Ариана Лолаева — о карьере комикессы из Осетии, травле за чужую шутку и потере любимого

Большая часть интервью была снята в сентябре 2024 года, но в связи с трагическими событиями его пришлось расширить: пока велась работа над выпуском, Ариана потеряла любимого человека.

С Никитой Комаровым комикесса познакомилась в Тбилиси в 2023 году: зная его через друга, обратилась к нему как к организатору общественного пространства SativeС коворкингом, кафе, тренажерным залом и комнатой для массажа.. С этого началось их сближение, которое Ариана описала так: «Не вспышка, не бум с первого раза. Поступательное, аккуратное, где‑то робкое движение: как будто ты не замечаешь, как идешь в горку, а потом обнаруживаешь себя на какой‑то вершине — так получилось с этими чувствами».

9 августа Никита взял у друга мопед, а тому отдал свою машину. В тот же вечер молодой человек попал в аварию с участием автобуса. Вспоминая о первом созвоне с реаниматологом, Ариана удивляется, как не потеряла сознание: «Врачи говорят обо всем спокойным тоном: про сломанный позвоночник и ребра, разорванную печень. А ты в это время слушаешь про тело самого близкого тебе человека и не можешь поверить, что с этим телом могло это все случиться». Первые две недели, которые Никита провел в коме, девушка спустя время вспоминает как лучший период со дня аварии: тогда ей, естественно, было страшно, но она имела возможность быть с ним в больнице рядом, рассказывать обо всем происходящем. «Я думала, что таким образом смогу убедить его вернуться», — говорит Ариана.

Эта мысль вызывала злость и позволяла уйти с головой в организацию всей необходимой помощи. Молодой человек вышел из комы, ему становилось лучше, друзья уже ожидали скорую выписку. Ариане тоже удалось поверить в его выздоровление: каждое письмо в больницу она начинала и заканчивала обращением «самый сильный человек на планете» и уже планировала его реабилитацию в Европе. Но 29 сентября случилось ухудшение: Никиту дважды реанимировали, у него останавливалось сердце. А 30-го утром молодой человек скончался. Ариана вспоминает слова одного из Никитиных друзей — будто эти 52 дня, когда он боролся, были для тех, кто хотел его увидеть.

Когда Никита умер, девушка находилась в Барселоне, где занималась документами.

Происходящее в следующие дни Ариана описывает как «коктейль из чувства вины и злости», она не знала, что может «испытывать такие противные эмоции». Дошло до того, что она ощущала ненависть ко всем, включая счастливых людей на улице, и завидовала Никитиным друзьям, у которых было больше времени с ним рядом. А потом сильно ругала себя за этот уход в агрессию и злость: девушка считает, что спасли близкие, которые не дали ей разрушить себя.

«Сейчас мне плохо уже не так, как было в первые недели: когда ты чувствуешь в теле, где у тебя происходит вспышка боли — это может быть в сердце, в солнечном сплетении, в горле, и это заканчивается истерикой, — описывает она проживание горя. — Сейчас боль вязкая и тягучая по всему телу». Восстанавливаться ей помогают мысли о том, за что Никита ценил ее и почему влюбился — он описывал ее как сильную, любящую жизнь, несущую много света и добра. И когда Ариана чувствует, что превращается в другого человека, она хочет вернуть себе те качества, которые он в ней видел. «Надо заново искать смыслы, не вставать на путь уныния, который он не признавал и презирал», — объясняет она.

В 2020 году на выступлении «Roast Battle» комик Саша Ни пошутил, что у Арианы «между ног осетинский пирог». Девушка признается, что в моменте обратила внимание на жесткость фразы (блюдо считается в республике сакральным), но потом забыла про инцидент и не думала о том, что он попадет в сеть. Но осенью 2021 года на видео обратили внимание, и оно вызвало широкий резонанс: 9 октября и Лолаева, и Ни опубликовали в своих соцсетях ролики с извинениями. Это оказалось недостаточным: на лице Арианы усмотрели улыбку и посчитали ее речь неискренней.

Началась большая волна травли, из‑за которой девушке даже пришлось временно скрыть аккаунты в соцсетях и уехать в Подмосковье. Доходило до реальных угроз: доносилась информация, что комиков разыскивают по стендап-клубам, а девушке звонил «бандит из республики», который грозил тем, что «найдет, побреет, разденет догола, обольет краской и выбросит в мусорку». Чтобы этого избежать, он предлагал Ариане выступить с обращением на телевидении и сделать так, чтобы ее перестали ассоциировать с осетинским народом. 12 октября комикесса записала второе публичное извинение.

Маме-стоматологу пришлось переехать — пациентов после скандала стало меньше. При этом она поддерживала дочь: «Мне плевать, это мой ребенок, я буду защищать ее до конца», — цитирует маму Ариана и признается, что это придавало сил. А отец, с которым она никогда не общалась (зато виделась с его сыном, своим братом), не воспользовался случаем и не объявился в ее жизни, чтобы помочь. Девушка предполагает, что в его глазах она «недостойная дочь».

