«Любим, можем, победим»: жители Беларуси о протестах, выборах и полицейском произволе

Сейчас по проспекту возле моего дома движется гигантская колонна автобусов с ОМОНом, и все машины сигналят с осуждением. Жители немного в шоке, потому что никто не ожидал такого накала. Мы понимаем, что в стране мало что осталось от честных выборов. Какой бы итоговый процент ни назвал ЦИК, ему уже никто не верит, поэтому была создана инициатива «Честные люди» и платформа «Голос», где вели альтернативный подсчет результатов. Из‑за нее у нас, как в Северной Корее, вторые сутки полностью заблокирован интернет.

Работает только портал tut.by и телеграм-каналы, успевшие подключиться через прокси-сервер. Это важные источники, освещающие из первых уст то, что происходит в стране. По фотографиям видно, что на протесты выходило много пенсионеров, заводчан и взрослых. А власть, которой тоже никто не верит, говорит по телевизору, что это молодежь, и ее надо отправлять на «отработку в поля».

Никто не обзывает членов комиссии, не провоцирует и не пытается их обвинить. Наоборот, люди дарили им валентинки или просили честно посчитать голоса. Но многие представители счетной комиссии пользовались черным ходом и быстро уезжали на автомобилях.

Когда мы ждали результаты около избирательного участка, сначала вышла женщина, и кто‑то спросил ее: «Ну что, белорусы свободны или нет?» Она тоже попыталась пошутить. Затем вышел мужчина с результатами, но на них не было подписи председателя комиссии, а все сейчас юридически подкованы. Никто не голосовал, если на бюллетене стояла одна подпись, по закону должно быть две. Так же и с листами с результатами голосования — никого уже не проведешь, и это очень-очень круто.

Люди не понимают, что делать, они говорят: «Вот мы», — и выходят на улицы. Конечно, сейчас это дико небезопасно. Особенно то, что происходило вчера, — все в шоке, все рыдают. Вчера мы прогуливались, и мама рассказывала, что женщины плачут и говорят: «Я не понимаю, где там мой ребенок». И спрашивают: «Что люди сделали, чтобы выходить на них с палками и стрелять резиновыми пулями?»

Народ чувствует отчаяние и готовность биться до последнего. Радует, что если раньше в стране были радикальные настроения, то сейчас насилие исходит только с одной стороны — от властей. Люди хотят мирных перемен. И Мария Колесникова (представительница штаба Виктора Бабарико. — Прим. ред.), и Светлана Тихановская (кандидатка в президенты. — Прим. ред.) никого не толкают ни в какие толпы. Единственный, который говорит про Майдан, — тот, кто набрал 80% по данным ЦИК.

Все лихорадочно обновляют новости о том, как реагирует Россия или ЕС, потому что непонятно, как справляться внутренними силами. Мы 26 лет живем в очень большом страхе и беспомощности, из которой тяжело вырываться. Но молодое поколение очень активно и уже не боится задержаний, надо просто идти вперед.

Но пока очень страшно, потому что сегодня вечером ожидаются новые протесты и еще большее количество людей. И непонятно, что делать. Такое чувство, что белорусов просто ни во что не ставят. Мы понимаем, что это точка невозврата: так, как раньше, уже не будет. Абсолютно новая Беларусь, где ты стоишь с собакой или в очереди, а с тобой могут сделать что угодно, хотя ты не нарушаешь закона.

Выборы были сфальсифицированы, и в этом нет ничего удивительного. Тем не менее некоторые участки все-таки вывесили результаты голосования, по которым видно, что Тихановская победила с большим отрывом. Члены комиссий этих участков после завершения голосования уехали вместе с ОМОНом.

Настроения сейчас разные, но в основном преобладает воодушевление. Хотя мы, белорусы, привыкли жить в страхе. Ситуации, когда ты гуляешь в центре города, рядом с тобой останавливается бусик (микроавтобус. — Прим. ред.), из которого выпрыгивают люди в штатском (их никак не отличить от бандитов), бьют тебя и увозят, — норма, к которой все привыкли. И так во всем. Поэтому страх если и есть, то мы настолько привыкли к нему, что он уже не ощущается.

Раньше альтернативой Лукашенко могли быть только какие‑то радикальные националисты, которых, разумеется, никто не поддерживал. Большинство людей были настроены оппозиционно, но им было некого поддерживать. А сейчас появились альтернативные кандидаты, и люди нашли вокруг кого сплотиться. И самое главное, что объединяться начали простые, обычные белорусы, а не только старая оппозиционная тусовка.

Хочется верить, что сменить власть удасться мирным путем. Но, боюсь, Александр Григорьевич не отпустит кресло. У него и его окружения нет выбора, ведь тогда им придется ответить как минимум за преследования политических оппонентов. Силовики тоже будут бороться до последнего: сейчас они получают не только огромные зарплаты по меркам Беларуси, но и полный соцпакет и даже квартиры.

