Чаще всего с расизмом я сталкивалась в детстве. Я росла в Старом Осколе, где живут 300 тыс. человек, и мы с папой были чуть ли не единственными темнокожими на весь город. Каждый раз, когда мы выходили на улицу, на нас указывали пальцами и обзывали. Сначала я была супердобренькая, но потом поняла, что это не работает, поэтому, если меня кто-то пытался задеть в школе, я давала сдачи.
Я понимала, что если замкнусь в себе, меня зачморят, плюс семья меня очень поддерживала. И в один момент мне стало все равно, что обо мне говорят и думают, я начала надеяться только на свои силы: хорошо училась и занималась спортом. Когда я уехала в Москву, расовой нетерпимости в моей жизни стало намного меньше. Хотя до сих пор бывает, что люди просят потрогать волосы или удивляются цвету кожи. Но я не хочу, чтобы меня выделяли по расовому признаку.
Мне было сложно пробиваться в модельном бизнесе, хотя здесь я не сталкивалась с явным расизмом. Любые заказчики преследуют коммерческие цели, а темнокожих людей очень мало, и мы считаемся некоммерческим типажом. Нас не снимут в любом ролике, который транслируется на всю Россию, потому что мы не подходим под образ российской женщины. Вся самая классная работа на телевидении для нас закрыта, а именно там крутится больше всего денег, славы и так далее. И на Неделе моды мы зарабатываем пять тысяч рублей за показ, зная, что за проморолик известных русских брендов модель получает в среднем 10–30 тысяч рублей. При наборе на кастинг всегда есть пункт: «европейская/славянская внешность». Но в моделинге вообще жесткий отбор по физическим признакам, поэтому сложно рассуждать об этичности этого бизнеса.
С другой стороны, с зарубежных Недель моды к нам пришло понятие «diversity» — это разнообразие лиц и национальностей. Плюс сейчас недостаточно просто хорошо выглядеть — стали смотреть на личность и харизму модели. До российских дизайнеров это докатилось только сейчас, а три года назад у нас вообще был один коммерческий типаж — очень высокая и худая, со светлой кожей и непременно длинными волосами. Теперь на подиумах можно встретить и азиатских девушек, и темнокожих, и рыжих с молочной кожей. Сегодня, если на европейском подиуме будет мало темнокожих моделей, дизайнера могут даже обвинить в том, что он расист.
Иногда ищут модель-мулатку, но редко. Обычно кастинг-агенты в России более-менее корректны, но, если рассматривать мой случай, я уверена, что в США человек уже был бы в суде, выплачивал бы пострадавшей модели моральную компенсацию и его больше не взяли бы на работу (агентство выложило в комментариях к посту Джулии видео с извинениями сотрудника, подчеркнув, что он уже уволен, но модель говорит, что он все еще числится в Selection. — Прим. ред.).
Моя сестра недавно начала играть за сборную России по баскетболу, и она рассказывает, что, несмотря на стереотип «черные играют в баскетбол круче всех», при появлении первых ее фотографий в сборной в соцсетях пошла тонна негативных комментариев. И черножопой называли, и писали «какого фига она делает в русской команде».
Наша страна до 1991 года была почти полностью закрыта от иностранцев, и я, живя в маленьком городке, понимала, что люди, возможно, впервые видят темнокожего человека, и их первая реакция — шок. Чаще всего расовая нетерпимость исходит от людей не очень образованных и не очень интеллигентных, которые не знают, как выражать эмоции, поэтому и получается одна агрессия и злоба.
Я думаю, расизм — не самая большая проблема нашей страны, толерантность в целом хромает. Надо воспитывать доброту и терпимость к людям и явлениям, с которыми ты никогда не встречался. Идут, например, родитель с ребенком, и ребенок может пальцем показать и сказать «негр», а мама или папа просто поугорают. Не говорят, что так нельзя, и ребенок привыкает, что это нормальная реакция на темнокожего человека.
Когда езжу за границу, всем говорю, что русская, и люди очень удивляются. Я не скрываю свою национальность, хотя хорошо знаю английский и испанский и могу прикинуться кем-то другим. Я русская, я люблю русских людей, русскую культуру, русский язык.
Я родился в России, и вокруг меня были только светлокожие люди: ты отличаешься от большинства людей, но со стороны этого не видишь и ощущаешь себя таким же, как все. Особый пик расовой нетерпимости пришелся на 2005 год, когда появилось много националистов. Я старался обходить опасные места, но пересекся пару раз со скинхедами. Был случай, когда меня ударили исподтишка, а однажды я сам побил пару человек, но чаще меня старались обходить стороной — я ведь немаленького роста и спортивного сложения. Но я в чем-то понимаю тех, кто расово нетерпим. Во Франции, например, белое население сокращается по сравнению с арабами и темнокожими: получается, страна была европейской, а станет африканской.
