Певица Liili появилась на наших радарах в прошлом году, когда ее песня «Hot» мощно завирусилась в тиктоке, а к концу года зазвучала в сторис у Ким Кардашьян. Параллельно с этим Liili выпустила еще несколько приятных синглов (обязательно послушайте «Чбд») и попала в плейлист «Яндекс Музыки» «Искра», который подсвечивает самых ярких молодых артистов момента. Наше интервью — о том, как молодая девушка находит себя в музыкальной индустрии и адаптируется к стремительному успеху.
— Давай начнем с базы. Казахстанский и казахский — как правильно использовать эти слова?
— Есть казахский язык. Казахстанец — это гражданин Казахстана, а казах — это национальность.
— Принято, спасибо. Как твой Новый год?
— Классно, я проспала три дня. С Новым годом, кстати. Встречала у друзей дома, с собачками и друзьями. Для меня это семейный праздник, но родители живут не в Алмате.
— Ты на Новый год делаешь чек-листы того, чего хочешь добиться?
— Делала так раньше, потому что я из тех, кто романтизирует всегда и все: ситуации, что это все судьбоносно, и это должно быть так. Я люблю визуализировать, но почему‑то в этом году как будто немного перегорела. За последние два месяца очень много всего произошло, я не отдыхала вообще и было все равно.
— Как ты адаптировалась ко всему, что произошло за прошлый год? По ощущениям внимание к тебе в начале года и сейчас — это совершенно разные величины.
— Чаще всего все ок, потому что нет такого, что папарацци бегают и рвут меня на части. Сейчас скорее нужно работать над медийкой и соглашаться на любые интервью и съемки вне зависимости от того, подходит ли это под наш бюджет. И это чуть-чуть выматывает.
— Для тебя это выход из зоны комфорта?
— Да, но это важно, потому что я закрытый человек, и это для меня как тренировка моих блоков.
— В интервью ты говорила, что твоя мама известная в Казахстане женщина. Она тебе что‑то советовала?
— Да, вообще касательно всего, не только про популярность. Учила никогда не зазнаваться, а строить планы и стратегию достижения успеха.
Если ты хочешь стать звездой, надо заранее готовиться к тому, что ты сама можешь оказаться собственным врагом.
— Удивился, когда прочитал, что родители не поддерживали твое желание запустить музыкальную карьеру, хотя ты из творческой семьи (родители Liili — известные в Казахстане актриса Салтанат Калиева и медиапродюсер Багдат Коджахметов. — Прим. ред.).
— Тут несколько факторов. Изначально я только говорила об этом, но ничего не делала. Я вроде рассказываю, что хочу быть певицей, а мама видит только, как я смотрю телек и лежу. А потом она стала замечать, что я участвую во всех конкурсах, каждую минуту на каникулах трачу на запись. Понятно, что у меня дома не было студийной будки, но была своя «мини-студия»: я накрывалась простынями и записывалась. И мама каждый день это наблюдала: «Блин, что‑то ты с ума сходишь по своей музыке». А папа долго махал рукой, типа зачем?
— Поворотным моментом стал успех «Hot»?
— Для всей семьи он был до, а именно для папы — да. Ему изначально было сложно принять мои стремления, потому что в Казахстане устройство шоу-бизнеса изменилось буквально года 3–4 назад. Раньше многое было через постель, все смотрели только на лица девочек. И родители думали, что так будет всегда. Я приводила примеры вроде Джастина Бибера, но папа говорил: «Нет, так не бывает». А потом все поменялось. Тебе не нужен продюсер, не нужно подходить под стандарты красоты, чтобы тебя слушали.
— Ты упомянула Бибера. А какие у тебя были ориентиры вообще?
— Да много кто. Тейлор Свифт та же. Группа Blackpink и их солистка Лиса, она певица из Таиланда. Когда ей было 12 лет, их лейбл YG гастролировал по миру и искал молодых талантов, чтобы через какое‑то время делать из них суперзвезд. И ее заметили в 12 лет, она полетела в Корею. А сейчас получает премии за песню года, она при этом моя ровесница, ей 25 лет. Такие истории очень вдохновляют. Но в это нужно углубляться, чтобы разобраться. А если мне что‑то импонирует, я начинаю изучать историю, сижу, плачу и думаю: «Блин, как круто!»
— Песня «Hot» подтолкнула тебя к известности, в том числе потому что стрельнула в соцсетях. Насколько это влияет на подход к тому, как ты пишешь и выпускаешь музыку сейчас?
