Гид по альбомам R.E.M.: от худшего к лучшему

Если над ранжированием остальных 14 альбомов R.E.M. можно проразмышлять пару вечностей, так и не придя к окончательным выводам, то консенсус относительно худшего альбома группы сформировался у всех, включая самих музыкантов. Это их безбожно затянутая и вызывающе беззубая пластинка под номером 13. По мнению гитариста Питера Бака она звучит именно так, как должны звучать люди, до смерти уставшие от собственного материала. Певец Майкл Стайп попробовал было выступить в защиту альбома, сказав, что песни на нем хорошие, просто группа в процессе их записи «потеряла фокус». Но это редкий случай, когда со Стайпом сложно согласиться. Хороших песен тут две с половиной: лид-сингл «Leaving New York», антивоенная «Final Straw», фрагменты записанной с рэпером Q-Tip «The Outsiders», — а среди не очень хороших встречаются откровенно ужасные: например, «The Ascent of Man» и первый в дискографии R.E.M. титульный трек.

Несмотря на все сказанное выше, единственную плохую пластинку R.E.M. стоит поблагодарить: как выяснилось впоследствии, именно ее объективный — по всем статьям — провал на несколько лет отсрочил распад группы. Музыканты обсуждали его давно, но попросту не могли себе позволить уйти на столь позорной ноте, решив вместо этого взять пример с современников вроде U2 и вернуться к корням. Отрепетированный живьем по ходу пятидневной резиденции в дублинском театре Olympia, записанный в кратчайшие по меркам R.E.M. сроки и укладывающийся в емкие 35 минут, «Accelerate» объединил 11 резвых и резких песен с оглядкой на истоки колледж-рока, который R.E.M. во многом и придумали. И хотя классику группы «Murmur» или «Reckoning» все это напоминало исключительно на базовом уровне (максимум драйва, минимум тайны), поклонники группы дружно вдохнули с облегчением.

О том, что «Collapse into Now» станет последней записью группы, стоило догадаться в момент ее выхода. Много лет спустя Стайп отметил, что это первая обложка альбома R.E.M., где можно разглядеть музыкантов, а он на ней и вовсе машет рукой на прощание, «и никто ничего не понял». Но даже если убрать за скобки эту — справедливости ради, совсем не свойственную группе — буквальность, на пластинке хватает как текстовых, так и музыкальных намеков на последовавшее через полгода объявление. «Collapse into Now» звучит как коллекция авторемейков прославивших группу песен — от «It’s the End of the World…» до «Losing my Religion», — слепленная при этом во что‑то внятное и последовательное. Лучше многих тут вышел финальный номер «Blue», где Стайп вступает в диалог со своей подругой Патти Смит, а группа закольцовывает ностальгически-итоговый нарратив альбома, вновь начиная играть его первый трек.

Вообще ничего плохого нельзя сказать о шестом альбоме R.E.M., занимающем в их каталоге специфическое место между инди-прошлым и стадионным будущим. Возможно, как раз в этом заключается его относительная необязательность. Уйдя от богемного сумбура ранних записей, сменив лейбл и купив мандолину, R.E.M. еще не достигли той степени просветленности, которая вскоре позволит им стать наименее продажными из рок-звезд. Но именно «Green» — их первая проба на эту роль.

Пластинка придерживается традиционных песенных структур, изобилует хуками, меняет хмуро-озадаченный тон предыдущих альбомов на энергичный и духоподъемный — немудрено, что сразу два здешних сингла, «Orange Crush» и «Stand», впервые в истории группы возглавили альтернативный и мейнстрим-рок-чарт Billboard. Все это вызывает уважение, но чтобы всерьез полюбить «Green», с ним, наверное, нужно было пересечься в определенном возрасте — скажем, великий канадский писатель и большой друг Стайпа Дуглас Коупленд («Поколение X») как‑то сказал, что хочет слушать этот альбом «на смертном одре».