Считается, что Россия такая гостеприимная, всегда хочет показать себя с лучшей стороны. Когда проходил чемпионат мира по футболу, все были такими дружелюбными, иностранцам понравилось.
В России немного киноактеров с моим типажом, конкуренция меньше. Но надо смириться, что много главных ролей не будет, потому что все они уходят людям с европейской внешностью. Большинство кассовых фильмов у нас снимают либо о Великой Отечественной войне, либо какой-то криминал, и я вряд ли гожусь в такое кино.
При этом я никогда не хотел уехать из России. У меня российский менталитет, я воспитан в СССР, был пионером, как и почти любой пацан, любил российское оружие, всякие автоматы Калашникова. Плюс в Америке, например, я затеряюсь среди других темнокожих актеров. И английский должен быть идеальный, ведь русского я играть не смогу.
В отличие от других стран, слово «негр» у нас считается нормальным, типа оно литературное, я даже в словаре его видел. Между собой люди считают нормальным говорить «негритос», «ниггерша», хотя в глаза тебе не скажут, я считаю, что это внутренний расизм. Мне кажется, темнокожий — самое предпочтительное название для людей нашей расы. А как еще называть, если у тебя черная кожа, а у кого-то белая или желтая? В США слово «ниггер» — оскорбительное, хотя темнокожие друг друга так называют, особенно в музыке и фильмах. Это очень странно и непонятно, какие-то двойные стандарты и больные проявления обиды: ведь если европеец их так назовет, то темнокожие сразу лезут в драку.
Когда мне было пять лет, очень распространилось движение скинхедов. В школе меня много оскорбляли, почти никто не общался. Долгое время я была достаточно закрытым человеком, которому трудно лишний раз проявить эмоции, и адекватное отношение к себе у меня появилось только в последние годы.
Пересматривать свое мировоззрение я начала в 14 лет, когда пошла в модельную школу: мама предложила сходить туда, чтобы просто научиться «подавать себя». Это было хорошим приключением: я посмотрела на себя с другой стороны, а еще мне объяснили, что отличаться от других — не плохо, это просто данность.
У меня достаточно яркая внешность, но никогда не было идеальной модельной фигуры, однако за счет нетипичного для России лица я получаю хорошие предложения, пусть и не «вмещаюсь» в классические параметры 90–60–90. В арт-среде я чувствую себя очень спокойно, тут все дает мне понять, что люди могут быть какими угодно и никто не будет укорять тебя за твои отличия.
У меня выработалась такая точка зрения: если человек кого-то оскорбляет, он делает это не от хорошей жизни.
Много лет назад я видела интервью африканца, играющего в КВН, который сказал: не страшно, когда тебя на улице обзовут, а страшно, когда ты приходишь в крупную компанию, где работают люди с довольно высоким уровнем жизни, и они выказывают к тебе на первый взгляд тонкое и неочевидное пренебрежение.
У меня русская душа, потому что я выросла здесь, но вместе с этим во мне сочетается и замечательная африканская культура. Недавно я побывала на родине своего папы в Гане и ощутила очень сильную связь с тем народом.
Для меня быть мулаткой в России — это плюс. У меня не было проблем с работой, мне говорили, что цвет кожи — моя изюминка, которая подчеркивает индивидуальность.
Наверное, только в детстве было тяжело. Я вообще считаю, что дети жестокие, поэтому не уверена, что они ко мне плохо относились из-за того, что я мулатка. Единственный момент помню: меня кинули в яму и закидали камнями, кричали, что я африканка, это был первый класс или второй. Я даже не могла выбраться, пока не пришла мама и не помогла мне. Благодаря любви моих родителей, психологических травм это не оставило.
Мы живем в мире, где африканцы, русские и азиаты смешались, все-таки Россия — многонациональная страна. Я считаю, что наша арт-среда довольно свободна от предрассудков: тех же геев, например, у нас в шоу-бизнесе очень много. Здесь вообще неважно, какого ты цвета и какой ты ориентации, смотрят только на твой талант.
Мне кажется, у нас в стране должны приниматься законы, защищающие афрорусских и людей других национальностей. Надо, чтобы к детям в школу приходили и рассказывали, что все цвета кожи одинаково нормальны.