Гид по альбомам Pixies: от худшего к лучшему

Седьмой альбом Pixies — их первая пластинка за тридцать лет, промахнувшая мимо американского альбомного чарта, и это было бы обидно, не будь настолько логично. В момент, когда от группы требовалось если не программное, то как минимум веское высказывание на тему «кому и зачем нужен еще один альбом Pixies?», она записала дюжину компетентных, бесконфликтных рок-песен, вдохновленных готическими декорациями церкви, где они записывались, и гармоничными (в кои-то веки!) отношениями фронтмена Блэка Фрэнсиса с другими музыкантами. Нестыдная, но скучная пластинка, запомнившаяся сразу двумя песнями о полной опасностей жизни серферов.

Новая пластинка Pixies звучит как вариация на популярную среди заслуженных поп- и рок-звезд тему повторной переработки собственных greatest hits. Правда, если светила поярче призывают на помощь звезд помоложе (или, если у них плохо с фантазией, симфонический оркестр), то Pixies избрали более благородный путь. Каждая из здешних песен звучит как что‑то, что могло остаться за бортом канонических «Surfer Rosa» («Nomatterday»), «Doolittle» («There’s a Moon On») или «Bossanova» («Vault of Heaven»). Что до найденной при работе над предыдущим альбомом гармонии, то на тридцать шестом году существования группы в соавторах ее песен впервые числится гитарист Джоуи Сантьяго.

Именно при работе над «Head Carrier» сложился теперешний состав Pixies — золотой, за вычетом бас-гитаристки (и фронтвумен The Breeders) Ким Дил, которую заменила Паз Леншантин из A Perfect Circle. Паз не привыкать работать с тиранами (числилась она и в недолго жившей супергруппе Zwan под управлением вечно авторитарного Билли Коргана), поэтому она быстро нашла общий язык с Фрэнсисом и даже спела одну песню («All I Think about Now»). Поменялся у Pixies и продюсер: бессменного с конца 1980-х Гила Нортона заместил еще один англичанин — Том Долгети, руливший звуком на пластинках Royal Blood и Ghost.

Если это было попыткой угнаться за уходящим временем, то она вышла так себе: «Head Carrier» — первый альбом Pixies, не сбивавший с ног ни объективной мощью, ни силой инерции. Справедливости ради, за вероятное несоответствие чрезмерным ожиданиям Фрэнсис лукаво извиняется загодя, в первом же — титульном — треке: «Это дежавю, не как я планировал./Похоже, что я иду туда, где уже был». Извиняется зря, но по существу: на этой запомнившейся несколькими хорошими песнями, но вторичной пластинке Pixies официально переходят в категорию classic rock.

В 1991 году грань распада, по которой Pixies ходили с первых лет существования, стала совсем тонкой. Фрэнсис и Дил то ли, цитируя некоторых биографов, «не ладили», то ли открыто ненавидели друг друга. Фронтмен поначалу отказывался приступать к записи нового альбома, а потом явился в студию без единого демо, решив сделать ставку на спонтанность. В итоге на пластинке оказались апдейты песен, сочинять которые Блэк начал в еще в середине 1980-х (во главе с альбомным хайлайтом «U-Mass» — имени университета, который Фрэнсис с Сантьяго бросили, чтобы основать группу), и свирепая кавер-версия «Head On» The Jesus and Mary Chain.

Ответственный за здешний, используя его же формулировку, «гитарный ад» Сантьяго — бесспорный MVP «Trompe le Monde», а вот Дил тут почти не слышно. Кое-как закончив запись альбома (его концовка кажется скомканной и слегка вымученной), Pixies собрались с силами, чтобы съездить на прощальную гастроль, включавшую серию выступлений под вывеской Zoo TV тура U2. Но и эти концерты проходили на нервах. Они иссякли у Блэка к январю 1993 года, когда он объявил о распаде группы в прямом радиоэфире — и только после этого сообщил о своем решении другим музыкантам: Сантьяго удостоился телефонного звонка, а Дил и барабанщик Дейв Ловеринг перебились факсами.

Любому подобному рейтингу необходим хотя бы один жаркий тейк, ну и вот он: первый альбом воссоединившихся Pixies лучше, чем последняя пластинка перед их распадом. Прежде чем выпустить «Indie Cindy», Pixies починили и окончательно сожгли старые мосты. Их состоявшийся в 2004 году реюнион врезался в память несколькими турне в формате «живы ради наживы». Его кульминацией стали гастроли по случаю двадцатилетия «Doolittle»: от первой до последней ноты тогда звучали и альбом, и его би-сайды, а на бис группа выходила с упоительными подборками greatest hits.