— Повлияло не из‑за соцсетей, мне кажется, а потому что определенный трек понравился. Начинаешь думать, что нужно в этом жанре больше делать, и это не какие‑то корыстные мысли, а просто чтобы аудитория задержалась, осталась с тобой, и потом уже увеличивать ее. Не распугать их чем‑то совершенно левым. Ну, это привычная тактика бизнеса: кидаешь, кидаешь, кидаешь, а потом смотришь на вектор. Только в этом смысле успех «Hot» на меня повлиял.
— Когда твои песни играют в сторис у Ким Кардашьян, это дает какой‑то буст?
— Это подняло медийку, получился хороший инфоповод. Но вряд ли песню кто‑то шазамил. А даже если и да, то сколько человек. Ну, пара тысяч — это уже позитивный исход. Это показатель успешности трека — когда его использует одна из самых популярных селебрити в мире. Помогло из‑за того, что СМИ использовали эту историю: рядом лицо Ким Кардашьян и мое — это вызывает интерес у людей.
— У тебя это какие эмоции вызвало?
— Удовлетворение, что кто‑то из семьи Кардашьян снял видео. Но я не ожидала, что их главная женщина это сделает.
— Ты записывала рилс, где разговаривала с аудиторией на английском. У тебя большой приток англоязычной или не русскоязычной аудитории за последний год?
— Да. Они еще такие другие. Пишут большие письма, не стесняются писать что‑то личное — что они чувствуют, что испытывали, когда услышали мою музыку. Это прикольно. Англоязычная и русскоязычная аудитории сейчас у меня примерно пополам.
— Обращал внимание, что когда говорю на английском, я как будто по-другому веду диалог, он более искренним становится. У тебя есть эта штука, что когда ты переходишь на другой язык, начинаешь иначе выстраивать коммуникацию?
— Конечно, да. Мне кажется, у каждого языка есть свой тон, и нужно ему научиться. Это важнее, чем словарный запас. Нужно понимать волны в языке.
— Ты знаешь пять языков, верно?
— Казахский, русский, английский, китайский и корейский. На самом деле корейский и турецкий знаю одинаково по чуть-чуть. У меня было два варианта: либо говорить, что знаю четыре языка, либо идти на курсы, подтягивать последние два и говорить, что знаю пять или даже шесть.
— Как так получилось?
— В Китае я говорила только на русском и казахском. И уже там узнала, что я знаю английский. Я пару месяцев смотрела интервью с Селеной Гомес на английском, влюбилась в нее просто. А на русском найти информацию о ней было сложно. Я смотрела видео и переводила их, пыталась походить на нее, поворачивалась к зеркалу и повторяла все, что она говорит. Настолько, что люди начали меня с ней сравнивать: «Ты — казахская Селена!». А я никогда к этому не стремилась, просто так сложилось. Можно сказать, Селена Гомес научила меня английскому.
— Ты училась в Китае, где и выучила язык. Что это за школа?
— Очень строгая: мы учились с 7 утра до 9 вечера шесть дней в неделю. Китайский так любой выучит. Но мне все равно было скучно, и я просила своих одноклассников из Кореи научить меня и их языку.
— Ты поехала в эту школу в 15 лет.
— Да. Я была двоечницей в Казахстане, говорила маме: «Я буду певицей или буду мыть полы». Она перепробовала и кнут, и пряник — ничего не помогало, я не хотела учиться, ни в одном предмете не было стабильности. И вот мама как‑то пошла на маникюр, там была девочка, которая учила китайский и рассказала свою историю успеха. Мама спросила, где она училась. Оказалось, что в русской транскрипции название звучит как «Хуйвынь». Мама рассказала, мы посмеялись дома: «Что, хочешь там учиться?» И я такая: «А чего нет, что терять?»
Через две недели мы с мамой были там. Вы оплачиваете себе билеты, визу и проживание. По приезду ребенок проходит тест на воспитание, манеры, этику, знание английского, китайского, еще пару предметов. И после этого тебе говорят, поступил ты или нет. Если нет, то собираете вещи и улетаете. Я поступила, и мне сказали: «С сегодняшнего дня тебя зовут Лили, это твое китайское имя, забудь про свое имя Лейла в стенах школы». Я такая: «Все, окей». Прожила там восемь лет и стала отличницей. Безмерно благодарна маме, которая, несмотря ни на что, продолжала верить, что я смогу хорошо учиться, и искать место, в котором я раскроюсь. Это было важно для меня.
— Ты из Казахстана, формировалась на западной культуре, при этом жила в Китае, где вообще другой мир. Насколько это все музыкально на тебя повлияло?
