Судебная реформа в Израиле заморожена. В чем ее суть и почему она вызвала массовый протест

В Израиле третий месяц идут массовые протесты против судебной реформы, предложенной правительством Биньямина Нетаньяху. 25 марта в акциях участвовали более 600 тыс. человек — это около 10% взрослого населения страны и рекордное число за всю ее историю. Израильский профсоюз Гистадрут объявил всеобщую забастовку, а крупнейший аэропорт страны Бен-Гурион отменил все вылеты. Нетаньяху был вынужден отложить принятие поправок до лета. Разбираемся, в чем суть реформы, почему она вызвала столь массовое недовольство и что по этому поводу говорят эксперты.

Реформа судебной власти была представлена 4 января — через шесть дней после приведения к присяге 37-го правительства Израиля. Ее главная цель — ограничение полномочий Верховного суда. С момента основания Израиля в 1948 году Верховный суд в нем играет роль органа конституционного надзора, поскольку в стране нет конституции и конституционного суда. Суд, в частности, может контролировать действия правительства, блокируя принятие законов, которые сочтет неправомерными.

Если реформу проведут, любое вето Верховного суда можно будет преодолеть простым парламентским большинством в 61 голос. Поскольку у правящей коалиции сейчас в кнессетеПарламенте Израиля 64 места, она сможет беспрепятственно принимать или отменять любые законы. Кроме того, депутаты смогут повторно принять закон, одобренный предыдущим кнессетом, даже если его отменил Верховный суд. А суд, в свою очередь, не сможет обсуждать основные законы. Для отмены остальных ему придется собраться в полном составе из 15 судей и получить одобрение минимум 12 из них. Помимо этого, парламентское большинство сможет избирать членов Верховного суда. Простыми словами, судебная власть в стране подчинится законодательной.

Нетаньяху считает нынешнюю ситуацию антидемократической, поскольку суд может ограничивать действия парламента, избранного народом. Сторонники реформы говорят, что сейчас суд злоупотребляет полномочиями, занимаясь политическими, а не юридическими аспектами законотворческой деятельности. За последние годы Верховный суд изменил или отменил около двух десятков положений, принятых кнессетом.

Кроме того, сторонники реформы ссылаются на международный опыт, указывая, что в 24 из 36 стран ОЭСР судьи назначаются парламентом. По их мнению, проведение реформы поставит Израиль в один ряд с другими развитыми демократиями, где принятие решений сосредоточено в руках избранников народа.

Критики реформы считают, что она полностью развяжет руки правительству во главе с Нетаньяху и в конечном счете приведет к диктатуре. Они считают несостоятельной апелляцию к международному опыту, поскольку в странах, с которыми проводится сравнение, есть дополнительные ограничения законодательной и исполнительной власти, а в Израиле — нет.

В частности, в большинстве этих стран парламент состоит из двух палат, и не всегда большинство в обеих принадлежит той же партии, что контролирует правительство. Кроме того, в них есть конституция, а не отдельные законы со специальным статусом. Судей Верховного суда там избирают после консультаций с его действующими судьями, и хоть их рекомендации не имеют обязательной юридической силы, правовая культура в этих странах такова, что обычно они исполняются.

Еще один аргумент — Биньямин Нетаньяху сам проходит по нескольким уголовным делам, и успешное проведение реформы позволит премьеру повлиять на их ход. С декабря 2016 года в отношении Нетаньяху было инициировано несколько уголовных дел, связанных с обвинениями в коррупции и незаконном лоббировании личных интересов и интересов правительства. В мае 2020 года начался судебный процесс в отношении Нетаньяху.

В феврале 2023 года юридический советник израильского правительства Гали Бахарав-Миара заявила, что Нетаньяху не может продвигать судебную реформу из‑за конфликта интересов. Ведь после принятия закона если премьер будет признан виновным в окружном суде, он сможет подать апелляцию в Верховный, чьих судей сможет назначить.

Протестные настроения сильны в академических кругах и среди студентов. На одном из митингов выступил историк Юваль Ной Харари, возложив ответственность за происходящее на Нетаньяху. Он сказал, что государственные служащие и армия должны подчиняться судам, а не правительству, иначе Израиль окажется в конституционном кризисе. Обращаясь к Нетаньяху, Харари заявил: «Спустя 2000 лет мы все еще помним фараона. И мы будем помнить вас. Не будет ни улиц, ни площадей, ни аэропортов, названных вашим именем. Но мы расскажем историю человека, который пытался поработить нас и потерпел неудачу».

Против реформы выступили несколько групп резервистов Армии обороны Израиля, включая элитные части и пилотов ВВС. Они писали открытые письма с требованием остановить реформу и в знак протеста отказывались от службы.

Выражали недовольство поправками представители бизнеса и инвестиционного сообщества. Они заявили, что не хотят продолжать свою деятельность в стране, если реформу примут. На этом фоне традиционно стабильный курс шекеля к доллару в последние недели опускался до многолетних минимумов.