Еще один альбом, без которого теоретически можно, но категорически не хочется прожить, оказался ниже других по технической причине: почти все его главные песни («These Days»! «Cuyahoga»! «Begin the Begin»!) сконцентрированы на первой половине пластинки, в то время как вторая напоминает коллекцию хаотично собранных ауттейков. В общем, примерно так все и было: группа вошла в студию с четырьмя новыми песнями (одна из которых называлась «Bad Day» и стала синглом в рамках промо сборника лучших треков почти 20 лет спустя) и новым продюсером, который был известен сотрудничеством с Джоном Мелленкампом и хотел, чтобы R.E.M. звучали как Брайан Адамс. К счастью, ничего подобного у него не вышло, но как минимум Стайп, которого настоятельно просили петь разборчивее, процесс работы над альбомом вспоминать не любит.

Тут точно необходим дисклеймер: из 15 пластинок R.E.M. лишь одна явно не удалась — и максимум три не претендуют на лавры классических. Вот и «Reckoning» — это самая что ни на есть классика колледж-рока, опровергающая тезис про «синдром второго альбома» и не стоящая в рейтинге выше только — опять-таки — из‑за ее места в дискографии группы. До нее был перезаписавший рок-н-ролльные каноны «Murmur», после — как бы кризисный, но бесконечно оригинальный «Fables of the Reconstruction». Здесь же R.E.M. не сделали ничего — по их меркам — из ряда вон: мастерски отточили собственный почерк (ведомый гитарой Бака дженгл-поп, энигма, каковой представал поэт и певец Стайп, и вокальные гармонии, где особенно преуспевал бас-гитарист Майк Миллс) да написали еще несколько отличных песен во главе с хрестоматийной «So. Central Rain».

«New Adventures in Hi-Fi» имеет репутацию недооцененного, хотя одним из лучших, если не самым лучшим альбомом R.E.M. его считают и Миллс, и Стайп, и еще один его близкий друг, фронтмен Radiohead Том Йорк. Последний однажды исполнил с группой здешнюю «E-Bow the Letter», заменив поющую в студийной версии Смит.

Характерно, что метод работы над пластинкой R.E.M. позаимствовали именно у разогревавших их тогда Radiohead, записывая новый материал на саундчеках во время тура. Лишь четыре из 14 включенных в самый длинный (65 минут) альбом R.E.M. песен вышли из студии, что особенно впечатляет на фоне преследовавших музыкантов по ходу того же самого тура проблем со здоровьем. Под нож хирурга пришлось лечь тогда и Стайпу, и Миллсу, а барабанщик группы Билл Берри во время одного из концертов рухнул на сцену, пережив церебральную аневризму, и чудом остался в живых. «New Adventures in Hi-Fi» — его последняя работа в составе группы, записавшей по такому случаю что‑то вроде своего «Белого альбома» или «Physical Graffiti»: экспансивный эпос, где рок соседствует с фолком, а больше других запоминаются баллады вроде «Be Mine» и «Electrolite».

Диапазону «New Adventures in Hi-Fi» автор этих строк всегда предпочитал болезненную мощь предшествовавшего ему «Monster». Как ни крути, эти два альбома неразрывно связаны. Это «Monster» заставил R.E.M. отправиться в первое за шесть лет и едва не обернувшееся трагедией мировое турне, по итогам которого лейбл Warner предложил группе новый, рекордный на тот момент контракт по неофициальным данным, 80 млн долларов за пять альбомов.

То был конец эпохи больших денег в рок-музыке, а R.E.M. временно оказались ее символом, развив успех бестселлеров «Out of Time» и «Automatic for the People» самым шумным и яростным из своих альбомов. «Monster» — реакция на расцвет вдохновленного R.E.M. альтернативного рока и смерть друзей: «Bang and Blame» была посвящена памяти актера Ривера Феникса, «Let Me In» — пронзительный трибьют Курту Кобейну, а в лучшей альбомной песне «Strange Currencies» Стайп, по его признанию, передирал еще живого тогда Майкла Хатченса из INXS. Так, как здесь — зло, грязно, грубо, — R.E.M. не звучали ни до, ни после этого альбома, что подтверждают слова Бака: «Мы хотели почувствовать себя другой группой. Мы хотели уйти от того, кем мы были».

