и где, по ее мнению, лежит грань между расизмом и обычной симпатией.

«Впервые я обратила внимание на фетишизацию людей в кино. Я помню ранние комедии девяностых и нулевых, где фигурировали разные фразы — например, что „черные парни — огонь в постели“ и так далее. Такие стереотипы вкладывались в меня с самого детства, и они встречаются даже в современных российских шоу. Иногда я замечала, что ведущие некоторых проектов обсуждают внешность участников, будь это азиат, африканец или русский, и говорят не об их индивидуальности, а про их „интересную внешность“. Я не против этого, но у каждого человека есть культурная принадлежность — и она часто редуцируется до визуального аспекта, внешности и первого впечатления.

На личном опыте фетишизацию я замечала при выборе тем для разговора и в поведении людей. В прошлом году я впервые начала ходить на свидания: часто получается так, что молодые люди назначают встречу в каком-то азиатском ресторане. Все бы ничего, но это происходило не один раз: я садилась за стол и понимала, что это не про то, что ему тут вкусно и нравится, а про то, что это место подходит моей внешности.  

Иногда я рассказываю о таких свиданиях своей подруге. Она тоже азиатка, и когда она узнает о том, как я встретилась, условно, с русским другом в корейском ресторане и мы обсуждали аниме и кей-поп, она честно отвечает: „Блин, жесть, у меня было то же самое“. 

Разговоры на свиданиях часто сворачиваются к каким-то азиатским маркерам — про восточную еду, страны, — „комплиментам“: „Ты очень похожа на кореянку“ или „Ты вылитая японка“, „Ты так хорошо говоришь по-русски“. Меня зовут Нана, и не один раз мужчины спрашивали у меня, не смотрела ли я аниме или дораму „Нана“ или не знаю ли я там какую-то героиню из „Геншина“. На все это я стараюсь реагировать спокойно и обходиться простым „спасибо“, чтобы не спровоцировать какой-то агрессии.  

С одним из партнеров я и вовсе чувствовала себя аниме-персонажкой. Это ощущалось по энергетике, очень сложно это описать словами: ты просто становишься частью его фантазии, особенно когда находишься в его комнате с плакатами из аниме. 

Моя любимая категория людей — это так называемые бумеры и те, кто постарше, которые открыто говорят: „Ой, какие у тебя глазки“ или „Какая красивая азиаточка“. Однажды я ехала в электричке: ко мне подсела бабушка и спросила, каким мессенджером я пользуюсь. Я подумала, что сейчас начнется что-то про мессенджер Мах, отвечаю про Telegram — а она начала мне советовать какое-то приложение, в котором можно общаться со своими „иностранными друзьями“. Я ей ответила, что я россиянка и у меня нет друзей-иностранцев, а она говорит: „Ой, а я думала, что вы японка из Японии“.

Самые яркие проявления фетишизации были в интернете, когда все комплименты — это „Как же я тащусь по азиатской внешности“. Это самый четкий пример, когда у людей есть ожидания от человека, исходя из его расы. Им интересна она, а не сам человек. Это раздражает: иногда я чувствую, что устаю от того, что меня как-то определяют еще до того, как я заговорю, исходя из моей внешности и критериев, попадаю ли я в чужие фантазии. Они строятся из-за порнографии, аниме, кей-попа — любого массового контента, который транслирует образ азиатских девушек.

Мне кажется, грань между предпочтениями и фетишизацией проходит по одному ключевому критерию: видит человек перед собой человека или воспринимает его через готовый стереотипный образ. Предпочтения — про индивидуальные черты, а фетишизация — про категорию, к которой человек принадлежит, и ожидания от него, которые навязаны извне». 

Личный опыт Наны подсвечивает два аспекта: влияние массовой культуры на то, как воспринимается человек той или иной этнической принадлежности, и важность этничности как таковой. Предполагая, что человек относится к определенной группе — будь то корейцы, японцы, китайцы, африканцы и не только, — люди склонны наделять его определенными признаками, которые характерны для этой группы. Но работает такой подход не всегда: этничность человека не всегда можно определить только исходя из его внешности, а сам ее феномен устроен гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд. 

