Аншлаг, смятение, толпы — два концерта пермского ансамбля musicAeterna, которые они дали в Москве проездом из Вены в Пермь, выходят далеко за пределы стандартной консерваторской практики. Позднее начало, в 22.30, то есть после обычного вечернего концерта, и еще с минимум получасовым опозданием. Цены на билеты, доходившие до 15 тысяч рублей (причем самые дорогие и раскуплены были первыми), партер, превратившийся в ожившую полосу светской хроники, — Хаматова, Долецкая, Дапкунайте и прочие, прочие. Грохот и ажитация, игра в полной темноте, танцы с бубном — почтенный жанр «приехал жрец» всегда давался Курентзису легко, но в этот раз едва-едва не дошло до камланий. На первом концерте, где давали Моцарта и Бетховена, публика разошлась ближе к двум ночи, после серии бисов — во время одного из них скрипач Дмитрий Синьковский, отложив скрипку, спел арию Генделя. На барочной же монопрограмме Рамо все закончилось тем, что дирижера отодвинула сопрано Надежда Кучер и сама продирижировала чаконой «Дикари» из оперы «Галантные Индии», а виновник торжества танцевал на авансцене, стуча в огромный барабан.
В 1900 году, когда поднялась первая волна интереса к старинной музыке и в Париже снова поставили прочно забытую оперу Рамо «Кастор и Поллукс» (1737), Дебюсси, присутствовавший на премьере, оставил воспоминания, которые без особенных изменений можно вставить и в современную рецензию. «Увертюра, — писал Дебюсси, — производит шум, необходимый для того, чтобы можно было уложить шелковые кринолины» (и выключить мобильные телефоны — добавим мы). Прочая же музыка «…настолько оригинальна по выразительности и настолько новаторская по строению, что пространство и время перестают существовать, а Рамо кажется нашим современником, которому мы смогли бы выразить свое восхищение после спектакля». Вечер Рамо в Консерватории начался с темноты, барабанного боя и рокочущего вступления к опере «Заис», призванного успокоить слушателей после светской болтовни в фойе, и от музыки у многих осталось именно такое ощущение — что она сочинена не в XVIII веке, а буквально вчера.
«Он писал французские оперы в старинном стиле, которые, тем не менее, звучали очень современно, даже авангардно, — писал о Рамо дирижер Николаус Арнонкур. — Рамо опережал не только Глюка на сорок с лишним лет, но и — со многих точек зрения — венских классиков». Курентзис же играет эту барочную музыку так, словно она опередила не только XIX, но и XX век; словно Рамо слышал не только Моцарта, но и Малера, послевоенный авангард, Моррисона и группу Antony and the Johnsons.
Аутентичным это исполнительство выглядит только внешне — старинные инструменты, барочный строй, гудение колесной лиры. Но этим никого не обманешь — это, конечно, радикальное авторское высказывание, Рамо Курентзиса скорее уж похож на Шуберта Ганса Цендера: «Зимний путь» с шумовыми машинами, неожиданными паузами и экспериментальным звукоизвлечением. «Я при этом считаю, что мой Рамо — самый аутентичный, — говорил Курентзис в интервью «Афише Daily». — Я абсолютно уверен, что если бы Рамо был жив, он сказал бы, что наша запись — это лучшая интерпретация его музыки».
За все это — за светскость, за шоу, за трюки, за оду вольности — Курентзису достается со всех флангов. И бетховенская «Героическая» у него получилась какой-то негероической, и его Рамо «не имеет ничего общего с Рамо, это просто его фантазия», — говорит Андрей Решетин, руководитель барочного ансамбля «Солисты Екатерины Великой», в интервью Colta.ru. Как будто бы в музыке действительно возможна достоверность и любая интерпретация старинной музыки, о которой мы по-прежнему знаем меньше, чем хотелось бы, не является во многом фантазией. К тому же как раз музыка Рамо предполагает и даже требует все то, что ставят на вид руководителю musicAeterna, — позу, спецэффекты, экзальтацию. Сложно с серьезным лицом играть сочинение «Курица», построенное на изысканной имитации куриного квохтанья, грех не потанцевать под «Танец африканских рабов». А под чакону «Дикари» даже самые приличные аутентисты отплясывают самым неприличным образом — дирижер Уильям Кристи в финале постановки Парижской оперы вообще изображал танец из клипа The Bangles «Walk Like Egyptian».
В одном из интервью Арнонкур вспоминал, как впервые услышал барочную музыку и какой стерильной и пресной она ему показалась. «Но я читал, что современники приходили от этой музыки в неистовство — бросались на пол, рвали на себе одежду, — с недоумением замечал он. —Тогда я подумал, мы делаем что-то не так». Сыгранная с перехлестом, придуманная именно как театрализованное шоу, программа музыки Рамо в исполнении Курентзиса и его оркестра — одно из последствий революции аутентистов. Сыграть Рамо как панк-рок, поставить на уши зал, вызвать это всеобщее восхищенное «ах», которое невозможно ни оспорить, ни подделать. Это по-прежнему соблазнительная задача — и не так уж многим она по плечу. Можно придираться к деталям, но рев восхищенной публики на ночном концерте французской барочной музыки под каменными взглядами Вагнера и Даргомыжского — факт неотменимый и, чего уж там, впечатляющий.