Сексизм в стране будущего: как Япония борется за гендерное равенство (и пока проигрывает)

— В Японии нет категории людей, которые находятся за чертой бедности, правда, есть такое понятие, как относительная бедность, и мы с ней боремся, — говорит сотрудник центра SDGs Japan Масаки Кубота. — Еще, конечно, наша проблема в том, что люди живут очень долго, а последние годы проводят в больнице. В среднем женщины, например, доживают до 87 лет, и наша задача сделать так, чтобы все их годы были счастливыми.

Масаки Кубота — молодой худощавый мужчина, прекрасно говорящий по-английски (что в Японии встречается не так часто). Он выступает перед группой россиян — все они участники международной образовательной стажировки в рамках Программы мобильности волонтеров, оператором которой выступает Ассоциация волонтерских центров. По возвращении в Россию каждый стажер обязан применить полученные знания в сфере НКО. И если лекции про чрезвычайные ситуации и волонтерские движения не стали ни для кого откровением, то монолог Куботы о том, как в Японии понимают ЦУР, вызывает легкое недоумение.

ЦУР (SDGs), или Цели устойчивого развития, — это программа ООН по спасению мира, к которой присоединились практически все страны. В нее входит 17 задач — от ликвидации нищеты и голода, предоставления доступного образования и гендерного равенства до правосудия, сохранения экосистем и достойной работы для всех. В большинстве стран все эти проблемы встречаются в чистом виде, но только не в Японии.

— Что касается голода, то в Японии его нет, — продолжает Кубота. — Мы это понимаем как борьбу с засильем фастфуда, который так полюбили японцы. В плане доступа к чистой воде мы тоже преуспеваем, поэтому активно делимся опытом с другими странами, чтобы решить проблему на мировом уровне.

Что сразу бросается в глаза человеку, который интересуется экологическими проблемами и впервые попадает в Токио, — это идеально чистые улицы и при этом полное отсутствие урн. В Японии принято уносить мусор домой и там сортировать его — на переработку принимают практически все. Правила поведения, своеобразный этикет и многочисленные инструкции соблюдаются очень строго: вы не увидите курящих людей за пределами специальной зоны, все кланяются друг другу, ходят, сидят, пьют и едят в положенных местах. Кажется, что ты попадаешь в утопию: все выглядит очень благополучно.

— Наша главная проблема — это гендерное неравенство, — вздыхает эксперт. — Япония в этом смысле сильно отстает и старается перенимать опыт других стран. Например, в нашем правительстве — всего 3% женщин, а несколько лет назад их вообще не было. Власти очень консервативны. В Японии есть пословица, которую можно перевести так: женщины должны заниматься домом, а мужчины — приносить деньги. Сейчас важно менять уклад семьи, разрушая этот стереотип.

Как получилось, что самая развитая в мире страна настолько патриархальна? Есть ли у женщин шанс работать и заниматься бытом наравне с мужчинами? «Афиша Daily» поговорила с двумя россиянками, которые давно живут в Японии и столкнулись там с описанными проблемами, а также с доцентом кафедры мировой экономики МГИМО Софьей Ребрей, которая изучает вопрос гендерного равенства в этой стране.

Елена переехала в Японию 10 лет назад. Она отучилась в магистратуре японского университета и затем, как и все японцы, устроилась на самую низкую должность в консалтинговую компанию. Предполагается, что карьеру надо начинать со стартовой позиции, а дальше работника ждут повышения чуть ли не каждый год. В отделе Елены все начинают с бизнес-аналитика, потом становятся консультантом, старшим консультантом, менеджером и партнером.

В 2012 году компания начала бороться за равные права женщин и мужчин, работающих в ней. И хотя большинство мужчин утверждали, что проблема надумана, руководство решило нанимать одинаковое количество мужчин и женщин. Два года назад отдел кадров опубликовал статистику, согласно которой из 50% пришедших мужчин примерно 40% становятся менеджерами, в то время как среди женщин до высшего ранга повышают только 15%, а иностранок среди них — всего 2%.

С проблемой повышения столкнулись Елена и многие ее знакомые. До консультанта ее повысили, но до этой ступени в компании поднимаются абсолютно все. А вот следующей должности она ждала на год дольше всех остальных. Сама Елена уверена, что ее бы так и не повысили, если бы не иностранный партнер, с которым она долгое время вела проекты, — именно он попросил руководство обратить внимание на ее кандидатуру.

При этом работать было очень тяжело: бывали дни, когда приходилось задерживаться в офисе до 4 утра, а к 10 снова быть на месте. Во время работы над большими проектами жить в таком режиме приходилось постоянно, каждую неделю Елена могла проводить без сна по два дня подряд. И продолжаться такой график мог до трех месяцев. «В какой‑то момент я думала, что могу умереть. Без шуток», — рассказывает Елена.