«Этничность — это динамичная и ситуативная категория. Есть множество способов определять, из чего складывается наше восприятие этнических категорий: это и язык, и черты внешности, телесные особенности, и культурные практики с повседневными привычками. При этом большинство современных исследователей склоняются к мнению, что в этничности нет ничего „природного“, „первородного“ и неизменного. Это значит, что способы определять этничность формируются в ходе сложных исторических процессов — и могут меняться. 

В основе конструирования этнических категорий лежит представление о своей группе, обобщенных „нас“, и чужом, другом и непонятном. Исследователи замечают, что этничность определяется в процессе отрицания: обнаруживая отличия между разными группами, мы начинаем приписывать им особенные качества. Это двойной процесс: мы сами определяем себя, но и другие определяют наши черты, непременно сообщая нам об этом. Так кто-то становится более ответственным, кто-то — ленивым, а люди другой этничности начинают описываться как очень откровенные и глубокие. Узнали ли вы кого-то из этих описаний? 

Разумеется, не всегда подобные черты свойственны всем людям из этих групп — если вообще свойственны хоть кому-то. Однако, когда эти категории возникают, они начинают влиять и на то, как мы мыслим самих себя: представьте, как бы вы описывали особенности „российского менталитета“ иностранцу».

«Одно из лаконичных объяснений этничности дает французский социолог Лоик Вакан: для него эта категория означает „классификацию людей на основе их достоинства“. В этом определении видно, что разговор об этничности — всегда про локальную иерархию конкретной страны и/или сообщества. 

Например, в российской этнической классификации французы находятся где-то выше, чем мигранты из Центральной Азии, которые попадают в одну обобщенную категорию. Мы можем отрицать такое деление как стереотипное и неправильное, но не считаться с ним и не замечать его эффекты в повседневной жизни тяжело: посмотрите, чьи документы проверят в метро в первую очередь. Безусловно, „достоинство“, о котором пишет Вакан, — это весьма относительная и, опять же, ситуативная категория: в странах Центральной Азии этнические иерархии сильно отличаются от российских». 

«Из-за особенностей советской бюрократии в постсоветском пространстве иногда этничность называют „национальностью“. Эти категории следует различать: национальность предполагает связь с государством, а этничность — прежде всего с группой людей, у которой необязательно есть государственная представленность. Однако государства, несомненно, играют большую роль и в конструировании этнических категорий. 

Один из процессов, о котором говорят исследователи последние тридцать лет, — формирование государственных „национальных брендов“, важную часть в которых занимают этнические особенности. В условиях глобального туризма и всепроникающих товарных потоков, которые продолжаются, несмотря на все преграды последнего времени, становится важно формировать образ страны и ее культуры как продукта, который можно приобрести, попробовать, ощутить. 

Когда мы смотрим японское аниме и думаем: вот бы сходить в такой же Seven Eleven, накупить онигири и увидеть, как толпы работников среднего звена теснятся в метро, — вместе с сериалом мы потребляем японскую культуру в целом. В этом контексте и японская этничность становится своего рода товаром, культурным продуктом, который может быть привлекателен для потребителя. Познакомиться с японцем из-за того, что он ходил в те самые школы из любимой манги, — это форма потребления японского бренда, хотя, возможно, и не самая распространенная».

«Национальный и/или этнический бренд должен быть продаваемым — то есть привлекательным и интересным для своего потребителя. Например, та же Япония активно задействует миф о собственной инаковости — удивительная Страна восходящего солнца, народ которой с неповторимой культурой формировался столетиями в изоляции.

Эта инаковость дает возможность любому опытному маркетологу сформулировать уникальное торговое предложение — и для Японии, и для любой другой страны. Несомненно, такой образ тесно переплетается с тем, как и сами японцы осмысляют себя. 

