6 самых интересных выступлений на Red Bull Music Festival

С 14 по 16 сентября в Москве впервые пройдет фестиваль от Red Bull Music Academy — организации, занимающейся проведением по всему миру концертов, лекций и воркшопов в области электронной музыки, а заодно работающей и как система поиска талантов. Ежегодно от каждой страны отбирается один артист (заявку может подать каждый желающий музыкант или диджей) и получает в качестве приза участие в международном воркшопе, а также возможность выступить перед большой аудиторией. Например, на проходящем в Барселоне фестивале Sónar одна из сцен целиком курируется RBMA: в первой половине дня здесь играют победители национальных отборов, а ближе к вечеру — артисты поизвестнее, сотрудничающие с RBMA в качестве лекторов, ведущих воркшопов и так далее. Через систему RBMA в разное время проходили Flying Lotus, Dorian Concept, Sevdaliza, Evian Christ, а также россияне Mujuice, Kate NV и главная гордость русского культурного экспорта Нина Кравиц. Изучив программу (состоящую, разумеется, не только из питомцев академии), мы выбрали шесть самых интересных выступлений грядущего фестиваля.

Чикагского музыканта Ларри Херда нередко называют изобретателем дип-хауса, но это даже некоторое принижение его заслуг. Херд — один из тех, благодаря кому существует вся нынешняя клубная электроника. Чикагский хаус наравне с детройтским техно — это корни, из которых выросло все рейв-движение в широком смысле. И если в Детройте вдохновлялись фанком и электро, то в Чикаго ориентировались в первую очередь на диско и соул. Отсюда и мягкий звук, и любовь к вокалу, и какое-то особенное летнее настроение. И если детройтское техно стало в каком-то смысле памятником самому себе (нынешнее техно из «Бергхайна» в музыкальном смысле не роднит с Детройтом почти ничего), то чикагский звук середины восьмидесятых постоянно находит все новых адептов — послушайте хотя бы пластинки с лейбла Dekmantel, от Legowelt до Palmbomen II.

Свою самую знаменитую пластинку «Can You Feel It?» Херд выпустил под псевдонимом Mr Fingers в далеком 1986-м, но продолжает издавать отличную музыку: его свежайший альбом «Cerebral Hemispheres» вышел минувшей весной. Так что лайв-шоу, с которым американец едет в Москву, — своего рода «грейтест хитс», охватывающие более чем 30-летнюю карьеру. В этом туре Херд выступает дуэтом с Чедом Уайтом (он же Mr White) — клавишником, вокалистом и соавтором нескольких блестящих треков.

Если искать людей, сделавших для отечественной электроники столько же, сколько Ларри Херд для мировой, одним из первых на ум придет Юрий Чернавский. В начале 1980-х вместе с Владимиром Матецким и музыкантами из группы «Веселые ребята» Чернавский записал альбом «Банановые острова», опередивший свое время лет на десять — удивительный гибрид абсурдистской радиопостановки, рок-оперы, а также фанка, диско и электро. Ничего подобного ни в техническом (из скудных возможностей советских студий Чернавский порой выжимал невозможное), ни в концептуальном отношении в советской поп-музыке на тот момент и близко не было.

Единственный в СССР рекорд-лейбл «Мелодия» пластинку отверг (хотя, по словам Чернавского, «Острова» были в шаге от официального издания), но свою публику альбом нашел, разойдясь по стране в виде магнитофонных записей. Ну а пик славы «Островов» пришелся на 1987-й, когда песня «Здравствуй, мальчик Бананан» прозвучала в фильме «Асса». Надо заметить, что фанковый рифф из «Мальчика» настолько хорош, что даже странно, что до него до сих пор не добрались любители неочевидных семплов вроде Daft Punk, DJ Shadow или Канье Уэста.

Понятное дело, что в СССР живьем «Острова» никогда не исполнялись, для этого не было ни административной, ни технической возможности. Сейчас Юрий Чернавский уже много лет работает в Голливуде, а за сценическое переосмысление его наследия берется сборная команда хипстерского крыла российской поп-музыки: Антон Севидов (Tesla Boy), Мириам Сехон (Race to Space) и другие. В ход пойдут не только «Банановые острова», но и другие хиты Чернавского, коих в его длинной биографии немало: он работал с Пугачевой, Леонтьевым, Боярским и многими другими нашими поп-звездами.

62-летний итальянский композитор Джиджи Мазин из тех музыкантов-аутсайдеров, которые в конце концов все же получают заслуженное признание, и социальным лифтом для него оказалось именно семплирование. Поначалу Мазин сочинял в стол, потом решил выпустить пластинку самиздатом — из чисто романтических соображений «подержать на руках младенца», не имея никакого представления о том, как и кому эту пластинку продавать. Конечно же, большая часть тиража в итоге сгнила у Джиджи в подвале. Кое на что из его сочинений находился сторонний издатель, но по большому счету музыка так и оставалась для Мазина хобби и средством скрыться от мирских забот.

Так и прозябать бы итальянцу в безвестности, если бы не Бьорк. Музыка Мазина располагалась где-то посередине между эмбиентом, нью-эйджем и лаконичной классикой, при этом Джиджи обладал редким для музыканта этих жанров талантом сочинять яркие хуки — привязчивые фрагменты из нескольких нот, вокруг которых строилась композиция. А хороший хук — находка для любителя семплов. Бьорк сделала из трека Мазина «Clouds» подложку для песни «Itʼs in Our Hands», что резко повысило акции итальянца. Звездой он после этого не стал, но среди знатоков и коллекционеров спрос на его старые (и редкие) записи начался прямо-таки ажиотажный.

