— В Мемфисе сейчас 11 утра. Довольно рано для человека, который диджеил значительную часть своей жизни?
— Да нет, я же не только диджеил, но и на работу ходил — ночные смены, дневные смены… За все эти годы многое пришлось перепробовать, так что я привык рано просыпаться. Сегодня вот в 7 утра встал. Но всегда по-разному. Зависит от того, занимался ли я, например, накануне в студии.
— Что может заставить переехать из Чикаго в Мемфис?
— Перемены. Город вроде Чикаго может надоесть, утомить — там 24 часа в сутки что-то происходит. Для того, чем я занимаюсь, нужен в том числе и покой, а не просто бесконечная работа и разговоры о музыке.
— Все, что могу вспомнить о Мемфисе сходу, — Three Six Mafia и мемфис-рэп в целом.
— Да, в Мемфисе, как и в Чикаго, полно музыки — Айзек Хейс, Эл Грин, Stax Records, Элвис Пресли! Да и вообще Мемфис тесно связан со становлением блюза и джаза в Америке.
— Что вы подумали, когда впервые услышали сэмпл своего «Mystery of Love» в треке Канье Уэста?
— Я услышал об этом в день премьеры его альбома «The Life of Pablo», которая прошла на фешен-показе в Париже. В зале был мой знакомый, и он сразу написал мне.
— А сам трек-то вы послушали?
— Ну спустя какое-то время. В первую очередь надо было убедиться в том, что менеджмент и адвокаты готовы к бумажной волоките, которая связана с очисткой прав. Оказалось, все довольно просто.
— Ну вам понравилось, что он сделал с вашей музыкой?
— Сэмпл, который он сделал, звучит почти как сама пластинка.
— Да, просто немного замедленно.
— Иногда сэмплы делают так, что ты даже не можешь понять, что послужило оригиналом. Ну а в его случае все было довольно прямолинейно — в принципе, я просто услышал свою басовую линию, с которой и так неплохо знаком.
— А вы вообще Канье Уэста слушали когда-нибудь?
— Песни, которые звучат на радио. Но я не могу сказать… У меня ведь своя музыкальная карьера, практически не остается времени слушать вообще кого-либо. Я работаю над своей музыкой, занимаюсь лейблом, путешествую — все это отнимает время. Поэтому возможности сидеть и слушать каждого артиста у меня нет, даже при желании. Я даже еще не купил альбом, в который вошла песня «Fade», — это у меня в списке дел. Хоть здесь у меня будет (показывает на стенд с пластинками), смогу в какой-то момент послушать.
— Что вы, кстати, думаете насчет его недавнего противоречивого высказывания? Он сказал, что рабство было «выбором».
— Я не слышал этого. Только в новостях видел, а на них сложно полагаться. Своими ушами я этого не слышал, поэтому комментировать не могу. Но мне все цитируют эти слова, спрашивают про это.
— Вам это не очень интересно?
— Интересно, но у меня есть работа. Я не могу прерываться из-за того, что Канье Уэст, Леди Гага, Тейлор Свифт, Брюс Спрингстин или кто-либо еще что-то сказал. Не буду же я брать отгул, чтобы послушать, что сказал Канье Уэст?
— Зависит от того, какие у вас с ним отношения.
— А нет никаких отношений. Он просто засэмплировал мой трек, вот и все. Я его об этом не просил, он сам так решил. История хип-хопа построена на сэмплировании. Это не какая-то новая концепция. Просто так случилось, что это затронуло мое творчество.
— Говоря о дип-хаусе — это ведь довольно абстрактный термин. У вас не возникает ощущения, что несколько лет назад, году в 2014-м, у него был скачок популярности, но при этом сам термин стали использовать очень свободно, называя дип-хаусом условный EDM?
— Знаю, что эти термины как-то помогают, направляя людей, упорядочивая все по категориям. Что касается меня самого — я полагаюсь на собственные уши. Мне вообще все равно, какой это стиль — кантри, классическая музыка или регги. Нравится — отлично. Если не цепляет — ну что же. Жанры не так важны, как то, что я слышу своими ушами. Но уверен, что у всех есть разные мнения на этот счет, в том числе и по поводу терминологии как таковой.
— Как так получилось, что вы записали ремикс на трек Disclosure?
— Да просто попросили, ничего особенного (смеется).
— Что-то вроде «новая школа встречается со старой?»
— Не специально, но технически все так и есть — эдакая встреча поколений. Но не ради брендинга или раскрутки — они просто хотели, чтобы я записал им ремикс.
— Но вы знали, кто это, когда они к вам обратились?
— Да, но опять же, возвращаясь к предыдущему вопросу, — у меня очень плотное расписание, от которого я не могу оторваться, чтобы послушать кого-то. Я чаще слышу имена артистов, чем их песни.
— Но трек «Latch» вы, наверное, слышали?
