Операция в секрете, новый пресс как у друга: как мужчины ходят к пластическим хирургам

Согласно последнему исследованию международного общества пластической хирургии, больше 85% пластических операций во всем мире выполняют женщинам. Однако число мужчин, прибегающих к таким процедурам, растет большими темпами с каждым годом. Так, например, за последние два года среди них на 18% выросло число хирургических операций в области лица и головы.

Российской статистики, отражающей, сколько мужчин решаются на подобные изменения, нет. Но согласно опросу ВЦИОМ, каждый десятый россиянин хотел бы обратиться к пластическому хирургу. Женщины говорят об этом в пять раз чаще мужчин (15% против 3% мужчин). При этом 89% опрошенных сказали, что они против подобных вмешательств.

«Мысли о ринопластике у меня появились, потому что лет в 14 мой нос резко вырос. Я был очень неуверен в себе: его размер стал для меня проблемой и большим комплексом, с которым я жил вплоть до операции.

Ринопластику я сделал в 2022 году — тогда у меня появились деньги, время. Плюс я нашел в Ереване хирурга, которому доверился. За пару недель до операции у меня было несколько консультаций, я сдал серию анализов и все.

Операция прошла нормально, а вот реабилитация была довольно тяжелой. Мне делали открытую ринопластику, которая предполагает долгий процесс восстановления, большие отеки и синяки».

«Довольно сильно болела голова, все было заложенное и опухшее. Я принимал антибиотики, капал капли, смазывал мазью швы, ездил в больницу на перевязки. Уже после операции я посмотрел побольше видео [о ринопластике] на YouTube и узнал, что на самом деле рисков было очень много. Например, мог перестать дышать нос, могла появиться горбинка или искривление. Но некоторые видео, наоборот, меня даже немного успокаивали. И если изначально я больше обращал внимание на подготовку и операцию, то потом сконцентрировался на восстановлении. Еще к своему удивлению наткнулся на несколько роликов людей, которые рассказывали о неудачном опыте ринопластики: ее они делали в той же клинике и у того же врача, что и я».

«Кроме этого, на финальной перевязке я стал расспрашивать ассистента хирурга, в чем его функция во время операции. И он ответил: „Держу долотоХирургические долото — инструмент, предназначенный для трепанации кости и удаления костных новообразований.“. Я обалдел, потому что на консультациях врач рассказывал мне только про современные подходы к операции и пьезо-аппарат — маленькую пилу, похожую на машинку для аппаратного маникюра. Когда я услышал от ассистента про долото, то осознал, что операцию мне делали очень старым методом. Можно сказать, меня обманули. Мой договор был на армянском, я не мог этого никак проверить и в итоге попал в такую ситуацию.

Так я понял, что, возможно, поспешно решился на операцию и доверился конкретному врачу и клинике. Но в тот год мне было не до сомнений: готовился к эмиграции, поэтому пытался быстрее все закончить.

В итоге, я очень доволен результатом, несмотря на все нюансы. Прошло два года и тьфу-тьфу-тьфу все хорошо, никаких осложнений не случилось. Мне кажется, я выгляжу моложе благодаря этой операции. Мой предыдущий нос — широкий, крючковатый, с горбинкой — добавлял мне несколько лет. Сейчас я чувствую себя лучше и моложе — это то, о чем я всегда мечтал».

«Я не боялся осуждения и активно транслировал все этапы ринопластики у себя в соцсетях. Честно скажу, есть вещи, за которые меня осуждают гораздо чаще. В моем кругу все меня поддерживали, потому что знали, что ринопластика была моей давней мечтой.

Ощущения стигмы вокруг мужских пластических операций у меня нет. Просто по сравнению с женщинами мужчины более скрытные и необщительные в силу гендерной социализации. Внешние изменения, например, пересадка волос, могут восприниматься как излишняя феминность, ведь мужчинам незачем быть красивыми и ухаживать за собой. Но я чувствую, как эти установки постепенно разрушаются, а на их место приходит понимание, что каждый человек волен делать со своим телом, что он хочет».