В конце концов, когда компания диджеев-коллекционеров из Голландии решила основать собственный лейбл Music from Memory для переиздания таких вот незаслуженно забытых редкостей, Мазин шел в их списке одним из первых. Итальянец будто бы только и ждал этого момента — он не просто охотно поделился записями, но и немедленно принялся записываться вместе с новыми голландскими друзьями, а главное — ездить по миру с концертами. Тот, кого тридцать лет к ряду не слишком охотно пускали выступить в местном пабе, теперь играет на крупнейших фестивалях и престижных площадках вроде лондонского Jazz Café. Чем не сюжет для фильма?

Жители Амстердама Сьюзанн Крафт (псевдоним уроженца США Диего Эрреры) и Джонни Нэш входили в тот самый узкий круг знатоков-коллекционеров, что хвастались друг перед другом редкими пластинками Мазина задолго до того, как тот вышел из подполья. Центром социальной жизни этой тусовки стал магазин Red Light Records, расположенный, понятное дело, в квартале красных фонарей. В качестве диск-жокеев Крафт и Нэш предпочитали итало-диско и ретроградский хаус, но как только друзья вместе или порознь садились за клавиши, верх одерживала тяга к экзотике — эмбиенту, психоделии и даже нью-эйджу.

Видимо, профессия диджея настолько деформирует сознание, что слушать что-то ритмичное в первой половине дня нет уже никаких сил. Поначалу их эксперименты с разреженной музыкой, созданной во многом под влиянием все того же Джиджи, были скорее забавой. Первый альбом дуэт издал на кассете, второй — уже на виниле, но спрос на их медатативные звуковые ландшафты только возрастал. В результате Крафт и Нэш начали играть концерты — минувшим летом дуэт с блеском отыграл на крупнейшем в мире смотре передовой электроники, барселонском фестивале Sónar. Возможно, это будет самое необычное, что вы слышали в клубах: музыка у голландцев тихая, вдумчивая и какая-то в хорошем смысле робкая. Вместо ритмов и баса — шорохи и отзвуки, вместо грува — нежданные паузы, в которых боишься пошевелиться, чтобы не издать лишнего звука.

Дуэт двух девушек, прошедших сито национального отбора Red Bull Music Academy. Японка Saphire Slows уже успела покорить Америку (где ее пластинки издает Аманда Браун и ее лоуфай-форпост Not Not Fun Records) и Европу (где ее патроном выступает звезда бас-музыки Patten и его лейбл Kaleidoscope). Москвичка Мария Теряева, что называется, на взлете — в России сейчас редкий фестиваль обходится без ее участия, за несколько дней до московского выступления она играет в Барселоне на Modular Day, и, кажется, дело пахнет большим турне.

Интересен их спонтанный дуэт тем, что музыку они играют совершенно разную. Японка сочиняет необычную и какую-то лунатически-отстраненную, но все же поп-музыку, где есть бодрый танцевальный ритм, привязчивые мелодии и, главное, вокал. Теряева исследует скорее академические территории: играет на раритетном модульном синтезаторе Buchla Easel (эта машинка в большом почете у электронщиков-авангардистов), выступает с оркестром и создает саунд-арт-инсталляции, в которых уже непонятно, музыка это или современное искусство в широком смысле слова. Кажется, в их дуэте все же одержит верх поп-составляющая (в конце концов, Мария тоже когда-то играла в группе «Наадя»), но звучать это будет весьма небанально.

Отдельный блок программы фестиваля посвящен культуре винила и собраны здесь диджеи с коллекционерским бэкграундом — те, что играют не столько актуальную клубную музыку, сколько делятся со слушателями найденными раритетами безотносительно их свежести и страны происхождения. В их сетах можно с одинаковым успехом услышать бразильский поп семидесятых, чилийский индастриал или азиатский фанк.

Предводителем этого десанта выбран британец Сэм Шеперд — музыкант, диск-жокей, радиоведущий, руководитель лейбла Eglo Records, а вдобавок к этому всему еще и кандидат наук в области нейробиологии. В первую очередь Шеперд, пожалуй, известен собственной музыкой, но за всем его творчеством слышен меломан-эрудит, у которого что ни трек, то набор самых неочевидных аллюзий. Поначалу он препарировал и сопрягал вместе фанк, соул и хаус, записывая то бодрые и танцевальные треки, то экспериментальные и заторможенные.

Мало-помалу Сэм увлекся краутроком, космической ретроэлектроникой, на это наложилось его давнее увлечение джазом, в результате его прекрасный во всех отношениях дебютный лонгплей по звучанию был куда ближе к семидесятым, нежели к современному клубному звуку. Это Шеперда ничуть не смутило — для исполнения пластинки вживую он собрал ансамбль, численность которого порой доходила до 16 человек, и отправился с ним в тур. Чего ждать от Сэма, когда он снова встанет за вертушки (в Москву он приезжает именно с диджей-сетом)? В том-то и загадка. Чего угодно, но, кажется, скучно не будет.