Ставший их прощанием с независимым лейблом I.R.S., «Document» — первая пластинка R.E.M., где абстрактная лирика и еще более туманная вокальная манера Стайпа уступили место политическому месседжу и общей конкретике. Первый идеально иллюстрируют уставшие от Рейгана и называющие вещи своими именами песни вроде «Welcome to the Occupation» или «Exhuming McCarthy», вторую — ошибочно принятая за любовное послание и ставшая первым мейнстримовым хитом R.E.M. «The One I Love». С ними замечательно уживаются кавер песни «Strange» постпанк-классиков Wire и поток сознания под программным заголовком «It’s the End of the World as We Know It (And I Feel Fine)» — возможно, самая часто припоминаемая по самым разным поводам песня группы. У «Document» был потенциал стать одним из лучших альбомов в истории альт-рока — но, как будто решив оставить главное на потом, заканчивают его R.E.M. за упокой: несколькими странными и, в общем, проходными песнями о пожарных и птицах.

Принято считать, что свою записанную в промозглом Лондоне под продюсерским присмотром гуру британского фолка Джо Бойда (работавшего, в частности, с Ником Дрейком и Fairport Convention) третью пластинку музыканты R.E.M. недолюбливают. Когда дело дошло до ее юбилейного переиздания, это заблуждение опроверг Бак, сказавший, что «Fables» — его персональный фаворит и «никто, кроме R.E.M., такое не записал бы».

Что правда, то правда: усталость от предшествовавших записи четырех лет безостановочных гастролей и тоску по родине жители города Афины из штата Джорджия превратили во вполне себе концептуальный альбом в плодотворном для американской литературы, но не рок-н-ролла жанре южной готики. Пластинка населена эксцентричными персонажами афинского фольклора (вроде писателя, хранившего весь тираж своей книги в собственном доме) и щедра на песни, раз и навсегда сформировавшие классическое звучание R.E.M. (вроде бодрой «Driver 8» или мудрой «Maps and Legends»).

Взяв с коллег обещание не расходиться, в конце 1997 года Берри подался в фермеры, вдохновив Стайпа на одно из его самых известных высказываний (сократившихся до трио R.E.M. певец сравнил с трехлапой собакой, которая заново учится бегать), а группу — на несколько отчаянно красивых песен, которые сложно не счесть терапевтическими. Пойдя по стопам U2 и предвосхитив похожий опыт Radiohead (звукорежиссером тут подвизался их продюсер Найджел Годрич), R.E.M. занялись отчасти вынужденным скрещением рока и электроники: Берри на альбоме заменили не столько сессионные барабанщики, сколько драм-машина. Преуспели они в этом примерно через раз: «Up» всего на минуту короче «New Adventures in Hi-Fi», и песен тут больше, чем нужно. Но те из них, что у группы получились, будь то хулиганистый «Lotus», монотонный «The Apologist» или душещипательная «Why Not Smile», украсили канон R.E.M. чем‑то радикально новым — и, как выяснится потом, единственным в своем роде. А еще это первый альбом группы, к которому прилагался буклет с текстами песен.

В том, что с 80-миллионным контрактом они явно погорячились, боссов Warner окончательно убедил 12-й альбом R.E.M., еле-еле заработавший в Америке золотой сертификат продаж: а ведь «Out of Time», «Automatic for the People» и «Monster» были четырежды платиновыми. Зато критики от «Reveal» были преимущественно в восторге: после разделивших мнения экспериментов второй половины 1990-х R.E.M. записали удивительно цельный, невозмутимый и безмятежный альбом; музыкальный аналог авторской драмы для взрослых в изобилующем блокбастерами мультиплексе. Местами он беззастенчиво заимствует у Брайана Уилсона времен «Pet Sounds» и «Smiley Smile», порой скатывается в совсем уж пасторальный поп, а где‑то («Imitation of Life») идет на компромисс с мейнстримом. Так или иначе это 12-й хороший альбом R.E.M. подряд, что очень похоже на еще один рекорд. Примечательно, что последней официально изданной песней группы стал два года назад здешний ауттейк «Fascinating», а Стайп в недавнем интервью признался, что это его любимая пластинка R.E.M.

