Вначале была фраза. «Quiet is the New Loud» — так называлась вышедшая чуть больше 20 лет назад дебютная пластинка Kings of Convenience. «Тихо — это новое громко» — таким оказался коллективный девиз начинавших примерно в одно время десятков групп. В нем не было ровным счетом ничего революционного, а двое из Бергена не были ни идеологами, ни звездами нового движения, но его — new acoustic movement, или «новые тихие» — никнейм норвежцам аукается и по сей день. Это проклятие сродни «чуду одного хита», но и что‑то симптоматичное в этом есть. Ведь если остановиться на одном, главном из многих достоинств Kings of Convenience, то это идеальный выбор слов.
Дебютировав на исходе 1990-х с их гранжем, брит-попом и много чем много хуже, знакомые с детства сверстники Эрленд Эйе и Эйрик Беэ успели поиграть в более традиционной рок-группе Skog (чье название вдохновлено The Cure, а самая известная песня — кавер Joy Division), после чего вернулись к азам: две акустические гитары и два голоса. Перебор, а не бренчание, вокальные гармонии как самостоятельный инструмент, ничего лишнего — и ничего удивительного, что их первым продюсером оказался англичанин Кен Нельсон. Соавтор звучания Badly Drawn Boy и ранних Coldplay — еще одна причина, по которой Kings of Convenience с ходу записали в ряды, из которых они сразу же выбивались.
Грубо говоря, «новыми тихими» в начале нулевых называли почти всех, кого потом причислили к пост-брит-попу: от тех же Coldplay и, куда без них, Travis до мелких сошек вроде Starsailor и Turin Brakes. И, спору нет, Kings of Convenience тоже перепевали a-ha и красиво рефлексировали, но их стилистическая родословная всегда казалась несколько более разветвленной, чем у большинства англичан, и включала в себя и Саймона с Гарфанкелом, и Жобина с Жилберту, и, например, Belle and Sebastian. В общем, когда пост-брит-поп пошел своим путем, для Kings of Convenience безотлагательно нашлись новые соседи.
В том, что норвежцы так нечасто записываются, видится в этом смысле особая — и двойная — прелесть. Во-первых, каждая глава их биографии без труда встраивается в автономный контекст — как в силу вневременного характера их музыки, так и из‑за неисправимой журналистской привычки эти контексты конструировать. С первой главой — «Quiet is the New Loud» — все понятно: это «новые Саймон и Гарфанкел» без проблематичной динамики внутри группы, это «новые тихие» и — в меньшей степени — «новая норвежская волна», где также выделялись электронщики Röyksopp. В их первом хите «Poor Leno», кстати, звучит голос Эйе.
Насчет второй тоже вроде бы имеется консенсус. После того как эстетику «новых тихих» переосмыслил на своем великом брейкап-альбоме «Sea Change» сам Бек, а Coldplay выкрутили ручки громкости (и не только) направо, вторая пластинка норвежцев «Riot on an Empty Street» куда чаще попадала уже под определение инди-фолка. Тот набирал обороты как за океаном, так и в соседней Швеции, где более-менее одновременно прославились Хосе Гонсалес, Йенс Лекман и The Tallest Man on Earth. Эйе при этом подался в диджеи и основал симпатичную инди-поп-группу The Whitest Boy Alive.
С третьей главой начинаются расхождения во мнениях, а контекст у каждого свой. Альбом «Declaration of Dependence» вышел осенью 2009-го, когда инди-фолк рванул в мейнстрим, где быстро подмял под себя все остальное «инди». Надо сказать, что в заокеанской прессе, в целом чихавшей на пост-брит-поп, Kings of Convenience упоминаются через запятую с Fleet Foxes — в том смысле, что норвежцы свой момент занять место под солнцем прощелкали. Я же помню, как возвращался с концерта супергруппы Them Crooked Vultures, воткнул наушники в, страшно сказать, айпод, впервые услышал песню «Scars on Land» — и подумал, что это лучшая песня на свете.
Что наконец-то, три абзаца спустя, приводит нас к «во-вторых». Новые альбомы норвежцев — такая редкость, что за 20 лет в них можно было уже как минимум трижды заново влюбиться. Те, кому в принципе не чужд их нехитрый творческий метод, делали это с выходом «Quiet is the New Loud», под впечатлением от «Declaration of Dependence» восемью годами позже — и вот он, третий раз. Его пришлось ждать уже дюжину лет, что не удивляет. Эйе начал выпускать еще и сольные альбомы, к тому же переехав на Сицилию. Беэ остался в Бергене, где воспитывает троих детей. Эрленд потерял родителей, Эйрик расстался с женой Иной, когда‑то украшавшей обложки «Quiet…» и «Riot…».
На обложке «Riot on an Empty Street» Эрленд, Эйрик и Ина переглядываются, отвлекшись от игры в шахматы. На обложке «Declaration of Dependence» Эйе и Беэ сидят на берегу моря под пальмой, а рядом с ними — крем от загара и шахматы. На обложке новой пластинки «Peace or Love» видны макушки Эрленда и Эйрика, склонившихся над шахматной доской. Метафора очевидна: подобно их предположительно любимой игре, музыка дуэта была и остается камерным диалогом двух давно знакомых и явно неглупых людей. А то, что оба пережили личные трагедии, сделало очередную партию затянувшейся — но не менее захватывающей.
Каждую третью песню привычно клонит в босанову, а в одной из них задорно стучит драм-машина (в буклете к «Declaration of Dependence» музыканты трогательно объясняли, что «на этом альбоме нет ударных или перкуссий, но иногда Эйрик стучит по гитаре, пока он на ней играет»).
А еще тут есть Файст. Канадка пела и на «Riot…», еще не став звездой, а тут, как выяснилось из интервью Эрленда Stereogum, оказалась одним из главных катализаторов растянувшегося на пять лет и проходившего в пяти странах студийного процесса. Чуть ли не напросившись на пару новых коллабораций с норвежцами, Лесли сдвинула дело с мертвой точки, заставив их «почувствовать, что у нас наконец-то получилось что‑то хорошее». Это, если что, преуменьшение года: если до его конца мы услышим песню ослепительнее записанной с Файст «Catholic Country», то год явно удался.
Вторая сторона «Peace or Love» — то, ради чего существует винил. Именно слушая «Killers», «Ask for Help», «Catholic Country» и «Song About It» друг за другом, вдруг понимаешь, что всегда составлявшие кому‑то компанию Kings of Convenience официально доросли до того, чтобы показаться единственными в своем роде. И — уже совсем не вдруг — вспоминаешь, что выбирать слова они по-прежнему умеют дай бог каждому. Даже если они такие элементарные, как «Если у тебя есть воля это сделать,/Но не хватает умения сделать это хорошо,/Попроси о помощи».