— (Качает головой) Дело в том, что радио я тоже не слушаю. Когда вы целый день в студии, на радио времени нет. Даже когда в машине еду, скорее поставлю что-то свое.
— Несколько лет назад вы перестали диджеить из-за потери слуха. Теперь, когда вы вернулись, вы выступаете только с лайв-сетами. Они как-то по-другому влияют на слух?
— Да, как минимум потому, что диджейские сеты длятся дольше, чем живые выступления. Соответственно, слуховая нагрузка снижается раза в два. Да и обстановка другая — когда сводишь треки по басам, мониторы должны находиться ближе к уху. А тут их можно отодвинуть подальше. Такие практические вещи очень помогают.
— В одном из интервью вы сказали, что, когда вы готовились к возвращению на сцену с живыми выступлениями, вы стали гуглить, пытаясь понять, «что же это такое — лайв-сет в 2016-м»? Так что же это и насколько это отличается от выступлений в прошлом?
— Это отличный пример того, как слово может иметь разное значение для разных людей. Когда я слышу «лайв-шоу», представляю Kool & the Gang «Summer Madness». Это первая картинка, которая появляется у меня в голове, — к такому вот поколению я принадлежу. Я играл в группах, на ударных, на басу — отсюда и такие представления, поневоле начинаешь возвращаться назад.
А в нынешнее время люди, как правило, склоняются над лэптопами, пультами, пока сзади играют визуальные штуки. И я адаптировал все эти вещи, интересные публике, вместо того, чтобы просто так перед ней стоять.
— Заметили какие-то изменения в плане аудитории?
— Да, она состоит из новых людей. Те, для которых я раньше играл в ангарах, — сейчас у них уже дети, внуки, поэтому они не могут приходить развлекаться. Так что поменялось целое поколение. Но путешествуя между разными странами, сложно сказать — как правило, ты просто впитываешь опыт вместо того, чтобы заранее строить какие-то предположения по поводу места, в котором будешь играть.
— Вы как-то пытаетесь подстроиться под более молодую аудиторию?
— Подстраиваться нельзя — иначе ты начинаешь прикидываться кем-то другим. Это как Burger King с их «Have It Your Way». Когда ты постоянно меняешься, просто чтобы меняться или кому-то угодить, может получиться так, что люди это заметят, начнут этим пользоваться. А я просто надеюсь, что то, что я делаю, окажется понятным слушателю.
— В одном из интервью вы сказали, что инстаграм негативно сказывается на клубном опыте…
— Не знаю, говорил ли я такое. Видимо, кто-то присвоил эти слова мне. У меня нет инстаграма, поэтому ничего не могу сказать по этому поводу.
— Насколько я помню, в этом материале вы якобы говорите, что люди постоянно хотят вас фотографировать, и это, грубо говоря, добавляет лишнего стресса. Это не так?
— Ну… на выступлениях ведь есть какое-то пространство между аудиторией и сценой, так что [люди] не могут подобраться достаточно близко, чтобы фотографировать. Где бы это ни было написано, это не звучит как что-то, что я мог бы сказать, — скорее, журналист вписал какие-то слова, чтобы добавить скандальности. У меня нет инстаграма, поэтому я не делаю никаких заявлений по этому поводу.
— А на SoundCloud вы есть?
— Да.
— Почему я спрашиваю — за последние лет 10 роль лейблов значительно снизилась. Теперь, когда люди могут выпускать свою музыку сами, звукозаписывающие компании явно лишились прежней силы. Сейчас даже большие артисты вроде Фрэнка Оушена специально пытаются сбежать от патронажа мейджор-лейблов. Что вы думаете по этому поводу, какой у вас опыт?
— Да, у меня так же. Я выпускал музыку как независимо, на своем лейбле, так и на MCA, выполняя заказы для других лейблов, и могу сказать: большим именам и хайпу я предпочитаю свободу. Да, мейджоры могут сильно помочь — в частности, с тиражом. Но в то же время они владеют твоим материалом. Я считаю, что музыкантам лучше все-таки оставлять права на музыку, над которой они вкалывали. Так что я, безусловно, понимаю ребят, которые пытаются работать в стороне от лейблов.
— Правда, что ваш релиз «Alien» был вдохновлен одноименным фильмом Ридли Скотта?
— Нет. Во всяком случае, не напрямую — название предложил мой менеджер. Я подумал, что это интересный вектор, и начал читать про освоение космоса в энциклопедиях, знакомиться с контекстом. Потом я просто начал работать со звуком, без какой-либо задумки в голове. То есть я скорее делал саундтрек к несуществующему фильму, название которого совпало с фильмом Ридли Скотта (смеется). Я видел разных «Чужих», но пластинка с этим не связана. Просто название совпало.
— Но вообще вы обращаетесь к поп-культуре в поисках вдохновения или предпочитаете другие методы?
— Я родом из мира импровизации — с нее начинался мой путь. Поп-культура — это не совсем мое, потому что она постоянно меняется: я стараюсь делать более вневременные вещи, а не что-то, что становится экстремально популярным, но через пять лет забывается.