Хотя менеджеры настоятельно просили работников этого не делать и вписывать то число, которое положено отрабатывать по договору, — не больше.

Переработка не единственная проблема, с которой Елена столкнулась в японской компании. На внутренних встречах ей почти никогда не давали слово. Она трудилась в технической сфере, и ее работу всегда контролировал менеджер. Когда на совещания приходили сотрудники другого отдела, чтобы послушать о проекте, который вела Елена, они обращались с вопросами исключительно к менеджеру. «У нас была какая‑то нелепая цепочка: они поворачивались к нему, задавали вопрос, он поворачивался ко мне, передавал этот вопрос, я отвечала, и все начиналось заново. Если в комнате есть мужчина и женщина, то мужчина всегда будет выше, независимо от уровня компетенции», — рассказывает девушка.

Когда Елена только пришла в компанию, многие обращали на нее внимание, потому что она иностранка, а их очень мало. На одном из первых рабочих тренингов она познакомилась со старшим менеджером — он должен был обучать девушку. Они хорошо общались, добавили друг друга в фейсбуке, а через некоторое время он начал приглашать Елену на свидания. Настойчивое «нет» и «у меня есть молодой человек» не остановило его — он продолжал писать девушке, постоянно утверждая, что «он лучше, чем кто‑либо». «Это была стрессовая ситуация, потому что я только пришла в компанию, абсолютно не была уверена в своей позиции там, и тут появляется менеджер, который влияет на оценку моей работы. И я вообще не могу ему противостоять», — говорит Елена. За восемь лет работы в компании эта история повторялась не раз.

По словам Елены, отношение к женщине в трудовой среде очень неуважительное, а когда на это накладывается дополнительный фактор (иностранное происхождение), все становится совсем плохо. Многие считают, что в Японии существует определенная градация авторитетов: сначала мужчины-японцы, потом мужчины-иностранцы, женщины-японки и женщины-иностранки.

В этом году Елена уволилась из компании, вместе с женихом они собираются переезжать в США — она соглашается, что в Японии начали поднимать проблему гендерного неравенства, но считает, что видимых результатов этого пока нет.

Пожизненный найм подразумевает обучение в течение всей жизни, рост оплаты труда, пенсию, медицинскую страховку, годовые бонусы и прочие преимущества. Сотрудник работает в разных отделах одной компании и по мере выслуги лет продвигается по карьерной лестнице. Заканчивая университет и попадая в когорту пожизненно нанятых, человек имеет гарантированный пожизненный доход, который будет расти по мере расширения его семьи. Женщины в эту систему не включены, потому что женщины в японском обществе — в первую очередь матери и жены.

Это обусловлено как культурными нормами, так и историческими особенностями эволюции рынка труда. Как во многих странах, ранняя индустриализация в начале XX века в Японии была построена преимущественно на дешевом детском и женском труде. Это были девочки 9–11 лет, которых родители из деревни отправляли в город на заработки. Они трудились на фабриках в адских условиях, их рабочий день не был ограничен, они жили в общежитиях по 20 человек в комнате. Страдания и унижения, которым подвергались женщины, зафиксированы в ряде литературных произведений — например, «Печальной истории фабричной девушки», написанной мужем работницы Хосои Вакизо.

Женщины тогда действительно нуждались в защите государства, и они ее получили: в интеллектуальных и правительственных кругах Японии была сформирована концепция традиционного разделения труда между мужчиной и женщиной, что также сопровождалось повышением квалификации работников и формированием системы пожизненного найма. Куда женщины уже не вошли.

Пожизненный найм подразумевает абсолютную верность сотрудников своей компании, которая выражается в постоянных переработках, вероятностью переезда по воле компании.

В 1985 году был введен закон о гендерном равенстве на рынке труда, что вынудило работодателей включать женщин в пожизненный найм. Тогда японцы создали специальную категорию пожизненно нанятых для женщин (иппан сёку) — она не подразумевает ни обучения, ни ротации, ни повышения в соответствии с выслугой лет. В эту категорию входят секретари, административные работники и так далее.

В идеальной японской модели женщина — это жена, которую обеспечивает муж. Эта модель поддерживается на государственном уровне — например, налоговой системой. Если женщина зарабатывает до миллиона йен (около 600 тыс. рублей, что очень мало для Токио) в год, ее семья получает значительные налоговые льготы. Кроме того, в таком случае медицинская страховка и пенсионные отчисления мужа распространяются и на его жену. Поэтому женщины стремятся зарабатывать меньше миллиона в год и не против более низкой зарплаты — так они экономят деньги семьи. В Японии огромный разрыв между зарплатами мужчин и женщин — 25%, — один из самых высоких показателей среди стран ОЭСР.

