«Благодаря ему появилась гастроиндустрия»: как прощаются с журналистом Алексеем Зиминым

«Для меня Алексей всегда был и останется моим учителем, моим вдохновителем. Одним из людей, которые показали мне гастрономию именно такой, какой я ее полюбила. Его страсть, его эстетика навсегда останется со мной. Когда то, лет десять назад, Алексей сказал мне: „Лена жги, ты крутая“. И я жгу! Спасибо вам, мой дорогой учитель, я буду продолжать жечь!»

«Умер Леша Зимин. Совсем еще молодой. Ресторатор, журналист, шеф-повар, телеведущий и просто прекрасный человек — при появлении которого жизнь приходила в движение, все вокруг оказывались накормлены и окружены вниманием. Леша умел дарить радость. Он играл в моем фильме „Русский бес“ самого себя. Сам предложил приготовить в кадре мясо на сковороде. Помню, как вся группа после кадра поедала это мясо, облизывая пальцы. Его „Дом 12“ долгое время был центром встреч всей творческой Москвы: художники, журналисты, актеры, режиссеры, кого там только не было. Зимин — часть моей жизни, которая больше не повторится и не вернется никогда. Очень горько и тяжело на сердце. Вот, казалось бы, какой хороший человек — ему бы еще жить и жить… но его больше нет. Покойся с миром, дорогой друг. Спасибо, что ты был. Светлая память».

«Умер Алексей Зимин, журналист, ресторатор, мудрец. Очень люблю цитату из одного его старого эссе: „Работа в истеричном предвыборном листке позволила мне попробовать себя на поприще литературной рутины. Карьера дезинсектора — тактильно узнать московский быт середины 1990-х. Я избавил от тараканов, наверное, тысячу квартир. Я сейчас скажу бесполезную вещь, но, если бы я не наелся дерьма по полной программе, у меня не появилось бы вкуса. Мне просто не с чем было бы сравнивать. Для меня опыт с тараканами так же важен, как и учеба на филологическом факультете Московского университета“».

«Дорогой Леша, такой яркий, такой умный, такой талантливый. Нет, ты бы вот эти стопятьсот раз использованные слова не писал бы. [Так же легко] как картошку варить, ты можешь написать так, что перечитывали по десять раз и смеялись. Я сто раз тебе говорила: Зимин, ты редчайший человек, который умеет отделять мух от котлет. Может, лучшая на свете поварская школа помогла? (плоско шучу, прости). Но правда: ты отделял главное от не главного. И — если отделить — остается: любовь, думанье, дружба, еда, тексты, любовь, да? Вот ты стоишь на нашей московской кухне и сейчас станешь петь специальным грозным голосом. Всегда со мной».

«Господи, пишут, что в Лондоне умер Леша Зимин — который навсегда теперь „Афиша–Еда“, который создал новую русскую ресторанную критику как таковую, искренне любя гастрономию и (может быть, неосознанно) ощущая, что именно это тронут в последнюю очередь, а значит, здесь остается какая‑то свобода. 52 года. Он только что издал книжку „Англомания“, которую я прочитал и рекомендую: это даже не про историю, это про британскую мысль как таковую. Я кое‑что по зиминским рецептам готовил (включая мой любимый „оранжевый“ суп с кокосовым молоком), я из „Англомании“ делал выписки и даже по мелочам кое‑что уточнял. Последний раз я писал ему недели три назад из Кобурга, когда ел сосиску-кобургер и иронизировал по поводу принца Альберта, который, как известно, кобуржец. Эх, Кузьма, Кузьма… (ну, в своем кругу Зимина звали Кузьмой). Как скверно, что ты умер, — это, в общем, тебя не красит. Как хорошо, что ты успел сделать то, что сделал, — это, в общем, тебя извиняет».

«Ох, господи, какое горе… Человек-эпоха и символ Москвы-которой-нет. Теперь уж непонятно, была ли она в самом деле, та небесная Москва, или примерещилась, но если была, то зримым, земным ее воплощением был Алексей Зимин. Светлая память, вечный покой, как же это все неправильно и несправедливо».

«Ужасная новость: умер Алексей Зимин. Один из отцов нынешнего гастрономического чуда в России и совершенно точно лучший автор текстов про еду на русском языке. Всего несколько дней назад был на ужине, который он готовил в Белграде по случаю выхода его книги „Англомания“. Выходит, последний ужин».

«Ушла эпоха. Не стало Алексея Зимина — главреда издания „Афиша–Еда“, книг „Кухня рынка“, „Кухня супермаркета“, „Англомания“, „Кухня навсегда“, одного из отцов-основателей гастрореволюции в России, соавтора Школы Ragout, лучшего автора про еду на русском языке, человека, который повлиял на целую индустрию и лично на меня. Алексей научил нас тому, что „кухня навсегда“, спасибо ему за это. Почитайте одну из его великих колонок редактора здесь. Светлая память. Не верится. Берегите себя!»

«Благодаря журналу „Афиша–Еда“ я поняла, что хочу писать про еду и знать про нее как можно больше. Благодаря ресторану Ragout узнала, что еда — это приключение, опыт, искусство и бесконечная шутка. Спасибо Алексею Зимину за эти счастливые озарения и за то, что в России вообще появилась гастроиндустрия».