«В этом году я решил убрать второй подбородок. Он у меня лет с 14–15. Я не был полным, но образование было четким, с возрастом обвисание становилось хуже. Еще в последние годы я хотел выровнять пресс, поэтому когда пришел на консультацию к своему врачу, он предложил сделать три операции разом: на подбородок, пресс и грудь.

На животе мне сделали липомоделирование — это откачивание лишнего жира, прорисовка пресса. На груди врач удалил гинекомастиюДоброкачественное увеличение железистой ткани грудных желез у мужчин, чаще всего возникающее в результате гормонального дисбаланса эстрогенов и андрогенов.. Когда занимаешься спортом и используешь добавки, повышаешь тестостерон, в груди могут появиться образования. Мы это убрали. Реабилитация [после операции] была тяжеленькая, потому что задействовали большую площадь тела».

«Спать можно только на спине, переворачиваться и сгибаться нельзя. Для меня все жертвы стоили того. Да, ты мучаешься какое‑то время, но потом все забываешь. Дальше только ходишь кайфуешь. Но я не сделал операцию и забил, а поддерживаю результат. У меня в неделю около 8–9 тренировок, всегда слежу за здоровьем».

«Всем рассказываю о своем опыте. Предрассудков на этот счет [ни у меня, ни у окружающих] нет. Есть много операций, их можно сделать по-разному, например, перегнуть. Я же не как‑то жестко изменился, все получилось довольно натурально. Если скажу, что это все мое, то окружающие спокойно поверят.

Когда я сделал операцию, то узнал, что многие мужчины [в моем окружении] тоже хотят, но либо не знают, куда идти, либо боятся. Но после меня многие знакомые пошли к моему врачу. Причем пошли обычные мужики, которые за собой следят, ходят в спортзал. Или я сейчас сделал себе пересадку волос, после меня записалось еще 8–9 человек.

Мужчины просто меньше знают о пластической хирургии, меньше видят примеры. Если посмотреть работы на странице моего врача, там [можно найти] мужчин по 40–50 лет, они делают блефаропластикуПластическая операция по удалению лишней кожи и жира с верхнего и нижнего век.. Вообще шикарно [получается]: взгляд меняется и возраст. Просто нет того, кто может рассказать [мужчинам о своем опыте] и показать на своем примере. Почему мои знакомые все идут или хотя бы начинают задумываться о пластических операциях? Потому что они видят пример до и после, как проходила реабилитация, как я себя чувствовал. И уже проще к этому относятся.

Это как пойти и сделать себе зубы. Здесь нет ничего такого. Просто надо понимать, на что соглашаешься. Операция — это все равно рулетка. Ни один врач тебе не скажет, как твое тело отреагирует на то или иное вмешательство. Чудес не бывает».

«С каждым годом мужчин, которые делают пластические операции, становится все больше. Считается, что у успешных клиник эстетической медицины должно быть от 6 до 12% мужчин в категории пациентов. У нас примерно такие показатели.

Информированность вокруг пластических операций среди мужчин растет, а вместе с ней и спрос. Только, в отличие от женщин, у них работает сарафанное радио. Пациентка может посмотреть на специалистов, у которых делали грудь ее подруги, и все равно пойти к другому».

«Не все пластические хирурги работают с мужчинами из‑за некоторых нюансов. Во-первых, они тяжелы в диалоге. Не всегда понимают, что им нужно на самом деле, и хотят за счет малого достигнуть большего. Во-вторых, [чисто физиологически] мужчины сложны в реабилитации. Из‑за тестостерона у них толще кожа, а из‑за вариативности его уровня увеличивается вариативность конечного результата: от показателя тестостерона будет зависеть скорость реабилитации, заживления и становление конечного результата.

