«Джаред попросил одеться в белое и лечь на траву». Мир фанатов 30 Seconds to Mars изнутри

Группа Thirty Seconds to Mars годами балансирует между статусом успешного рок-проекта с распроданными мировыми турами и «ну, там еще Джаред Лето поет». А заодно Thirty Seconds to Mars — «российская народная группа», давно получившая культовый статус в стране. Настолько, что некоторые поклонники меняют место жительства, чтобы было удобнее ходить на концерты любимой группы. Среди них — Руфина, которая отказывается называть себя фанаткой группы, но «слепо любит» Джареда Лето. Мы записали ее историю: от нелюбви к музыке Thirty Seconds to Mars до переезда в США из‑за нее.

Я родилась в Ростове-на-Дону, сейчас живу в Сиэтле. Переехала в Америку, только потому что здесь живет Джаред Лето. Но я не считаю себя фанатом в привычном понимании слова, пусть моя история и немножко безумная. Это больше чем фанатство.

Джаред Лето всегда нравился мне как актер, но я долго не принимала его музыку: просто окей, но без восторгов. Когда вышел альбом «A Beautiful Lie», подруга постоянно советовала послушать его, потому что «это гениально и потрясающе». Но тогда это был совершенно не мой вайб.

Потом муж стал показывать клипы 30 Seconds to Mars. Я говорила: «Да, видеоряд классный, а музыка — не мое». Это был период альбома «Love, Lust, Faith and Dreams» — то есть уже более попсовый звук. Но мне не нравились ни альтернативные треки Джареда, ни уклон в поп-звучание. Все закрутилось в марте 2015 года. Были долгие выходные, делать нечего — решили поехать тусоваться в Сочи и заодно сходить на концерт.

Ехали на «блаблакаре», оказалось, что в машине с нами три девчонки, которые прямо фанатели по «Марсам». Для меня это было странно. На выступлении не понимала, что происходит. А я обожаю музыку, всегда ходила на 15 концертов в год. Но это не было похоже ни на один концерт, где я была до этого. Мы подошли ко входу — а там уже огромное количество фанатов, все с плакатами, разрисованные. Еще ничего не произошло, а тебя уже сносит с ног энергетика. Сказала мужу: «Мы же не сектанты, боже, что мы тут делаем». У нас были стоячие места во вторую фан-зону чуть дальше от сцены.

Но уже тогда сложилось впечатление, что на концерте существует главная фан-зона — и все остальные люди отдельно. После концерта уходила оттуда недовольной.

Через пару недель решила послушать альбом «Love, Lust, Faith and Dreams». Я проходила через тяжелый период в жизни: недавно умерла мать. И в такие моменты я всегда спасаюсь музыкой. Включила альбом и почувствовала жажду жизни. Сильные тексты, которые транслировали: «Не сдавайся, иди вперед, ты все преодолеешь». Оказалось, что Джаред еще и классно поет.

Потом включила Джареда Лето на «Вечернем Урганте» — и к середине передачи поняла, что мне надо ехать на их следующий концерт, который был как раз в Москве. Меньше чем за час решили с мужем попасть туда.

К сожалению, Джаред тогда заболел и концерт перенесли, мужу пришлось уехать, пошла туда одна. И поняла, что Джаред Лето делает мою жизнь лучше, наконец ощутила его энергетику. Под конец концерта он уже не пел, а просто разговаривал, но делал это естественно. Без позы «да я ради вас», а потому, что так должно быть. Потом узнала, что его на скорой увезли из «Олимпийского». Этот концерт затянул меня в фанатскую движуху.

Мой следующий концерт был в Киеве, там уже купила VIP-билет, который включал и meet-and-greet, и фото с группой. Томо, тогда гитарист группы, проводил нас за кулисы, где можно было тусоваться в гримерках, попасть на саундчек. Джаред тогда был в эре Джокера. Вышел к нам с зелеными волосами, но вообще не разговаривал с людьми. Сперва общались только Томо и Шеннон, а он самый закрытый участник группы: на сцене полностью отдается, а диалог ему сложно дается. Внезапно начал говорить Джаред. Было невероятно странно, потому что он не выходил из роли Джокера, страшно пялился на всех вокруг.

Я была очарована его энергией. Подошла его обнять, первое впечатление — он очень холодный, как будто трогаешь стену. Человек, который не излучает ничего, неприступный и замкнутый.