К тому же женщинам довольно сложно работать полный рабочий день, поэтому они гораздо чаще работают в категориях временно занятых, частично занятых. Эти категории подразумевают меньшую стабильность, отсутствие гарантий, низкую заработную плату.

Марина вышла замуж и переехала в Японию четыре года назад. До этого она изучала японские чайные церемонии, осваивала язык, читала книги про японскую культуру и знала о том, что японцы — очень консервативные мужчины. Поэтому первое время, когда муж делал замечания по пустякам со словами: «Ты не понимаешь. Это японская культура!» — Марина реагировала спокойно. Так за первый год брака супруг внушил ей, что японская женщина не должна говорить «нет», «но» и «почему», не может заводить кредитную карту и регистрировать телефон на свое имя, постить в соцсетях фотографии в платье с декольте или в купальнике. Разумеется, все это было сильным преувеличением.

Иногда недопонимания доходили до ссор: каждый раз, когда супруги ругались, мужчина отключал ее телефон или интернет во всей квартире, чтобы Марина не могла работать. Но долгое время девушка все равно продолжала оправдывать такое поведение супруга и прощать его.

Марина устроилась работать в российский журнал о Японии фоторедактором и иногда брала дополнительные съемки. В какой‑то момент муж начал настаивать, чтобы она нашла другую работу: например, посудомойщицей в кафе или работницей на фабрике, причем за те же самые деньги. Сейчас Марина понимает, что таким образом мужу хотелось почувствовать свое превосходство над ней.

«В самом начале отношений мы обсуждали с ним детей, и я решила спросить, а что будет, если мы разведемся, — вспоминает девушка. — Я начиталась историй, что японские мужья постоянно отбирают детей, поэтому переживала. И он ответил, что будет судиться со мной из‑за ребенка. Тогда уже я поняла, что никаких детей от него не хочу».

У Марины в России жила дочка, и даже ее приезд мог спровоцировать конфликт. Однажды к ним в квартиру приехала полиция и начала проверять документы у нее и ее дочери. Позже выяснилось, что сотрудников вызвал муж, потому что разозлился из‑за того, что ему не сообщили о приезде дочери. Как потом выяснила Марина, она должна была спросить у него разрешения, прежде чем приглашать кого‑либо.

«После этого я начала осознавать, что то, что происходит, — ненормально. Мой муж — психопат, и мне нужно от него бежать». Она вспоминает, что когда рассказывала о поступках мужа своим японским подругам, они намекали, что он ей «не совсем подходит», но никогда не говорили прямо.

Когда Марина приняла решение разводиться, она сразу нашла адвоката-женщину. Когда об этом узнал муж, он стал присылать ей письма с угрозами и требованием съехать из квартиры.Марина начала сохранять их, чтобы обезопасить себя: «Он каждый день писал мне на имейл, что у меня осталось столько‑то дней, чтобы уехать. И если я не соберу свои вещи, то найду их на улице рядом с домом».

Социальные службы поддержки в Японии не слишком популярны, японки редко в них обращаются. В японской полиции есть специальный отдел, который занимается безопасностью и проблемами домашнего насилия. Туда Марина и отправилась по совету адвоката. Но сотрудник отказался принимать ее обращение, сказав, что если муж не бил, домашнего насилия не было. «Я пыталась ему все рассказать, объяснить, что он выгоняет меня на улицу, грозится выбросить все мои вещи, — рассказывает Марина. — Иногда он неделями не покупал еду, чтобы «наказать» меня. Но сотрудник продолжал настаивать, что это не преступление. Все, что он сделал (и то после разговора с моим адвокатом), — позвонил мужу и попросил его не выбрасывать мои вещи. Очень вежливо».

Когда полиция отказала в помощи, Марина сняла себе квартиру на сбережения и решила скрыть от мужа свой новый адрес. В Японии это можно сделать через мэрию, там же жертвы домашнего насилия могут попросить убежище. Но этот вариант девушке не подходил: если тебе предоставляют убежище, то на некоторое время забирают телефон и лишают возможности работать, чтобы максимально изолировать от агрессора. А для того чтобы мэрия смогла засекретить адрес новый квартиры, им было необходимо получить заключение от полиции о факте домашнего насилия. Даже после долгих выяснений обстоятельств в мэрии Марине не смогли помочь, но посоветовали ей обратиться в центр по борьбе с насилием.

Сам центр — место довольно засекреченное. Найти его практически невозможно. В мэрии Марине дали только телефон, уточнив, что не знают адреса. Марина позвонила по номеру, а люди на другом конце провода расспросили ее о том, что произошло, и сообщили, как до них добраться: «Это целый квест, они не называют адрес, а просто объясняют путь: доезжаете до станции, идете до бежевого дома, за ним направо, потом у синего забора налево — и так далее». Только там Марину выслушали и сразу же подписали документ, который позволил ей засекретить свой новый адрес от мужа.