Любопытно, что коммерческий образ этнической группы не защитишь авторскими правами: иногда представления об одних группах начинают возникать в других контекстах. Поскольку этнические группы не универсальны, легко можно представить, как в далеком от Юго-Восточной Азии регионе возникает группа „азиатов“, которые наделяются комбинацией качеств от корейско-японского бренда. Те, кто походит на „азиатов“, могут использовать подобные стереотипы в своих целях — но вряд ли всегда приятно, когда по умолчанию к тебе относятся как к герою поп-культуры».  

«Когда люди говорят об азиатах, многие думают, что это только корейцы, японцы или китайцы. Но люди забывают, что и в России есть азиаты — например, я российский азиат, я бурят. 

Когда мне было 15 лет, я поехал в «Артек» на зимнюю смену как волонтер. И там была девочка, которая фанатела от BTS. Я тоже их тогда слушал: однажды она мне сказала, что я похож на Джуна. Я посмеялся, согласился, но вскоре она начала таскаться за мной из-за моей характерной внешности. В этом не было какого-то негативного подтекста, просто это было странно. Я сказал ей, что я бурят, и она успокоилась.

Другой случай — на самом деле их много! — был, когда я с подругой сидел в ЦДМ в Москве. Мы занимались китайским, говорили на нем. К нам подошел мужчина и предложил с ухмылочкой тройничок. Я на него смотрю и говорю: „Мужик, ******* [уйди] с глаз долой“. У него улыбка медленно спала с лица, и он медленно ушел. Про директ и комменты в соцсетях, где люди мне пишут о красивых азиаточках, я молчу — их просто баню.

Все это противно по двум причинам как минимум. Во-первых, такое отношение к тебе — это сведение твоей личности до расы. Но я гораздо больше, чем моя азиатскость, которая часть моей жизни.

В российском контексте это особенно ярко проявляется, особенно если ты живешь в регионе, где азиатов не так много, — как в Чите, где я вырос. Всю жизнь ты сталкиваешься с расистскими оскорблениями и тем, что на тебя косо смотрят, с дискриминацией по национальному признаку вплоть до стандартного „сдам квартиру только славянам“ — и это в нашей-то многонациональной стране. 

Комплименты и внимание на основе азиатскости — тоже часть этого, потому что это напоминание, что ты диковинка, которая не принадлежит к группе. Лишь со стороны кажется, что это комплимент, но на деле это не так». 

В западных медиа термин «фетишизация» часто понимается как восприятие другого человека как сексуального объекта на основе его идентичности. Таким образом, фетишем может становиться не только какой-то предмет, но и сами люди — только потому, что у них есть какие-то яркие черты внешности, свойственные тому или иному этносу.

С точки зрения психологии фетишизация людей другой расы или этничности часто основывается на сексуализированных и культурных стереотипах. По словам преподавателя Института психотерапии и клинической психологии Артема Тараянца, фетишизация по своей сути — «форма дискриминации людей по национальному и расовому признаку».

«При этом нужно отличать фетишизацию от естественных процессов межэтнических семейных связей в мультикультурной среде. Межнациональные и межрасовые браки могут быть не основаны на фетишизации партнера, и такие браки на постсоветском пространстве далеко не редкость. Многие люди, выросшие при СССР, отмечают, что раньше национальность не имела такого значения, как сейчас. Люди не задумывались, что перед ними представитель другой национальности. Определяющим был лишь вопрос культурного соответствия между партнерами, а разница во внешности воспринималась как индивидуальная особенность». 