— Вы чувствуете себя счастливее, отказавшись от диджеинга в пользу живых выступлений?
— Не могу сказать, что одно лучше другого. Дело ведь в практических вещах — я начал терять слух, а вместе с ним я мог потерять все остальные возможности в мире музыки. Так что это скорее было вопросом качества жизни, а не чем-то, связанным с музыкой. Если бы у вас что-то с сердцем случилось — это ведь не про журналистику, а более личное. А так мне нравится и то и другое. Диджеинг — это ведь очень весело, особенно если есть хорошая музыка и толпа, которая на нее реагирует.
— Но звучит как более стрессовый опыт…
— Стресс есть во всем, что связано с индустрией развлечений. Даже в том, чтобы каждый раз добираться до места выступления. Это все непрекращающийся стресс.
Есть и другие примеры — Эми Вайнхаус и Авичи, которые настолько усердно пытались сбежать от этого давления, что просто не выжили. Это ведь не игрушки: стресс, требования, постоянные перелеты — все сказывается на тебе.
Люди, у которых обычная работа, приходят на нее поздно, уходят рано. Но если заниматься тем, чем занимаемся мы, — зайдите в торговый центр в любое время, все захотят поговорить с вами про музыку. Да даже если у вас пикник на природе, кто-то все равно хочет обсудить музыку.
— Это тоже причина, по который вы переехали в Мемфис?
— Да, чтобы уйти от этого всего, обрести покой. Вокруг меня и так достаточно звуков — и сейчас мне скорее нужно пение птиц, звуки природы, такого рода вещи.
— Сколько вы суммарно диджеили?
— Где-то 11 лет. Начал в 2000, перестал в 2011.
— Из всех этих выступлений у вас есть одно, которое вам действительно запомнилось?
— Вау! Ну это было еще до диджеинга — выступление в Paradise Garage. 1986 год, День независимости. Легендарный клуб, наконец-то выпадает возможность услышать эту саунд-систему, о которой все говорили. Послушать Ларри Левана, увидеть толпу — это было потрясающе. Вообще, обычно я прихожу в клуб, чтобы просто выступить. Потом ко мне приходит какая-то идея, и я ухожу домой, чтобы ее развить. Но тогда я остался на всю ночь. Вышел из клуба уже утром, пошел завтракать.
— В юности вы работали в Макдоналдсе, в кафе с пончиками, потом перешли на государственную службу. В какой-то момент решили уйти с работы, чтобы посвятить музыке все время…
— Да, но на последней работе я провел 9 лет. При этом постоянно занимался музыкой на стороне — в 1977-м, еще до хаус-музыки, играл на ударных. В 1987-м ушел с работы — понял, что чем старше буду становиться, тем больше будет причин не заниматься музыкой: допустим, появятся жена, дети. Так пропадает гибкость для того, чтобы заниматься чем-то рискованным, а музыка — это ведь очень нестабильное ремесло.
— Вы можете дать какой-то совет молодым музыкантам, которые находятся в том же положении?
— У всех разные обстоятельства. Сложно давать людям советы — нужно руководствоваться собственными инстинктами. Сейчас появилось слишком много людей, которые раздают советы направо и налево. Поэтому скажу так — полагайтесь на свой инстинкт, поймите, какие у вас цели, примите решение, которое для вас окажется лучшим.
— Читая о вас, и теперь, уже говоря с вами, не могу избавиться от мысли, что вы, возможно, прямая противоположность Канье Уэсту, о которым мы так много говорили сегодня. Например, когда вас называют «иконой хауса» или «крестным отцом дип-хауса», вы реагируете очень скромно.
— Может, ему внимание нужно больше, чем мне, — я ведь немного одиночка. Для меня главное, чтобы людям нравилась моя музыка. Было бы странно вернуться к ситуации, когда ты выходишь за продуктами и встречаешь незнакомых людей, которые просят сделать селфи, пока ты просто пытаешься купить помидоров. Это странно. И это я еще могу как-то отнекиваться — а когда они, звезды, выходят на улицу, за ними в очередь выстраиваются фотографы. Мне это ни в коем случае не нужно.
— Напоследок — давайте об альбоме «Cerebral Spines». Первый за 25 лет, если я не ошибаюсь?
— Под псевдонимом Mr. Fingers — да. Где-то 15 лет назад выходил еще один, просто подписанный «Ларри Херд». Давно не использовал моникер Mr. Fingers, да и на самом деле вообще забыл про него — первое время специально его игнорировал, чтобы избежать столкновений с MCA Records, а потом просто забыл.
Судя по реакции, людям альбом нравится — а это главное. Для всех, кто занимается музыкой, нужна какая-то позитивная реакция на той стороне. Скоро появятся пластинки с ремиксами от Kode9, Джоуи Андерсона и других — должно быть интересно!