— Я иногда думаю, почему я такая странная в плохом смысле. А иногда думаю, че-то я такая классная. Это у всех бывает: ты либо хвалишь, либо докапываешься до себя. Благодарна за то, что звезды так сошлись, что во мне есть этот казахский менталитет пай-девочки, которая должна быть всегда хорошей, а параллельно — западная культура, где, наоборот, все показывается и открывается. И Китай, где сильны дисциплина и правила.
— В конце прошлого года ты стала главной героиней плейлиста «Искра» на «Яндекс Музыке», куда попадают треки, взлетающие благодаря персональным рекомендациям сервиса — «Моей волне». Ты видишь свое лицо на обложке «Искры» и больших билбордах на улицах Москвы и Алматы — что это за эмоции?
— Да, в «Искру» попал как раз «Hot», который завирусился в «Моей волне», и еще трек «Summer». Понимать, что твои треки заходят людям, когда их предлагают рекомендации, — это очень классно. А по поводу наружки, блин, честно? Мне важно было, чтобы это кто‑нибудь увидел. А мне самой… особо ничего не чувствовала. Может, потому что так много навалилось сразу. Конечно, это приятно и вызывало улыбку. Но это не то, чем я особо кичилась. Возможно, боюсь застрять и зазвездиться из‑за какой‑то мелочи, даже если это на самом деле не мелочь. Поэтому делилась этим с родителями, друзьями и слушателями. Но наедине с собой не зацикливалась.
— В «Искру» включили еще целый ряд артистов из Казахстана. Чувствуешь ли ты себя частью музыкального комьюнити?
— Да, я видела! Знаю всех, кого добавили, и всегда радуюсь за них, да и за всех артистов, особенно когда лично с ними знакома. Сейчас скорее чувствую себя частью музыкального комьюнити, чем нет. В первую очередь потому что у меня много близких друзей артистов. Во-вторых, потому что все чаще приглашают на мероприятия, тусовки, и есть понимание, что я знакома почти со всеми коллегами и нам всегда есть о чем поговорить, порадоваться друг за друга. В целом в казахстанском музкомьюнити большинство людей вежливые и приветливые.
— У тебя сейчас первый пост в инсте* из 2018 года. Это запись выступления, за которое тебе впервые заплатили.
— Да, 5000 тенге (750 рублей).
— Для тебя было важно именно этот пост оставить? Будто это начало карьерной истории.
— Да. Плюс я тогда офигела: это был второй мой пост, где я пела, и он тут же начал набирать просмотры. Хотя тогда не было алгоритмов и возможности попасть в популярное. Насколько я помню, люди заметили видео, хотя это кусочек на 15–20 секунд — ничего такого. Или это я сейчас обесцениваю себя? Но мне было очень приятно. Этот пост многое для меня значит.
— У тебя тогда было понимание, что музыка будет тебя кормить?
— Я всегда верила в это, конечно. Были моменты, когда вера падала, притупляясь. Как в «Моем мире» была картинка, где чувак рубил тоннель, уже весь худой и истощенный. И он в итоге разворачивается — хотя прямо рядом куча золота. И вот я подумала, что точно нельзя разворачиваться.
— На первых порах ты сама двигалась в музыкальной индустрии, первую песню выкладывала через агрегаторы. А сейчас у тебя уже есть команда. Как ты ее нашла?
— Мне часто задают этот вопрос девчонки и мальчишки, которые давно занимаются музыкой у себя в комнате и хотят выйти за ее пределы. Помню, насколько мне было тяжело даже представить что‑то такое. Смотрела тогда на локальных артистов, на того же The Limba, с которым у нас в итоге один менеджер. И думала: «Как? Почему им так повезло?»
Я еще и была в Китае, где сложно наладить связи. Когда вернулась, платила за запись большие деньги. Кстати, папа хоть и не верил, что смогу этим зарабатывать, все равно поддерживал все хотелки с записями до определенного момента. Я платила больше других, потому что приезжала на хорошей машине и не через знакомых. Мне говорили: «Ну плати 300 тысяч» (примерно 45 тысяч рублей). Я сейчас и близко столько платить не буду за запись. Но тогда я ничего и никого не знала.
А потом стала больше знакомиться с людьми, один лейбл предложил мне выпускаться с ними. Все разрасталось само собой. Дальше узнала про лейбл Õzen. Они тогда только открылись и позвали меня к себе. К сожалению, для меня они ничего не сделали. Мы сейчас в хороших отношениях, но тогда, сколько бы я ни просила, с их стороны не было веры и понимания, что со мной делать.
