Если когда‑нибудь об этой истории снимут документальный фильм, то все происходившее в секторе для прыжков в высоту перед третьей попыткой Марии взять 1,96 метра можно будет максимально долго смаковать всеми доступными киношными приемами. У Марии оставалась последняя попытка на довольно скромной для нее высоте. Основные соперницы ее уже преодолели, а прыжок то и дело откладывался — то необходимо было провести награждение (в этот момент все соревнования на стадионе останавливаются), то судьи вымеряли высоту и устанавливали планку. В этот момент ожидания казалось, что на глазах у Марии проступают слезы. Было ощущение, что сейчас разворачивается главная драма в и без того сложной карьере россиянки.
Все началось осенью 2015-го: Мария выиграла чемпионат мира и чемпионат Европы в помещении, прыгала за 2 метра и вообще стала звездой мировой легкой атлетики. Но уже в декабре всех российских легкоатлетов отстранили от выступлений на любых международных соревнованиях — формально из‑за допинга. К лету 2016 года вскрылись новые подробности после публикации доклада Ричарда Макларена (стало известно о подмене «грязных» допинговых проб у российских спортсменов на «чистые» в более чем 30 видах спорта на зимних и летних Олимпийских играх между 2012 и 2014 годами. — Прим. ред.), и россиян не допустили на Олимпиаду даже в нейтральном статусе. Мария до последнего верила в возможность выступить в Рио, ведь тогда казалось, золото точно будет ее — в финале никто не прыгнул выше 1,97 метра.
В декабре 2016-го Мария впервые вступила в полемику с Всероссийской федерацией легкой атлетики (ВФЛА): «Мы уже немного устали от разговоров наших чиновников о том, что вот-вот все наладится. У них-то ничего и не менялось, а мы все еще вне стартов. Поэтому мне хочется просто прыгать и ни о чем больше не думать». В конце года она попыталась самостоятельно подать заявку на получения нейтрального статуса, что позволило бы наконец выступать на соревнованиях, но руководство федерации заявило, что россияне пока не могут подавать заявки.
На ЧМ-2017 в Лондоне наши едут выступать без гимна, флага и какой‑либо символики, а победы празднуют с пледом. Ласицкене становится уже двукратной чемпионкой мира и вступает в открытую конфронтацию с чиновниками: «Уже два года не видно продвижения со стороны ВФЛА. Я очень хотела бы, чтобы это все поскорее закончилось. Но вопрос о восстановлении ВФЛА не ко мне, есть люди, которые должны отвечать на это и за это. Может, наше выступление на чемпионате мира скажется. Но не хочется, чтобы нашими результатами как‑то прикрывались, говорили, что это шаг. Мы делаем свое, мы бы и так прыгали, а от федерации нужна немного другая работа». В федерации заявили, что спортсмены должны выступать на соревнованиях, а не оценивать работу руководства, что возмутило Марию еще сильнее. ВФЛА же и вовсе было на руку такое положение спортсменов — формально у нас тогда не было сборной и отвечать тоже было не за что. В 2018 году из‑за бездействия федерации россиян могли лишить и нейтрального статуса, Ласицкене не выдержала и предложила руководству федерации уйти в отставку.
Все это время она живет будто под домашним арестом: правила ВАДА таковы, что нужно постоянно сдавать тесты и отчитываться перед организацией буквально за каждый свой шаг. И в это же время Мария выдает свою серию из 45 побед и прыгает на 2,06 — всего в 3 см от мирового рекорда. В 2019-м она вновь стала чемпионкой мира, уже в третий раз подряд, до нее такое никому не удавалось.
Новый виток этой драмы пришелся на весну 21-го. Сначала снова вмешались кабинетные дела: российских легкоатлетов допустили до Олимпиады (всего 10 человек, таковы условия), но правила получения нейтрального статуса усложнились, поэтому спортсмены узнали окончательно, что выступят на Играх, только 30 апреля. Далее было два неудачных турнира: 7-е и 4-е места с результатами 1,80 и 1,88 соответственно — так плохо Мария не прыгала уже несколько лет.
Кульминацией проблем стала травма задней поверхности бедра в мае. Это была первая серьезная травма в ее карьере, и так не вовремя — всего за несколько месяцев до главного турнира в жизни. Справиться с ней помог врач сборной России по футболу Эдуард Безуглов, у которого самого было дел невпроворот — команда готовилась к Евро-2020. Но отказать он не мог. Вместе с реабилитологом Игорем Степановым (он за два месяца восстановил Юрия Жиркова после полного отрыва мышцы бедра) им удалось не только поставить Марию на ноги — а она почти не могла ходить, — но и сделать так, чтобы организм сумел адаптироваться к нагрузкам: нужно было и вылечиться, и набрать форму, чтобы претендовать на серьезные результаты.
Говоря о характере Марии, мы возвращаемся в сектор для прыжков в высоту на токийском стадионе, где должен свершиться прыжок на 1,96, который то и дело откладывается и может перечеркнуть все эти усилия. В самый ответственный момент она прыгает так, как это было нужно, а дальше ее уже было не остановить — на кураже она прыгает 2,02 с первой попытки, а затем берет 2,04, чтобы укрепить свое доминирование.
С момента травмы до этого вечера прошло всего 70 дней — ощущение, что она сделала что‑то невозможное. Это были единственные соревнования на Олимпиаде, которые я посмотрел, в конце даже чуть не заплакал. Российская легкая атлетика практически отсутствовала на мировой арене пять лет (а на Олимпиаде наших спортсменов было всего десять), и тот факт, что золото в невероятной борьбе — с чиновниками, соперницами и собственным организмом — зарабатывает человек, который больше остальных за все это радел все эти годы, наверное, главный показатель существования справедливости в жизни.
Кажется, что никто так сильно не хотел токийское золото, как Мария Ласицкене. Кажется, что началась какая‑то новая эпоха в российском спорте, за что главное спасибо Марии Ласицкене.