26 марта против проведения реформы выступил министр обороны Йоав Галант. Он заявил, что готовящиеся изменения возмутили израильское общество и многих военных, а также сказались на боеготовности вооруженных сил. Галант считает, что изменения судебной системы Израиля нужны, но риски со стороны Ирана и Палестины усиливаются, а реформа раскалывает страну. Министр предложил всем сторонам сделать паузу, чтобы найти компромиссное решение.

В ответ Нетаньяху снял с должности Галанта, обвинив его в действиях «за спиной правительства». Это усилило недовольство общества. Митингующие собрались у резиденции премьера в Иерусалиме, между ними и силовиками произошли столкновения. В Тель-Авиве демонстранты перекрыли главное шоссе страны Аялон. В обоих случаях недовольных судебной реформой разогнали водометами.

Профсоюз Гистадрут объявил о всеобщей забастовке в знак протеста против реформы. К забастовке присоединились работники здравоохранения, детских учреждений, чиновники и некоторые сотрудники подразделений Минюста. Крупнейший аэропорт страны Бен-Гурион отменил все вылеты, разрешив посадку лишь рейсам, которые уже находились в воздухе.

Утром 27 марта к протестующим присоединился президент Израиля Ицхак Герцог, призвав правительство остановить проведение реформы. Ранее он уже критиковал принятие поправок в нынешнем виде, говоря, что на 75-м году независимости Израиль находится «на расстоянии вытянутой руки от пропасти» и гражданской войны.

«Есть ощущение, что Нетаньяху, которого иначе как „монстром“ израильской политики не назовешь, слишком переоценил свою харизму и недооценил огромную силу сопротивления общества, протестующего поначалу против судебной реформы, а теперь готового уже избавиться и от самого Нетаньяху. Последствия этого также могут оказаться непредсказуемыми. Израиль перелистывает сейчас едва ли не самую драматичную страницу своей истории, не военной, но гражданской. Часть израильтян называет происходящее борьбой за демократию, другая — пугает страну утратой государственности, ее еврейской идентичности».

«Премьер Израиля Нетаньяху должен скоро объявить об остановке реформы судебной власти. Если так, то широкая волна протеста дожала крайне правое правительство Израиля. Кроме волны уличного протеста, сегодня в Израиле профсоюзы многих отраслей начали забастовки (вплоть до остановки вылетов из аэропорта Бен-Гурион). Хороший пример того, как значительная часть общества в связке с частью прогрессивных элит может менять курс правящего начальства».

«Отказавшись от реформы, от одного из предвыборных обещаний представителей правящей правоконсервативной коалиции, Нетаньяху себя фактически „кастрирует“ в политическом плане. После этого его политическое будущее представляется туманным. Против него открыты уголовные дела. И, думаю, эта юридическая система, на которую он покусился и которая фактически правит в Израиле, ему этого не простит».

«Когда я жила в России, участие в митингах казалось мне небезопасным, а в некоторые моменты даже бессмысленным. Здесь я с восторгом наблюдала за проявлениями демократии — начиная от безопасности протеста, заканчивая консолидацией разных слоев общества.

Я живу в районе Рехавия, недалеко от туристического центра, и, по слухам, в доме от меня живет нынешний премьер-министр Беньямин Нетаньяху, или, как здесь его называют, Биби. Во время протестов эта часть улицы перекрывается, так что дом премьера оказывается на безопасном участке. Зато слева и справа от перекрытий происходит весь замес.

До 26 марта я не выходила на улицу во время протестов, у меня была безусловная вера, что демократия победит, протестующие без меня справятся. Но вчера через ограждения прорвались люди и побежали к центру улицы, под мой балкон. Здесь сформировалась основная масса — скандирующая, призывающая к ответу, требующая демократии. Было очевидно, что надо выходить — митинг пришел ко мне под окна, уже неуважительно пренебрегать правом голоса.

Я вышла, и это было одно из самых правильных решений, принятых мной за последнее время. Я сразу попала в центр очень теплой толпы, появилось ощущение сопричастности. Несмотря на то, что люди поджигают самодельные факелы, громко скандируют и стучат в барабаны, есть чувство безопасности. Есть чувство социального и демократического „кокона“, который тебя укутывает и убаюкивает. Многие на митингах встречают коллег и знакомых, это такое место встречи и способ подтвердить, что вы с этими людьми разделяете общие ценности.

Мы прошлись к дому Биби, а затем решили дойти до кнессета. Это была реально большая толпа, мы пели еврейские песни, кричали лозунги. У многих людей уже был сорван голос за недели протестов.

Моя соседка-израильтянка сказала, что раньше в протестах в Израиле участвовало в основном старшее поколение, а молодежь была спящей. Сейчас затрагиваемые проблемы касаются многих сфер жизни общества — безопасности, экономики, прав женщин, меньшинств. Кроме того, нынешнее правительство правоконсервативное. Поэтому на митингах заметна молодежь, много студентов.

Когда мы возвращались от кнессета, навстречу шла вторая толпа людей нам на замену. Незнакомый парень спросил у нас: „Где все?“ И это настолько круто, ведь „где все“ можно понять по-разному, но и ему, и нам было понятно, что имеется ввиду — где вся страна, где все неравнодушные?».