В какой‑то момент появился Тамер — человек, с которым мы написали «Hot». Он первый по-настоящему поверил в меня, хотя и говорил, что мне над многим еще надо работать. Я стала прокачивать скилл гострайтинга, ходить на студию к Jah Khalib, там тоже познакомилась со многими артистами.
Начала лучше понимать разговоры артистов, осознала, что мне не нужны люди, которые в меня не верят. Когда выпустили песню «Attention», все закрутилось. Написали с Warner, Sony, Black Star. А я не знала, что делать, каждый день советовалась с мамой. В итоге двигалась по наитию, начала работать с Камалдином. И так появилось уже два человека: с одним я пишу музыку, второй занимается менеджерской движухой. И дальше уже подключатся другие люди, когда я буду показывать достойные результаты.
— А можно ли двигаться в одиночку сейчас?
— Вообще как отшельник? Можно, просто ты перегоришь в какой‑то момент. Я вот сейчас чуть расслабилась, потому что появилось больше людей. Хотя я все равно продолжаю за всем следить: где снялась, что сделали. Что и куда я надену, потому что я пока не настолько хорошо зарабатываю, чтобы у меня был бюджет на образ на каждую съемку. Приходится продумывать все, это тоже головная боль, из‑за которой перегораешь. А если вообще все делать самостоятельно, человека надолго не хватит.
— Складывается впечатление, что ты сама не очень любишь песню «Attention». Почему?
— Я просто такое не слушаю. Не знаю, что люди в ней нашли, ей‑богу. Но мне нравится с ней выступать, потому что она зажигательная и начинается этот гул.
— Думаю, она взлетела в том числе потому, что классно обыгрывает стереотипы про «мужиков побогаче». Ты сама с таким сталкивалась?
— Это был первый трек, который мы написали с Тамером. Были на студии, но ничего не получалось. Решили просто посидеть и обсудить что‑нибудь. Начали болтать, я такая: «Боже мой, меня так бесят вот эти вот». Вспомнила тогда, что в тиктоке видела штуку вроде: «Девчонки, не ходим на свидание, если парень не приехал на такой‑то машине». А я думаю, почему это происходит? Начали обсуждать это с Тамером, шутить — и в итоге до песни дошутились.
— Насколько девушкам сложнее в музыкальной индустрии развиваться и двигаться?
— Мне кажется, намного. Все говорят: «Ну вы же красивые, инстаграм* вести легко». Да блин, нет. И даже если посмотреть, у пацанов там хейта меньше. Почему‑то их обижать никто не хочет. А девочек?
Ты не можешь просто включить кому‑то свои песни. Ну окей, если ты симпатичная, можешь пофлиртовать и получить возможность, даже не думая об этом. Просто есть два исхода: тебя либо зовут, либо не зовут на студию, отталкиваясь только от того, как ты выглядишь. Я не сталкивалась напрямую с тем, чтобы меня трогали, но была пассивная агрессия: зовут не на студию, а просто встретиться и провести время, я отказываюсь, а в ответ слышу: «Ну все, давай, значит, трека не будет». Это капец неприятно.
— С одной стороны, получается, что, если ты конвенционально красивый человек, тебе чуть проще, а с другой стороны, тебя больше обесценивают, потому что ты просто красивая.
У меня появилась привычка на студию приходить максимально убитой. Не хочу, чтобы это играло какую‑то роль. У меня были случаи, когда со мной там знакомились артисты, спрашивали, чем я занимаюсь. «Тоже пою». — «А, ну понятно». И все. А потом подписываются в инстаграме*, я как раз выкладываю какой‑то пост, где пою. И мне пишут: «Я даже не подумал спрашивать, как ты поешь, решил, что там априори говно». И я такая: «Ну спасибо, наверное». Не знаю, что с этим делать. Насколько помню, я нравилась вообще всем, с кем работала. И мы в итоге это прорабатывали: я объясняла, что хочу просто работать вместе. С теми, кто это понял, мы стали очень близкими друзьями. А те, кто не понял, просто отсеклись. Это как будто еще одни ворота, которые надо пройти на пути к цели.
— Но при этом тебе важно в своих глазах хорошо выглядеть.
