Лучшие новые фильмы о музыке: от Ника Кейва до Эннио Морриконе

Один уважаемый кинематографист высказывает предположение, что Эннио Морриконе «изобрел музыку для кино». Другой честно признается, что он «травмирован» его изобретательностью. На третьем часу откровений и комплиментов возникает Квентин Тарантино со своей скандально известной цитатой о том, что Морриконе — его любимый композитор: «Я не имею в виду кинокомпозиторов — нет, я не об этом гетто. Я говорю о Моцарте, Бетховене, Шуберте».

В этом смысле очень ценно, что главная из говорящих голов — сам маэстро, интервью с которым его серийный работодатель Джузеппе Торнаторе («Новый кинотеатр „Парадизо“», «Малена») записал незадолго до смерти Морриконе, 6 июля 2020 года. Вместе они в строго хронологическом порядке проходятся по всем вершкам биографии маэстро: игра на трубе по настоянию отца, профессионального трубача, первые уроки композиции и ранние успехи в их сочинении, работа на радио и телевидении, судьбоносный реюнион с бывшим одноклассником Серджо Леоне, далее — везде. Даже когда из уст Морриконе звучит что‑то менее очевидное — история о несостоявшемся сотрудничестве со Стэнли Кубриком, которому помешал ревнивый Леоне, или мысль о том, что режиссер в ответе за любой аспект кинопроизводства, кроме саундтрека, — кажется, что где‑то ты это уже слышал.

Больше всего пересечений у фильма с недавней книгой «Эннио Морриконе его собственными словами» — расшифровками долгих разговоров маэстро и молодого итальянского композитора Алессандро Де Розы. Но она была адресована самым страстным поклонникам Морриконе. А Торнаторе обоснованно надеется заинтересовать более широкую аудиторию. В этом ему помогают и говорящие головы — люди ранга Вонга Карвая или Майка Паттона появляются в кадре затем, чтобы сказать в буквальном смысле одну или две фразы —, и сам композитор.

С неподдельным энтузиазмом, который исходит от анализирующего собственную музыку композитора, соревнуется его дирижерский запал. Слова о том или ином саундтреке регулярно сопровождаются концертными съемками, где ведомый Морриконе оркестр исполняет соответствующую музыку. Три года назад мне посчастливилось оказаться на последнем публичном выступлении 90-летнего на тот момент маэстро в 500-летних городских стенах итальянской Луки, где звучало совсем не — вернее, не только — то, что можно было предположить, а заявление Тарантино заиграло новыми красками. И тогда в Лукке, и сейчас на экранах изначально прикладная музыка, таким образом, обретает полную автономность. Немудрено, что сам Морриконе в итоге поменял свое мнение о месте саундтреков в иерархии музыки вообще, более-менее смирившись с собственным величием.

Помимо концертов, которыми маэстро всерьез увлекся уже в этом веке, его особый статус узаконили многажды заслуженные «Оскары»: сначала почетный, а затем соревновательный, за вернувшую Морриконе к корням — любви к Стравинскому — музыку к «Омерзительной восьмерке» Тарантино.

«Чем больше он хотел уйти из кино, тем больше кино убеждало его остаться», — рассказывает очередной оратор. Морриконе с этим не спорит. По его словам, в начале каждой декады он обещал жене, что к началу следующей завяжет с сочинением саундтреков. Пока не понял, что нет, не завяжет: мелодии Морриконе можно было в меру талантливо переиначивать (скажем, в стадионном роке это делали Metallica и Muse), но занять его место в киномузыке было — и все еще — некому.

Ника Кейва и его земляка, режиссера Эндрю Доминика, связывает давнее знакомство. Музыку к «Взгляду изнутри», дебютному фильму Доминика, писал один из основателей The Birthday Party и тогдашний участник The Bad Seeds Мик Харви. В ревизионистском вестерне «Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса» его блестяще заменили Уоррен Эллис и сам Кейв, заодно исполнивший в фильме камео. Неудивительно, что, когда дело дошло до «Еще раз с чувством» — одного из самых душераздирающих рок-доков в истории жанра, где Кейв заканчивает работу над альбомом «Skeleton Tree», переживая смерть сына, его съемками занялся именно Доминик.