В-третьих, мужчины очень нетерпимы к реабилитации. В их понимании операция — это сделал и пошел, результат должен быть сразу в глаз бьющий. Они не готовы терпеть боль. Если женщина, пережившая двое-трое родов, готова стиснуть зубы и пройти через процесс, то мужчины ноют, устраивают истерики.

Мужчины — узкая категория пациентов еще и потому, что большинство операций все равно отточены, отработаны на женщинах. Не все хирурги способны дать нефеминизирующий результат. Например, при операциях на лице мы должны учитывать, что есть определенные нюансы по объему иссечения кожи на веках. Поэтому сегодня мужчинам вообще очень редко делают классическую блефаропластику, мы все больше работаем с позицией бровей.

Статистически им чаще всего проводят ринопластику. Причем, во многом это операция функционального характера: например, исправление искривленной перегородки, чтобы улучшить дыхание. Вторая популярная категория — операции, связанные с глазами, чаще всего нижние веки. Потому что именно от них зависит то, насколько молодо человек выглядит. Третья — подбородок и нижняя треть лица. Здесь могут быть липосакции, подтяжки, многие другие вещи».

«Большинство мужчин не разрешают выкладывать свои результаты в соцсети. Неважно, какую операцию они делали. У меня полно оперированных мужчин, особенно на лица, и они запрещают выкладывать фотографии. Скорее всего, чтобы никто не поставил под сомнение их маскулинность.

Я сам делал риносептопластику. У меня было жуткое искривление перегородки и одна сторона носа не дышала совсем. Я долго выбирал среди коллег, кому могу довериться. В итоге, обратился к доктору, которая делает „вторичные“ носы и реконструкции после неудачных операций. Подумал, если она справляется с неудачами других хирургов, то уж мой-то нос она должна сделать как надо».

«К ней я пришел ради септопластики, то есть исключительно функциональной операции. Но врач сказала, что все равно будет открывать нос, можно сделать еще и вариант эстетики. Я согласился и мне кажется, получилось очень хорошо. Эстетически меня все устраивает, функционально все равно остаются вопросы, не все проблемы решились за один раз. У меня было несколько осложнений после операции, в том числе отсроченная гематома в перегородке. Достаточно травматичный опыт, для ринопластики, скорее, редкий. Но мы решили, что раз я врач, свой, то должен был собрать все».

«Это что‑то на стыке пластической хирургии и урологии, что тоже сейчас крайне распространено и востребовано среди пациентов. Причем, только у 1–2% действительно есть проблемы с размером члена, не дающие возможность жить нормальной половой жизнью. Все остальные делают это по двум основным причинам: собственное эго и желание улучшений или ситуации, когда пациенты становятся заложниками своих отношений. Например, половой партнер по какой‑то причине предъявляет неудовлетворенность, из‑за чего мужчины идут на операцию.

Несмотря на хайповость, липосакции и липомоделирование мужчины делают редко. Потому что такие операции несут за собой определенные проблемы с реабилитацией: два месяца ношения компрессионного белья, 10 дней дренажей. То есть нужно заморочиться. При этом мы часто делаем подтяжки тела после сильного похудения. Но среди мужчин это тоже редкость из‑за удивительной способности мужской кожи к самостоятельному сокращению. Если, конечно, похудение было не критическое. Варианты, когда мы отрезаем лишние участки кожи, выполняются, но это не каждодневные операции. Опять же мужчины склонны тянуть до последнего момента, надеясь, что им поможет спорт.

Если человеку не нужна операция, то я отговариваю от каких‑то манипуляций. В частности, часто приходят пациенты, которые считают, что им нужно скорректировать верхнее веко. Мотивация обычно такая: „Все вокруг делают блефаропластику, мне тоже нужно, веко висит“. Хотя на самом деле все в порядке. Тогда я предлагаю либо альтернативную операцию, которая просто приподнимет брови и откроет взгляд. Либо говорю, что это нормальное положение века, и мы оставляем его на месте».