Но при этом он и дико заряжает толпу: после этапа такой депрессии ты дальше какое‑то время живешь на эмоциях, которые там получил.

У меня не сложились отношения с фанатской тусовкой, потому что в основном это слова про то, какой Джаред сексуальный, а Шеннон — краш. Никогда этого не разделяла, потому что не чувствовала от Лето никакой сексуальной энергии. Шеннон — да, он может посмотреть флиртующим взглядом. А Томо просто веселый парень, им никто особо не восхищался: чувак, который всех выручит, если это нужно.

Уже в Лос-Анджелесе в 2016 году была ситуация, где организовали вечеринку для фанатов. Нам обещали, что будет специальный гость. Естественно, все ждали Джареда или Шеннона. А пришел Томо. Это было не очень хорошо: за несколько дней до этого у него умер брат, он тяжело переживал потерю. Но пришел на вечеринку, а остальные участники — нет. Думаю, что Джаред не очень честно относится к людям, с которыми работает.

После того как съездила на концерт в Дубай, поняла, что мне нужно на Camp Mars в Америку в 2016 году. Поехала туда из России, билет стоил сто тысяч рублей. Курс был другим, но все равно дорого. Про кемп ходят легенды от людей, которые вообще не представляют, что это такое. Как будто это какое‑то сектантство, где Джаред заставляет людей поклоняться себе и устраивает оргии. Это, конечно, абсолютный бред.

Кемпинг в горах — ровно такой, как мы его представляем в американских фильмах. Домики или палатки, общее место для еды. Хайкинг, йога и другие коллективные активности. И концерты два дня подряд. У тебя есть расписание: вот мастер-класс по раскрашиванию футболок, а вот — плетение фенечек. Были кулинарные курсы с Томо, где мы пекли печенье. С Шенном организовали Drum Circle, где все садились в круг и играли палочками на перевернутых пластиковых ведрах. Шеннон выстраивал общение на теме музыки и ритма — это легко ему давалось. Подходил и показывал, что нужно исправить и как сделать лучше. Ходили на хайкинг с Джаредом, устраивали просмотры документалок.

Там есть и meet-and-greet, куда на кемпах приходит в основном Джаред. Там он рассказывает, что читает и смотрит, делится инсайтами и забавными ситуациями из жизни. На одну из таких встреч пришла и его мама, было очень мило. Кемпы — это постоянное живое общение с группой без дистанции, ребята ели с нами в одной столовой, семейная атмосфера.

Наверное, со стороны это и выглядело как сектанство. Но ничего страшного не происходило. Лежишь на траве — рядом ходит Джаред Лето, солнце, лето, все это весело. Потом все пошли есть мороженое.

На кемпе я участвовала в еще одной съемке. Стояла на улице и ждала подругу, ко мне подошел член команды группы: «Хочешь дать интервью Джареду Лето? Мне кажется, ты подходишь для этого». Я сразу согласилась, но только если со мной пошла бы подруга. Нас предупредили, что это тайна и никому нельзя рассказывать о съемке. Привели в полностью занавешенную темную комнату. Там — камера и наушники, а Джареда не было. Нам стали включать разные песни: и те, которые я не слышала, и что‑то, что до этого было только в плохом качестве. Я была в восторге: неужели эти песни выйдут в свет? Как оказалось, наши реакции снимали для тизера альбома «America». Я знала о девчонках из России, которые снимались в клипах, тоже хотела куда‑то попасть. Помню звонок от подруги в четыре утра: «Ты видела, что они выложили?» — и скидывает мне тизер песни «Walk on Water». Я так кричала, это было очень мощно.

Кемпов в Америке больше нет — их организовывал сам Джаред и работавшая с ним компания. Место, где они проходили, сгорело во время лесных пожаров в Калифорнии. А потом началась пандемия. После этого прошел кемп в Европе, но я туда не ездила.

Сейчас я живу в Америке — и по сути оказалась здесь из‑за Thirty Seconds to Mars. Просто поспорила со знакомой, что смогу получить визу и поехать в тур за группой. При этом я никогда не хотела жить в Америке, хотя у меня там родственники и отец постоянно туда ездил. На тот момент я только недавно переехала в Израиль и снова менять место жительства не входило в мои планы. Но в итоге подалась на грин-карту и выиграла с первого раза. Муж, в свою очередь, хотел жить в Америке — и сразу поддержал мою странную идею.

