«Вся система построена на унижении»: почему так тяжело получить права, не давая взятку

«Девушки в принципе не способны нормально управлять машиной. У них по-другому устроен мозг», — инструктор, которого мне назначила автошкола, сидит на соседнем кресле и играет в игру на телефоне. Мы катаемся по площадке уже девятое занятие, мне кажется, что я могу даже с закрытыми глазами сделать разворот в три приема, но он запрещает мне выезжать в город.

— Я в принципе не люблю девушек учить, прошу в автошколе давать мне только парней, — подытоживает мой учитель.

Когда я решила получить водительские права, то пообещала себе не платить за экзамен. Лучше потратить эти деньги на занятия, ведь мне потом ездить по Москве. К выбору автошколы я подошла основательно, изучала популярный сайт «Радар», где у автошкол были рейтинги по тому, как быстро сдают экзамен их ученики. Скоро я поняла, что это бессмысленно, потому что неизвестно — в школе хорошо учат или хорошо умеют давать взятки.

Несмотря на то что мы постоянно видим новости о противодействии коррупции, брать и давать взятки за права скорее нормальнее, чем сдавать самому. Абсолютно все инструкторы, как из автошколы, так и частные, между делом задавали мне вопрос: «Сами или нет сдаете? А то мне надо понять, как вас учить».

Я выбрала школу поблизости от дома и начала погружаться в мир, с которым не соприкасаюсь в обычной жизни. Теоретические занятия проходили по три часа без перерыва, на которых преподаватель просто открывал билет, зачитывал его, а «лучший в классе» мальчик с последнего ряда кричал правильный ответ. Когда я предложила сделать перерыв, все стали на меня шипеть и кричать: я наконец-то почувствовала себя в мире, где решения принимает большинство.

На третьем занятии преподаватель устроил контрольную. В ГИБДД вам нужно будет сдавать тест с теорией, выбирая правильный вариант, но в моей автошколе был оригинальный метод: ответы надо было писать. Например, в вопросе был знак «Боковой ветер», в ответе надо было написать: «Водителю необходимо снизить скорость и держаться как можно ближе к центру занимаемой полосы, чтобы в случае порыва не оказаться на обочине или на встречной полосе». Если ты неправильно пишешь хотя бы три слова, ответ не засчитывается. Контрольные ни на что не влияли; кажется, основной их целью было снижение твоей самооценки: преподаватель начинал зачитывать список с «самых худших учеников», чтобы все знали их в лицо.

Во время этого теста я чувствовала себя снова на уроке обществознания в школе, где мы пишем определения слов «общество» и «демократия», но как нам это поможет в жизни — неизвестно. Пока я выводила бессмысленные слова, мимо моей ноги пробежала мышь. Больше на уроки я не приходила. Скачала приложение с билетами на телефон и посмотрела уроки по разбору тестов на ютьюбе. Администратор в ГИБДД потом мне сказала, что я единственная, кто с первого раза сдал теорию: 20 из 20.

Позже я поняла, что этот вариант был не самый плохой: моя знакомая, учившаяся в это время в другой школе, рассказывала, что на занятиях преподаватель говорил только о том, как меньше заплатить штраф, если, например, выезжаешь на встречную полосу. О том, зачем придуманы правила для железных коробок, способных убивать людей, он забыл рассказать.

Инструктор-женоненавистник, к которому я попала, раньше был охранником в СИЗО. Когда я рассказала, что я журналистка и занимаюсь природоохранными проектами, он стал искать меня в гугле, а потом восторженно спросил: «Вы, наверное, никогда бумажки мимо мусорки не кидаете?». Решила, что про вермиферму под раковиной ему лучше не знать.

После девятого занятия на площадке он по-прежнему не давал мне выехать в город, мотивируя исследованиями, которые якобы доказали, что мозг женщин просто объективнее глупее мужского. Я докатала занятие, а потом сказала ему все, что думаю, и позвонила в автошколу. Оказалось, он сам отказался от меня сразу после занятия.

Новый инструктор, которого мне назначали, был осведомлен о скандале и рассказывал мне, какие женщины внимательные водительницы. Впоследствии, когда я нанимала частных инструкторов, все как один повторяли, что тоже раньше думали «что женщина за рулем — это обезьяна с гранатой», но больше так не считают. Это не мешало им добавлять что‑то типа «Вряд ли муж даст тебе машину, ведь для него ты „женщина за рулем“» или с упоением рассказывать, что можно купить значок «Туфелька» на заднее стекло: вешать его я не обязана, но мужчин на дороге это успокоит! Мы, наконец, выехали в город, но каждое занятие я слушала песню о том, что сдать без денег возможно в лучшем случае через год занятий.