Однако единственной новой записью Pixies оставался на протяжении почти десяти лет сингл «Bam Thwok», который написала и исполнила Дил — в итоге она отказалась участвовать в записи очередного альбома и покинула группу. Вместо нее на песнях с «Indie Cindy» играет Саймон Арчер из The Fall (приезжавший в Москву как бас-гитарист Пи Джей Харви). Строго говоря, это не альбом, а собранные под одной обложкой три EP. Но работают они как по отдельности, так и вместе (и лучше, чем принято считать) — вероятно потому, что на обдумывание этих заметно смягчившихся, но по-прежнему броских песен у Фрэнсиса было две декады.

Вывод о том, что Pixies неравнодушны к серфу, можно было извлечь хотя бы из названия их дебютного альбома «Surfer Rosa», но старт «Bossanova» — бойкая кавер-версия серф-рок-инструментала «Cecilia Ann» — все равно застал врасплох многих. Оригинал в исполнении неких The Surftone был треком-анекдотом: под этим названием прячется звукорежиссер Стив Хоффман, нанятый собрать компиляцию раритетных серф-записей и включивший в нее записанную на пару с другом детства песню собственного сочинения. Ее кавер вышел одним из лучших — и самых симптоматичных — моментов третьего за столько же лет шедевра Pixies.

Рассорившись во время тура в поддержку предыдущего альбома (на одном из концертов Фрэнсис швырнул в Дил гитару, после другого — едва не выгнал ее из группы за отказ выходить на сцену), при записи «Bossanova» Pixies в основном импровизировали. Самые яркие альбомные треки напоминают наброски: метод их сочинения — взять ударный рифф (удачную строчку, чужую мелодию) и повторять, пока не надоест (обычно в районе двухминутной отметки, но можно и раньше). Заметное исключение — лид-сингл «Velouria», запомнившийся активным использованием терменвокса и лучше других иллюстрировавший увлечение Фрэнсиса научной фантастикой.

Провокационный тейк № 2: «Doolittle» — не лучший альбом Pixies. Учитывая, что речь идет об одной из важнейших пластинок альтернативного рока, звучание и эстетику которой передирали несколько поколений рок-грандов, это говорит о многом. Это ведь и впрямь кульминация всего придуманного группой: разжившись солидным по их меркам бюджетом (40 тысяч долларов плюс гонорар нового продюсера Гила Нортона), Pixies довели свое ноу-хау — в частности, особенно заинтересовавшую музыкантов Nirvana динамику тихо/громко — до вызывающего, воинственного совершенства.

Фрэнсис вышел на пик сонграйтерской формы, используя библейские сюжеты («Gouge Away»), классику сюрреализма («Debaser»), студенческие воспоминания («Crackity Jones») и свое больное воображение («Wave of Mutilation»), чтобы наделить музыку Pixies редкими для тогдашнего и будущего альт-рока глубиной и диапазоном. Немудрено, что имевшая собственные сочинительские амбиции Дил начала, с одной стороны, бодаться с Блэком за альфа-статус, а с другой — писать песни для дебютного альбома The Breeders.

Но даже magnum opus эпических, поколенческих пропорций «Doolittle» не мог повторить эффект, произведенный годом ранее дебютным альбомом Pixies. Научившись рвать и метать на вышедшем незадолго до этого EP «Come on Pilgrim» (тамошнюю «Caribou» впоследствии красиво процитирует великая русская группа Tequilajazzz), Pixies наняли продюсером экс-фронтмена Big Black Стива Альбини — и окончательно вышли из‑под контроля. 34-минутный рок-урок имени полуобнаженной танцовщицы фламенко с альбомной обложки (и из песни «Oh My Golly!») — фри-панк-вакханалия, на фоне которой какие‑нибудь The Mars Volta — образец такта и сдержанности.

Дэвид Боуи, как‑то записавший кавер-версию здешней песни «Cactus», однажды назвал Pixies «психопатическими The Beatles», и «Surfer Rosa» дает понять за что. Пока музыканты обрушиваются на свои инструменты с энтузиазмом стихийного бедствия, из аскетичного микса Альбини выскакивают крики про инцест и насилие, вопли на испанском и обрывающиеся на самом интересном месте обрывки студийной болтовни. К Альбини выстроилась очередь из музыкантов калибра Пи Джей Харви и Курта Кобейна, а наименее взвинченный альбомный трек, «Where Is My Mind?», дождался экранизации «Бойцовского клуба», чтобы стать визитной карточкой группы.