Однако в сегодняшней реальности национальный и расовый вопрос снова приобрел актуальность в силу естественных причин. В этой связи актуализировались старые и появились новые национальные и расовые стереотипы и предрассудки. Они, по словам Тараянца, могут быть крайне разнообразными:

• представители негроидной расы мужского пола гиперсексуальные, сильные, властные «обладатели большого мужского достоинства»;
• женщины той же расы — покорные и лояльные;
• кавказские мужчины кажутся щедрыми и страстными любовниками, в то время как женщины отличаются верностью, хозяйственностью и преданностью семейным ценностям;
• люди из Средней Азии ассоциируются с исполнительностью, высокой работоспособностью и терпимостью к моральному давлению.

Любопытно, что с аналогичными и часто абсурдными стереотипами сталкиваются и славянские мужчины и женщины, проживая в других странах. Так, по словам Тараянца, в европейских странах и США есть масса стереотипов относительно россиян, основанных на образах, которые рисует «многолетняя пропаганда». «В основном эти образы носят аналогичный характер с некоторым собственным колоритом и касаются покорности, хозяйственности, семейности или, наоборот, меркантильности, сексуальной раскрепощенности и лояльности, терпимости к доминирующей позиции мужчины и различным проявлениям токсичной маскулинности, — рассказывает об этих стереотипах преподаватель. — Русские мужчины представляются простыми, исполнительными, лояльными к контролю и подчинению со стороны властной женщины. Либо, наоборот, грубыми и дерзкими обладателями большого мужского достоинства».  

Таким образом, не столь важно, под властью какого стереотипа находится фетишист, — важно то, что перед собой он видит не реального человека, а лишь свою нереализованную сексуальную фантазию. 

«С позиции эволюционной психологии комплимент — это не просто вежливость по отношению к человеку, а социальный сигнал, который может сплотить людей или, наоборот, может быть воспринят как угроза, если человек затрагивает чувствительные темы вроде групповой идентичности. 

Во-первых, из эволюционной психологии мы знаем, что человек очень быстро разделяет людей на „своих“ и „чужих“ по разнообразным признакам — от внешности и акцента до цвет кожи. Поэтому комплимент не должен подчеркивать нашу разность и быть нейтральным к различиям.

Неправильный комплимент: „У вас красивые африканские/кавказские глаза!“ — такой комплимент будет соотносить человека с определенной группой.

Правильный комплимент: „У вас очень выразительные/красивые/говорящие глаза!“ — указывает на индивидуальные черты человека и хвалит его как индивидуума.

Во-вторых, стоит избегать комплиментов, которые подчеркивают национальные, этнические и/или расовые черты:

Неправильный комплимент: „Вы выглядите очень необычно!“ — будет воспринято негативно, так как слово „необычно“ воспринимается как „отлично от всех нас“.

Правильный комплимент: „У вас очень стильный/элегантный наряд!“ — таким образом вы оцените личный выбор человека.

В-третьих, делайте больше комплиментов в отношении человеческих достижений, а не врожденных качеств. Мы знаем, что комплимент за выполненную работу или за вклад в общее дело безопасен и даже полезен. 

Неправильный комплимент: „Всегда знал, что китайцы любят работать, вы не исключение, молодец!“ — перечеркиваем заслуги человека и приписываем их национальности, тем самым обесценивая индивидуальный вклад. 

Правильный комплимент: „У вас невероятная трудоспособность, наверное, вы очень много работали, чтобы добиться такого результата!“  

Кроме того, не стоит делать открытые комплименты культуре — особенно если того не требует ситуация.

Неправильный комплимент: „Всегда знал, что ваша национальная еда такая острая!“ — несет субъективную оценку не конкретного блюда, а в целом национальной кухни. 

Правильный комплимент: „Очень интересный вкус, никогда не пробовал такое сочетание!“ — субъективная оценка конкретного блюда, а не всей национальной кухни. 

Наконец, есть и два базовых правила комплиментов. Первое: всегда начинайте похвалу с чего-то нейтрального — например, чувство юмора, компетентность в каком-то вопросе. Второе: на личные комплименты (к примеру, о цвете глаз, манерах, физических способностях и не только) переходите только тогда, когда уже установлен доверительный контакт с другим человеком».