Накануне моего выпускного экзамена в конце марта 2020 года автошколы закрыли. При этом ГИБДД продолжали принимать экзамены у всех, кто успел сдать внутренние экзамены в своих автошколах. Пустые, сухие весенние дороги: я упустила свой шанс. Через полгода без вождения мне нужно было восстанавливать навыки, для чего я уже искала частных инструкторов. Только тогда мне впервые дали поехать со скоростью больше 40 км/ч, съехать с экзаменационного маршрута и даже заехать на МКАД.

Я попросила говорить мне это словами, на что он ответил, что если пару раз меня потрогает за ногу, я уже наверняка запомню, как она должна лежать. «Давайте без экспериментов», — сказал он мне. Я поняла, что рассказывать про харассмент, когда ты третий раз в жизни едешь по шестиполосной дороге, реально сложно. Конечно, были и адекватные, профессиональные инструкторы, благодаря которым я сейчас нормально езжу, но их меньшинство.

В октябре (год спустя после начала обучения) я наконец пришла получать водительские права. Хотя моя автошкола находится в Бутово, где есть площадка для сдачи, всех учеников отправили сдавать в Марьино, чтобы было меньше коррупции. Теорию я сдала с первого раза, а потом началась эпопея. В ГИБДД никому не интересно позволить вам сдать с первого раза. Частные инструкторы, с которыми я ездила по маршруту, говорили, что есть некий кодекс чести, который предписывает «помурыжить этих наглецов, решившихся сдавать без денег».

Вся система сдачи построена на унижении. Вам говорят приехать к 9 утра в лютый мороз, а инспектор может приехать в 11.00, в 12.00 или даже в 13.00, а в 14.00 уйти на обед.

В толпе люди передают друг другу перчатки, без которых тебя не пустят на экзамен, обсуждают свои неудачные попытки, оказалось, что даже те, кто платит, не сдают с первого раза. Будущие водители, которые мерзли со мной часами на заснеженном поле, говорили, что их валят для статистики, несмотря на деньги: не может весь поток сдать экзамены, это вызовет подозрения. Но когда мы доходили до ошибок, после которых они завалили экзамен, оказывалось, что нарушения были слишком вопиющими даже для взяточников. Один парень рассказывал, как на площадке не смог въехать на машине-автомате на эстакаду, а другая девушка поехала на пешеходном переходе на идущую по нему женщину.

Я сдала и площадку, и город с третьего раза, то есть суммарно сдавала экзамен шесть раз. Какие‑то ошибки с моей стороны, безусловно, были, но инспекторы делали все, чтобы я в очередной раз провалилась. Меня возили вне маршрута, давали по три задания подряд, и когда я опрашивала опытных водителей, они говорили, что сделали бы то же самое, что и я.

Почти все четыре раза, когда я не сдала, мне попадался один и тот же инспектор. Он начинал орать еще до экзамена: зашла в машину на 30 секунд позже, чем должна, не достала паспорт мгновенно. Когда я сдавала город во второй раз, то предварительно стояла два с половиной часа в –17 градусов на занесенном снегом поле. Мы пытались кооперироваться и группами ходили греться в предбанник «Азбуки вкуса» в семи минутах от поля, но выходило плохо: машины с учебным значком подъезжали каждые двадцать минут, и надо было нестись сквозь сугробы, чтобы не пропустить свою фамилию, ведь «второй раз повторять никто не намерен».

Во время экзамена я возила инспектора пятнадцать минут по полностью занесенным снегом дорогам под снегопадом, и вот наконец он закричал: «Полосу видно! Вот один метр оттаял, и ваше левое колесо наехало на разделительную прерывистую полосу». Я уже понимала, что спорить бесполезно, наверное, я и правда должна была ее заметить и включить левый поворотник на этом метровом участке дороги.

«Надо голову включать, девушка, она вам для этого нужна», — орал гибэдэдэшник. И тут я поняла, что люди платят не за права, а за возможность не слушать оскорбления, не ездить из одного конца города в другой в метель в 7 утра.

В следующий раз я сдала уже сама, с новым инспектором, просто нормально проезжая по маршруту и уже активно интересуясь, как я могу получить запись, которая ведется в машине.