Если оба супруга не против и нет спора по поводу детей, то в Японии развод можно оформить за один день — нужно просто прийти в мэрию и подписать бумажку. Но если развестись захотел один из супругов, придется пройти несколько этапов. Сначала заявление рассматривают в семейном суде. Его задача — выслушать обе стороны и попытаться помирить мужа и жену. Марина уже сходила на первое заседание такого суда. Мужа она не видела: сначала с одного входа в зал зашла она вместе с адвокатом, работники суда расспрашивали девушку 20 минут, потом она ушла — и с другого входа зашел муж. Все это длилось примерно 2 часа. Заседает такой суд раз в месяц, и рассмотрение одного случая может затянуться на год, особенно в случае Марины, когда муж против развода.

Во-первых, отодвигается возраст вступления в брак, во-вторых, растет количество разводов. Пока в Японии лучше обстоят дела с браками, чем в странах Запада, но тенденция негативная. Это обусловлено разными факторами: японцам тяжело знакомиться и заводить отношения, потому что они относятся к этому максимально серьезно. Чаще всего их первые отношения приводят к браку. Повстречаться и расстаться — это не про японцев.

Когда женщины выбирают себе мужа, они смотрят на его финансовое состояние, потому что знают, что сами они себя не смогут обеспечить. Тем не менее мужчины молодого возраста еще не обеспечены, потому что они только закончили институт, — из‑за этого сдвигается возраст вступления в брак.

Существует статистика по распределению домашних обязанностей в японской семье: мужчины принимают минимальное участие в устройстве быта — по японской статистике, 83 минуты в день, по данным ОЭСР, 42 минуты в день. И это, конечно, очень мало. Домохозяйство — абсолютная прерогатива женщин: учитывая, что мужчины работают более 60 часов в неделю, это логично.

Японец редко зарабатывает столько, чтобы его жене не приходилось выходить на работу. Получается, женщине приходится нести бремя двойной нагрузки. А каждая третья мать-одиночка и каждая третья одинокая женщина зарабатывают менее 50% медианного дохода населения, то есть принадлежат к категории относительно бедных. Феминизация бедности в Японии прогрессирует. Это происходит потому, что вся система нацелена на поддержку семьи через мужчину. Если нет мужчины, то нет и поддержки.

Проблема домашнего насилия в Японии тоже сильно распространена. Власти очень стараются повышать осведомленность населения, проводить какие‑то консультации, чтобы люди рассказывали о проблеме, причем обе стороны — есть консультации и для мужчин. История с #MeToo и виктимблейминг — это все касается японок. Женщины сталкиваются и с физическим, и с психологическим насилием в семье, но предпочитают об этом не говорить. В последние время появляются социальные службы и центры помощи. Пока это не пользуется спросом — японцы очень закрытые, сор из избы не выносят.

В 2013 году японский премьер-министр Синдзо Абэ начал продвигать в стране политику вумэномики — это программа по расширению прав и возможностей женщин и достижению гендерного равенства. Причем это касается не только поддержки роли женщин в обществе, но также их защиты от сексуального насилия. С тех пор вумэномика активно стимулирует женскую занятость. В 2019 году более 70% женщин в Японии работают — эта доля выше, чем в США и ЕС.

Софья Ребрей объясняет, что занятость возросла во многом за счет привлечения к работе матерей. Это стало возможным из‑за увеличения количества детских садов. Однако бесплатными они стали лишь с 1 октября 2019 года. «Вероятно, такая задержка внесла свою лепту в резкое снижение рождаемости в Японии за последние несколько лет. В 2019 году в Японии родилось меньше 900 тыс. младенцев», — рассказывает эксперт.

Сейчас в рамках вумэномики активно продвигают отцовский декрет — он может длиться до года и предлагает хорошие денежные пособия. Но пока что он не пользуется популярностью среди мужчин: всего 5% японцев воспользовались этим декретом. Опросы показывают, что мужчины либо не знают о такой программе, либо считают, что декрет не мужское дело.

Несмотря на все позитивные изменения, по индексу гендерного неравенства в 2019 году Япония заняла 121-е место из 153. Нехватка рабочей силы в Японии и новая политика действительно заставили многие компании нанимать женщин, но это скорее исключение, а встретить женщину на руководящих должностях в компаниях и правительстве практически невозможно. Только 3,7% руководителей японских компаний — женщины, и только только две женщины из двадцати — министры.

Редакция «Афиши Daily» благодарит коллег из журнала KIMONO за помощь в поиске героинь.