В отличие от «Еще раз с чувством», новая совместная работа Доминика и Кейва не дает вообще никакого контекста, не объясняя, почему новые песни Ника такие грустные или что такое The Red Hand Files (сайт, на котором Кейв регулярно дает на редкость глубокие и изобретательные ответы на вопросы поклонников). Фильм начинается со сцены, где музыкант говорит и показывает, как он (если верить Кейву, по совету британского премьер-министра, но верить Кейву не надо) освоил за время пандемии новое ремесло гончара, и кажется, что это еще один, чуть более оптимистичный рок-док.

Но ничего подобного. На самом деле это фильм-концерт, где львиную долю 105-минутного хронометража занимает концертное исполнение песен с «Ghosteen» и «Carnage». Первый принято считать диском The Bad Seeds, второй был записан на счет Кейва и Уоррена Эллиса, но общего у них больше, чем отличий. Оба альбома — контуры рассвета, который приходит на смену кромешной тьме.

Структуру и железобетонную внутреннюю логику фильм в итоге находит — совсем как его великий предшественник «20 000 дней на Земле» об одном (вымышленном) дне из жизни Кейва, где концертные съемки были в меньшинстве, но тоже наводили идеальный порядок. «This Much I Know to Be True» не настолько хорош, но недавнюю трансформацию Ника — в «человека, мужа, отца, друга и гражданина, который пишет музыку и всякое прочее, а не наоборот» — он иллюстрирует превосходно. Даже если в фокусе фильма находится в основном именно музыка, превратившая дуэт Кейва и Эллиса в один из самых пронзительных в рок-н-ролле.

Выйдя в мировой прокат на один день (он же — день рождения Джорджа Майкла), «Freedom Uncut» был похож на длинный рекламный ролик обещанного этим летом переиздания его канонического альбома «Older», но это не значит, что фильм проходной. Да, немного смущает, что его половину мы уже видели — пять лет назад, когда похожим образом рекламировалось переиздание другой классической пластинки Майкла «Listen Without Prejudice Vol. 1». Но, во-первых, то была не лучшая его половина: без монологов слушающих пластинку Лиама Галлахера и Джеймса Кордена можно было бы обойтись и тогда, и сейчас.

А, во-вторых, это все же режиссерский дебют музыканта, «его последняя работа», заслужившая не укороченной телевизионной, но исправленной и дополненной режиссерской версии. Никуда не спеша и всюду успевая, она напоминает, кого мы потеряли: великого певца и песнописца, всерьез конкурировавшего за место на мировом поп-троне с Мадонной и Майклом Джексоном, собравшего в одном клипе самых красивых женщин своего времени, воевавшего с лейблом и певшего как бог — в том числе деля сцену или студию с Аретой Франклин, Стиви Уандером, Элтоном Джоном, Полом Маккартни и Queen.

Имя Бена Фонга-Торреса знакомо как минимум тем, кто смотрел «Почти знаменит» Кэмерона Кроу. Во вдохновленной биографией режиссера оскароносной истории взросления именно Фонг-Торрес заказывает главному герою статью для Rolling Stone. Из фильма «Like a Rolling Stone: The Life & Times of Ben Fong-Torres» можно узнать, что на самом деле все было еще символичнее. Первую статью для Rolling Stone юному Кроу заказали не по телефону, а на концерте The Rolling Stones. И сделал это действительно Фонг-Торрес. И это, мягко говоря, не главный его вклад в рок-историю.

Один из самых уважаемых музыкальных критиков той поры, когда от них многое зависело, автор и редактор Rolling Stone прослыл королем интервью со звездами (и конкретно техники «расскажи мне больше»). Это подтверждают записи разговоров из его личной коллекции: с Джимом Моррисоном и Марвином Геем, Рэем Чарльзом и Полом Маккартни. Некоторые из героев давнишних обложечных историй — Элтон Джон, Карлос Сантана, Стив Мартин — появляются и в кадре, но этот фильм не только дефиле знаменитостей, но и камерная семейная драма (даром что даже свадебным фотографом Фонга-Торреса была Энни Лейбовиц).