«Пишут, что умер Леша Зимин. Всего в 52 года!!! Очень огорчена. Мы были знакомы — еще когда работала в „Известиях“, познакомились, делали вместе тексты, я писала о его книгах, телепрограммах. Не отследила, но в 2022 году должны были выпустить документальный сериал „Русская гастрономическая революция“. Над ним должны были работать Леша, и Нина Гусева — выпускница Школы документального кино Марины Разбежкиной… Анонсировала сериал. Но, кажется, он так и не появился на „Амедиатеке“. Нашла у себя на полке книгу „Кухня супермаркета“ с Лешиным автографом. Он еще собирался написать „Кухня рынка“. Тоже не отследила — написал ли. И да — я вырезала Лешины статьи с рецептами из журналов. В частности, из „Коммерсанта Weekend“… Леша для меня был символом уюта, какой‑то мужской надежности. Когда большой мужчина готовит — есть уверенность в завтрашнем дне. И, господи, ему всего 52… Ни в чем уверенности нет. Светлая память».

«Умер Алексей Зимин. В 2012 году удалось познакомиться лично: „Все свободны“ делали фестиваль (в рамках открытия нашего сайд-проекта книжного магазина „Мы“) и в том числе там выступал Алексей Зимин. Тогда же удалось взять у него интервью, которое, кажется, так никогда и не вышло. Вот отрывок оттуда:

„Еда — отражение того, что происходит в мире глобального — экономики, политики. Война в стране или мир, много нефти или мало. На столе ты буквально видишь то, что происходит в твоей жизни или в жизни твоей страны.

Еда может сделать человека чуть счастливее в какие‑то моменты. Это моя главная миссия: объяснить людям, что человеку нужны свершения. Не у всех получается забить гол в финале чемпионата мира, открыть новый закон физики или что‑то ещё сделать. А некое законченное действие вызывает ощущение того, что что‑то произошло, и ты это сделал. Это важно. 30 минут — и ты что‑то сделал.

Не столько важна еда как результат, важен процесс приготовления. А за столом ты получаешь физиологическое удовольствие, это связано уже скорее с общением. Главнее, на мой вкус, процесс приготовления. Можно получать удовольствие от куска хлеба или куска сыра вечером на закате солнца, сидя на горе. Не важно, что у тебя в руке“».

«В голове есть одна большая добрая история, которая связана с Лешей. Я работала в „Афише“, и мне всегда было интересно посмотреть, что там происходит на той самой знаменитой кухне „Еды“. В те времена были съемки программы, где на кухню приходили знаменитые люди и готовили с Лешей свои любимые рецепты. И вот однажды меня позвали на съемку, счастью моему не было предела. В тот день приходила Фекла Толстая, готовила капусту, печенную с перловкой, а Леша — крем-суп из цветной капусты с красной икрой. И я давала комментарии, как эти икринки чудесно лопаются во рту. И вот все готово, мы сели за огромный стол, и я очень хорошо помню ощущение невероятного уюта и семьи. И как же круто собирать гостей и кормить. А еще я смотрела на Феклу и думала: эх, Фекла, не знаешь ты, что мы с тобой знакомы та-а-ак давно, со времен Льва Николаевича. А потом было Ragout, и поварская школа, и „Омнивор“, и потом я стала шефом, который готовит „свою“ [еду], а не как все, потому что Леша тоже готовил СВОЮ еду. Его будет очень не хватать».

«Умер Леха Зимин, и это ужасно несправедливо и горько. Леха был глыбой эмгэушной тусовки, которая зашла в русский глянец под академическими парами. Так вместе с наукообразной рассудительностью в журналы попала атмосфера сачка и довлатовские прикольчики из экспедиций, а в текстах про условные запонки в одной фразе можно было встретить Лотмана и Шнурова.

Зимин, конечно, отец. Последовательно: русского глянца (GQ), русской тревел-эссеистики („Афиша–Мир“), русской гастрономической мысли („Афиша–Еда“ и Weekend) и русской гастрореволюции вообще (Ragout). Его тексты сияют иронией и такой складностью, когда не понимаешь, как так вообще можно в слова. Он наставник, соавтор и запускатель карьер множества самых хороших людей. Правда, его собственная карьера в России будто подвернула ногу, когда к середине 2010-х развалилось Ragout (и это повод для отдельного размышления о том, что хорошие люди умеют делать друг другу больно значительно лучше, чем плохие).

До знакомства Алексей представлялся мне недосягаемым воплощением всего — от эрудиции и абсурдистского юмора до алкоголизма. Общались мы с основном письменно, и в переписке вижу, что нередко возникала тема бухла („Я сейчас в Таллине, и здесь, например, сознательно подают водку теплой, комнатной температуры. А учитывая, что комнатная температура в данный момент 30 градусов, это довольно интересный опыт“).

И настолько же поразительным казалось, что при встрече Зимин — не гаргантюанский хохотун, а человек, от которого веет скромностью и мудростью. Как в старой библиотеке с книгами, что не хватит прочитать и жизни. Теперь действительно не хватит».