На справедливое недоумение Юрия Дудя*, почему весь хейт обрушился на человека, который даже не произносил злосчастную шутку, комикесса ответила, что те, кто не понимает формат шоу «Roast Battle», видели два варианта: или девушка «должна была отвесить леща и уйти достойно», или ей не следовало выкладывать видео (чего она и не делала).

Сама Лолаева считает, что у этой истории мог быть другой исход, если бы человек, которого это задело, написал ей с просьбой удалить выступление — тогда бы эта шутка не распространялась дальше. «В рамках семейственности есть резон по-тихому это решать», — объяснила героиня интервью. Травля обернулась тем, что Ариана «боялась и комиков, и кавказцев»: первых — из‑за ощущения, что она не соблюла какую‑то цеховую солидарность, извинившись за шутку. Кроме того, ей казалось, что этот скандал лишает ее права называть себя осетинкой, несмотря на искреннее сожаление о том, что слова Саши Ни кого‑то задели.

О родном городе у девушки теплые воспоминания: она чувствовала приятную принадлежность к общности («Все бабушки у подъезда — твои бабушки»). В то же время было страшно, что она никогда не выедет за пределы Владикавказа.

В столицу Ариана перебралась в 17 лет, поступив в РЭУ им. Г.В.Плеханова, несмотря на желание родственников, чтобы она осталась дома и стала врачом, чего девушка категорически не хотела. Единственной, кто поддерживал будущую комикессу, была мама. Лолаева предполагает, что та в свое время тоже хотела переехать, а потому понимала чувства дочери.

Москва удивила молодую студентку: ее поражало, что девушки могут курить на улице, а парочки — свободно целоваться. С предрассудками тоже пришлось столкнуться: например, новые знакомые спрашивали, как она получила визу в Россию.

Первые отношения девушки случились в 20 лет: до этого она считала, что никому не нравится, и не вступала в коммуникацию с объектами влюбленности. К тому же, с подросткового возраста ее «страшно бесил» опыт подруг, которых парни начинали контролировать и считать своей собственностью.

В Осетии Ариана избегала отношений: «боялась, что связь или общение с каким‑то мальчиком будет воспринято искаженно обществом и принесет осуждение». По ее словам, это частый страх девочек с Кавказа: «мужское слово там считается сильнее женского, и парень может разрушить чью-то жизнь — от него зависит твоя репутация».

Оказавшись после февраля 2022 года в Тбилиси, вместе с друзьями-комиками Ариана занялась организацией открытых микрофонов — эти мероприятия стали «пристанищем людей с грустными глазами». Эмигранты, которые туда приходили, могли познакомиться и помочь друг другу.

Потом появился проект Сomigration: героиня интервью подчеркивает, что там нет резидентства, и любой может принять участие. Комики не позиционируют себя как стендаперов в эмиграции, потому что «это не основная точка, вокруг которой крутится творчество» — они видят себя «чуваками, которые делают свободную комедию там, где находятся в данный момент». Их главная цель, по словам девушки, — остаться такими же, какими были до отъезда, потому что в России это сейчас невозможно.

После отъезда Ариана, как и многие, испытала сильную тягу к корням: например, раньше она спокойно относилась к тому, что не знает осетинский. Во многом потому, что жила в парадигме, что выйдет замуж за осетина — тогда он и его семья «могли бы вложить в ребенка весь национальный бэкграунд, включающий в себя культуру и язык». Сейчас девушка считает такое развитие событий маловероятным, а значит, она будет для будущих детей единственной связующей частью с Осетией, и ей хочется что‑то им передать. Эти мысли подтолкнули ее к желанию учить родной язык, недавно она даже наняла репетитора.

Со временем после переезда девушка поняла, что не знает, как интегрироваться в местное общество, и поймала себя на страхе «остаться в эмигрантском пузыре» — будто воплощается ее детский страх оказаться в замкнутом пространстве — географически, идеологически. «Хочется найти то место, где ты будешь частью корабля, и тебя будут волновать проблемы корабля. Пока что никакие проблемы, кроме проблем России, не интересуют», — признается Ариана.

В будущем она хотела бы оказаться в России и заниматься чем‑то, кроме стендапа. Девушка допускает, что это может быть кино или музыка, — проект, который вместил бы все ее амбиции. «Чувствую себя сильно лучше, когда из‑за меня кому‑то лучше», — раскрывает она цель своего творчества.

На традиционный вопрос Дудя* девушка ответила просто: «Сила в любви и в балансе. В любви, не ради которой убивают, — ради которой создают».

* Юрий Дудь внесен Минюстом в реестр иноагентов.