— Сейчас да. Раньше вообще какое‑то странное время было, мои сестры и мама очень женственные, им важно, чтобы все было аккуратно, они приятно пахли, в чистой пижамке, колготки без катышек — хотя этого никто и не видит. А я отличалась в этом плане. Искреннее желание хорошо выглядеть и пахнуть появилось, честно, только в прошлом году, в августе. Несмотря на то, что многие называли меня женственной, мне кажется, это было чуть поддельное, а сейчас — да.
— Ты похудела на 13 килограмм. Насколько для тебя это было важно и насколько это сложный процесс?
— Большую часть скинула за три месяца, остальное — еще за пару. Потолстела я из‑за неразделенной любви к человеку, а потом, наверное, из‑за какой‑то ненависти и постоянного чувства стыда к себе. Это был тяжелый момент. Я тогда забросила музыку, все оставила. Мы переехали на Кипр с мамой. Казалось бы, это классно, потому что ты год можешь пожить на Кипре. Много проводила времени с мамой и братишками, но когда оставалась одна — был кошмар.
Я в какой‑то момент поняла, что настолько потолстела, что я, девочка, про которую всегда говорили «да, она красивая, вот ей везет», сейчас выхожу куда‑то — и я невидимка. Потому что я толстая девочка.
Я зачем‑то покрасила пряди в розовый, было максимальное желание вызвать внимание. Думала: «Боже мой, я жалкая». В какой‑то момент поняла, что я в течение года или больше не могу даже в душе стоять, я сидела. Я заходила в душ, включала воду и садилась. Даже посуду мыла сидя. Ничего не делала, просто ела без остановки. Мне кажется, я заедала эти чувства, которые не могла выплеснуть и сама не могла понять. Я пыталась сесть на диету, но это не помогало.
И мне от этого стало так больно. Почему? За что? Почему ты так со мной поступаешь? Такой откровенный разговор с самой собой. После принятия этого стало уже легче. Я начала потихоньку следить за рационом, в ту же ночь удалила инстаграм*, чтобы не видеть идеальную жизнь других людей, это сильно помогло. Через три месяца все стало классно. И тут я выкидываю «Attention», он тут же стреляет — и пошла хорошая волна.
— То есть ты просто начала следить за рационом и заниматься спортом?
— Я три месяца как будто к марафону готовилась. И научилась потихоньку себя на первое место ставить. Это сложно делать в большой семье, когда ты старшая. Хочешь выпить воды и сделать себе завтрак, а там уже братишки, которые хотят яйца, хлопья — ты погружаешься в это. И я решила, что эти три месяца буду сперва делать то, что нужно мне, а потом переключаться на нужды других.
В шесть утра я вставала, выпивала стакан воды, бегала час, возвращалась, принимала контрастный душ, завтракала, готовила завтрак другим, убиралась, шла читать книгу, в обед выходила делать разминку, готовила обед, кушала, готовила полдник, кушала, готовила ужин, кушала, выходила на пробежку, большую тренировку, в восемь возвращалась, контрастный душ, в девять в кровать, в десять спала, в шесть вставала— и так примерно три месяца. В общем, только дисциплина и фокус на себе.
— Чтобы закрыть тему токсичных мужиков, самое дикое, что тебе писали в директ за последний год?
— Дикпики — это самое ужасное или именно сообщения какие‑то?
— Я, если честно, никогда не понимал этот феномен. Ты просто открываешь директ — и «оп, здравствуйте»?
— А там же размытое изображение, нужно нажать на кнопочку «смотреть фото». Ты не можешь открыть и сразу увидеть. За год буквально пару прислали. Чаще всего мне пишут приятные вещи. Из странного: мне один раз очень популярный артист написал: «Привет, если сейчас не ответишь, удалю сообщение». В духе «отвечай или потеряешь возможность со мной поговорить».
— Мы изначально говорили с тобой, что ты не строишь планы на этот год, но…
— Я не расписывала, но знаю, что нужно много работать. И есть примерный план. Я хочу в этом году выпустить альбом, хочу много релизов. Выступить летом на больших фестивалях. Надеюсь, в этом году меня позовут: всегда об этом мечтала и пробивала к этому путь. Но поняла, что лучше не унижаться, а дождаться, пока я стрельну.
— Слушай, а зачем вообще выпускать альбом? Успех «Hot» или «Чбд» тебе точно даст больше, разве нет?
— Да, но альбомом ты можешь раскрыть какую‑то часть себя. Здесь нет коммерческой цели. Вот у тебя есть несколько синглов в топ-чарте — появляется аудитория, и ты выпускаешь альбом просто для своих слушателей.
* Компания Meta признана в России экстремистской организацией, деятельность ее сервисов Instagram и Facebook в стране запрещена.