При всей вездесущести известно какого хита породивший его альбом — один из самых эклектичных в 30-летней истории группы. Первая пластинка R.E.M., возглавившая хит-парады (причем по обе стороны Атлантики) и номинированная на «Грэмми» (причем сразу на семь, а выиграли они трижды), «Out of Time» и звучит не как альбом, а как сборник greatest hits в стилистике «всякой твари по паре». С ведомой мандолиной Бака визитной карточкой 1990-х («Losing My Religion») соседствует отрезвляющая, безысходная баллада «Low», а в паре шагов от зашедшей слишком далеко шутки «Shiny Happy People» возвышается неспешная, величественная «Country Feedback» — любимая песня Стайпа, без которой не обходится ни один уважающий себя рейтинг главных песен группы. Выдающийся образец не столько альт-рока, сколько альт-кантри, «Out of Time» разошелся 18-миллионным тиражом и катапультировал R.E.M. в пантеон стадионных богов — даром что гастролировать в его поддержку музыканты наотрез отказались.

Ни один предметный разговор о дебютном альбоме R.E.M. не обходится без упоминания смутного для рок-музыки времени, когда он вышел. Задолго до того как это стало общим местом, молодые и борзые Стайп, Бак, Миллс и Берри явились из ниоткуда и спасли рок: от синтезаторов и лака для волос, от косметики и драм-машин, от приставки «прог» и группы Journey.

Когда журнал Rolling Stone осмелился назвать «Murmur» лучшим альбомом года (наперекор бестселлерам The Police, U2 и Майкла Джексона), в истории рок-критики это осталось как пример исключительной прозорливости: на своем первом альбоме R.E.M. не изобрели новое звучание, но придумали новую эстетику, с которой будет сверяться несколько поколений звезд колледж-, альт- и инди-рока. Впрочем, и со звучанием на «Murmur» полный порядок: звенит гитарная вьюга, без устали работает ритм-секция и самозабвенно, под стать альбомному названию, что‑то бубнит себе под нос Стайп. R.E.M. запишут как минимум один альбом лучше этого, но так же лихо и свежо, как на «Murmur», гитарная музыка звучала всего несколько раз в ее истории.

Ну а лучшим альбомом R.E.M. вот уже почти 30 лет остается этот — делящий название с вывеской афинского соул-фуд-ресторана и щеголяющий струнными аранжировками бас-гитариста Led Zeppelin Джона Пола Джонса; задумывавшийся как возвращение в рок, но оказавшийся еще более зрелым и философским, чем «Out of Time». В первоначальные намерения музыкантов вновь вмешались плохие новости (смерти близких, эпидемия подростковых суицидов в США), но в первую очередь — то, что все они разменяли четвертый десяток и задумались о том, на что раньше не хватало времени.

«Automatic for the People» — альбом о бренности бытия и потерянной невинности, но о чем бы ни пел Стайп (а поет он тут и о покойном комике Энди Кауфмане, и ночном купании нагишом), его голос преисполнен не только приходящей с опытом мудрости, но и веры с надеждой. Это самая эмоциональная пластинка R.E.M., с чьим пылом могут поспорить только ее богатство на мелодии и пышность звучания. «Drive», «Everybody Hurts», «Sweetness Follows» — да практически каждая из здешних песен это уже не рок-н-ролльный, а совершенно былинный эпос, чья стать зацементировала и без того несокрушимый статус группы.