Все прекрасно знали, каков будет результат выборов: Лукашенко нарисует себе 70–80%. Хотя так завышать результаты — полная наглость. Думаю, если бы было примерно 55%, то у людей из других стран не было бы такой реакции.

Я живу в Бресте и пошла на митинг, потому что мне небезразлично будущее моего народа. За 26 лет ничего не изменилось, если даже не хуже стало. Мизерные зарплаты, постоянный рост цен, безработица и ужасное отношение к народу. У молодежи нет никаких перспектив, все переезжают в ЕС. Эта страна принадлежит представителям власти, не нам. Не понимаю, для чего существуют министерства, ведь у нас есть великий политик, медик, учитель, экономист и юрист в одном лице. По словам некоторых, мы живем стабильно, но это применимо только к нищете. И больше нет сил терпеть все это.

По моим ощущениям, на митинге было несколько тысяч человек. Люди призывали ОМОН перейти на сторону народа, хлопали в ладоши, кричали: «Милиция с народом». Со стороны протестующих никакой агрессии не было, все были безоружны. Силовики же периодически набегали на толпу с щитами и дубинками, били, затаскивали в автозаки, пускали слезоточивый газ.

Среди участников были в основном подростки и люди до 35 лет. Взрослые тоже были, но в меньшей степени, как и пожилые. К сожалению, в моем окружении есть только несколько человек со связью, в том числе я, остальные даже не знают, что происходило. Получится ли у протестующих добиться смены власти мирным путем? Не знаю. Думаю, что, скорее всего, нет. Люди должны ответить властям, и Беларуси очень нужна поддержка других стран, без нее никак.

Во время митинга я находился в родном городе Молодечно в 70 километрах от Минска. Прошедшие выборы были вторыми и последними в моей жизни. Как бы сильно мне ни хотелось остаться в стране, сердце на данный момент переполняют злость, гнев и разочарование.

Что касается митингов, то все закономерно. Если кошку недокармливать, постоянно пинать и всячески издеваться, не стоит ждать любви в ответ. Пример глуповатый, но точно отражает белорусскую реальность. Мы не «народец», нам не нужно «чистить копыта», и наши девушки и женщины не «свиноматки». В стране плохая экономика, невозможность пробиться через «систему», отсутствие свободы слова: все это я рассказываю через VPN-сервис, который с горем пополам помогает быть онлайн 30 минут в день.

К сожалению, среди моего окружения нет никакого воодушевления. Мы все очень-очень-очень (можно умножить на бесконечность) устали бороться за себя, свободу и светлое будущее. За 23 года я не слышал столько негативных слов, мыслей и идей, сколько их было в течение последних двух дней. А как они могут быть положительными, если над нами просто издеваются?

Конечно, по официальной информации во время массовых протестов никто не погиб. И коронавируса у нас не было, и число погибших никто не занижал. Это вызывает сплошную грусть за всех раненых и погибших, людей в крайне тяжелом состоянии. От резиновых пуль пострадало 55 человек (тех, что удалось посчитать). Чувства очень смешанные, ведь в ближайшее время будут объявлены результаты выборов. А люди больше молчать не могут и не будут. Думаю, что лозунг оппозиции — «Любiм, можам, пераможам» («Любим, можем, победим». — Прим. ред.) — еще долго будет звучать в сердцах тех, кому не все равно.

Вчера я ходила голосовать и еще была наблюдательницей в школе с тремя участками. Мы считали, сколько всего приходит людей. По нашим данным явка получилась 94%. Это значит, что мы сложили выданные бюллетени на всех трех участках и получили около 6200 человек, которые могут голосовать. Из них пришло 94%. Нужно учитывать, что из них 5% пошло на брак бюллетеней, их мы тоже учитывали. За первые дни мы посчитали 1200 человек, по данным комиссии — 2300. Если к их цифрам прибавить, сколько всего пришло людей, то явка составит 111% на трех наших участках, это говорит о вбросах.

Сегодня мы не работаем, потому что это морально невозможно и тяжело чисто технически: интернет практически не работает. Я просто забила и поняла, что его не будет. С утра со всеми созванивалась — люди спрашивают друг друга, все ли хорошо, потому что невозможно посмотреть сайты правозащитников. Вечером пойду к друзьям, будет страшный вечер. Кажется, в Минске правительство готовит какую‑то войну против нас: вся техника, все силовые структуры мобилизованы и подтягиваются в центр.

На работе думают, как быть с людьми, разрабатывают какие‑то планы по локации — временной или постоянной. Многое будет решать сегодняшний вечер. Вчера были жестокие задержания, протестующие оказались в автозаках. Но люди не согласны с результатами голосования. И это не беспочвенная позиция. Все видели, как предлагалось складывать бюллетень гармошкой тем, кто голосует за альтернативного кандидата Светлану Тихановскую.

Многие не верят официальным данным, потому что видели, сколько людей приходило на митинги и поддерживало альтернативного кандидата в разговорах. Мы тоже считали тех, кто приходил с белым браслетами, — это те, кто голосовал за Тихановскую. Поэтому у нас есть основания думать, что выборы фальсифицировали.