В последнем туре по Америке я жила в самых дешевых гостиницах. К сожалению, без аренды машины по Среднему Западу Америки невозможно путешествовать, а я была преимущественно там. Весь бюджет — это билеты на концерты, проживание, аренда машины, билеты на самолет или автобус, питание. Весь тур стоил мне 7000 долларов (700 тысяч рублей). Но меня поддержали друзья: просила на все праздники дарить мне билеты на концерты или проживание в отеле.

В этом туре платила за билет с meet-and-greet и доступом на сцену, вышло 1200 долларов. Хочу сказать, что это того не стоит: сбоку от сцены плохой звук, ты почти ничего не видишь. Но у тебя есть возможность на последней песне выйти на сцену вместе с ребятами. С этим может повезти и бесплатно, если Джаред выберет тебя из фан-зоны, у меня так пару раз было: он запоминает тех, кто постоянно ходит на концерты. На одном из последних концертов был забавный момент: девочка очень хотела попасть на сцену, просто выпрыгивала из фан-зоны. А Джаред сказал: «Нет, сегодня ты не пойдешь, два концерта назад ты уже выходила, дай и другим».

Джаред тащит все на себе. Не создай он группу, его брат ничего такого бы не делал. У Шеннона были проблемы с наркотиками и алкоголем, а Джаред его вытаскивает — и Шеннон оживает, остальное время живет свою тихую, спокойную жизнь. Мне очень нравился Томо, но, когда он ушел, по сути ничего не поменялось. Нет такого, что это огромная потеря. Джаред — это драйв и сердце группы. Он и какие‑то челики, да.

У Джареда каждый концерт разный по драйву и исполнению песен. У него нет заламинированной программы общения с фанатами. Сегодня говорит об одном, завтра о другом. Плюс меняется и сет-лист. Но со временем ты перестаешь воспринимать это как концерты.

Он может сидеть на сцене и ничего не делать, от него все равно будет исходить свет на всю толпу. Основное внимание в любом случае будет сосредоточено на фан-зоне и тех, кто слушает группу долгие годы.

Я была на 20 концертах группы. В Москве был объективно плохой концерт, потому что Джаред не мог петь, только разговаривал, были и проблемы со звуком. А лучшие концерты — на Camp Mars. Очень интимные и для своих, там играли и старые, и невышедшие песни, каверы на другие группы. Домашняя атмосфера такая.

Когда Джаред вытащил меня на сцену на последней конкретной песне «Closer to the Edge». Обычно это великий рандом. Скорее всего, тебе повезет, если ты мужчина, выделяющийся цветом волос или макияжем. Потому что мужчин в зале и так всегда гораздо меньше, чем женщин. Нужно выделяться из толпы, я была на сцене шесть раз. Первый раз Джаред вытащил меня на сцену на новогоднем концерте, когда я была в розовой шубе и с прикольным макияжем. Ты смотришь на ревущую толпу его глазами — это невероятно вдохновляющая и сильная штука.

Мне приятно думать, что у меня есть человек, который заряжает меня своей дикой энергией. Он мой гуру. Сейчас я перестала общаться с другими фанатами. Во-первых, девочки начали взрослеть. В 20 лет у тебя еще играет максимализм, а когда начинается взрослая жизнь, тебе уже не до того, чтобы гоняться за артистами. У меня не так: если полюбила артиста — это навсегда. Я не фанатка, просто человек, который любит Джареда Лето и вдохновляется им, берет за пример в жизни. На английском есть фраза: «What would Jesus do?» — «Что бы на твоем месте сделал Иисус?». А фанаты думают, что сделал бы Джаред.

Это сильное обожание, но я стараюсь оставаться объективной: не говорю, что его последние фильмы хорошие. Последний альбом мне тоже не понравился. На концертах врубаешься в него, а чтобы в машине слушать — нет, налет кантри это вообще не мое. Джаред Лето конфликтный: если его что‑то не устраивает, он может распрощаться с человеком за пару часов и больше с ним не разговаривать. Томо ушел из группы по личным причинам — и все понимают, что не надо напоминать об этом Джареду, он будет злиться. Но это моя любовь, иногда она бывает слепа.