— Ты пела в церковном хоре. Как оно?
— Я тогда переезжала из Дзержинска в Нижний Новгород, потому что мне было некомфортно каждый день ездить на учебу на электричке. Мне нужно было как‑то зарабатывать на еду и аренду квартиры.
[Еще в Дзержинске] моя преподавательница по вокалу работала в церкви, пела. Я сначала ходила туда с ней за компанию, чтобы учиться. В церковном пении большое значение имеет импровизация: тебе могут поставить ноты, которые ты видишь в первый раз в жизни. Для меня это была хорошая практика.
Когда переехала в Нижний, я устроилась на работу в церковь, ходила на службы, пела, зарабатывала деньги на квартиру и еду.
— Это на тебя как‑то повлияло?
— На тот момент — да. Когда находишься внутри неизвестной для тебя среды, ты удивляешься происходящему. Раньше ты не задумывался о каких‑то вещах, которые происходят во внутренней кухне, а тут ты все видишь.
Я ушла оттуда с облегчением и радостью, потому что мне не понравилось то, что там происходит, и даже написала на эту тему песню, но сейчас она забыта, и никто ее не вспомнит. Эта работа оставила на мне негативный отпечаток.
— Как твои друзья и родные отреагировали на то, что ты начала петь в церковном хоре? Насколько эта среда была для тебя незнакомой?
— Семья — спокойно. Друзья и одногруппники иногда подшучивали, показывали мемы, связанные с работой в церкви.
Я не религиозный человек, но и не антирелигиозный — где‑то между. Для меня это была немного пугающая среда. Нужно было очень быстро ориентироваться и иметь высокий профессионализм: когда ты поешь, каждый выход на работу — это по факту выступление. На службу приходят живые люди, которые слушают молитвы, к этому нужно относиться серьезно. Это довольно стрессовая работа.
— Насколько пение в церковном хоре тебя прокачало в смысле вокала?
— Туда нельзя прийти с нуля, когда ты совсем не умеешь читать ноты и управлять своим голосом. Я туда шла подготовленной, поэтому для меня ничего не поменялось.
— Как ты начала заниматься музыкой?
— Я занималась академическим вокалом, поэтому большую часть своего детства я росла, осознанно слушая арии и оперетты: это нужно было для моей учебной программы.
А так, как и все, я слушала Диму Билана и Максим, «Ранеток» — у меня даже есть их диски. В подростковом возрасте, году в 2012–2013, слушала опять же то, что и все, — угорала по всякому скрим-вокалу, эмокору.
— Вопрос из категории «блиц»: Bring Me the Horizon или Asking Alexandria?
— Bring Me the Horizon! Знаешь, я не какая‑то суперфанатка, но самые известные песни у обеих групп слушала. Но мне больше нравился более лайтовый рок на самом деле.
— Расскажи про Дзержинск!
— 250 тысяч человек, серые дома, неразвитая инфраструктура, три торговых центра, где тусует молодежь, несколько баров и кафешек, которые мы, конечно же, все обходили. Там довольно скучно и угнетающе, город максимально серый. Но мне там комфортно, потому что он пустой, спокойный — это мне нравится.
— Как ты начала писать песни?
— Наверное, это был единственный способ выразить эмоции и чувства.
Так что в подростковом возрасте начали писаться песни о чувствах, любви. Все такое простое, несложное, обычное.
Мы познакомились с Сережей [Квасовым, он же Quas], он начал писать электронную музыку, аранжировки. В 2018 году мы договорились: окей, садимся писать первый альбом. Тогда мы начали над этим работать серьезно.
— А как вы с ним познакомились?
— Мы учились в одной школе, много общались. По ходу своего взросления, в подростковом возрасте, начала записывать каверы и выкладывать их на ютьюб, поэтому вся школа знала, что я занимаюсь музыкой и пою. После окончания школы, в 2018 году, Сережа предложил мне поработать над музыкой вместе.
Тогда я уже начала писать свои песни, но еще в фортепианном варианте. И тут он мне предлагает делать электронные аранжировки — с этого момента мы начали работать вместе.
— Как твои одноклассники реагировали на твое увлечение?
— Очень хорошо: ставили лайки, писали комментарии — без негатива, в общем. Спасибо им за это.
— Ты ладила с одноклассниками?
— Периодами. Знаешь, как в детстве бывает: поссоришься с одним, а потом тебя полкласса игнорирует, а через пару дней все окей, все в гармонии живут друг с другом.
В 10–11-х классах я общалась только с двумя-тремя людьми: круг общения у меня с годами сузился.
— Почему?
— Когда люди взрослеют, у них появляется круг интересов: наверное, интересы редко совпадают. К тому же у меня был загруженный график, я очень мало гуляла в 11-м классе — готовилась поступать в консерваторию.
— Удалось поступить?
— Нет. Хотя это было единственное учебное заведение, куда я планировала поступать; у меня даже не было мысли о том, что я хочу куда‑то еще. Но меня не взяли: сказали приходить на следующий год. Но ждать год моя мама не хотела, поэтому мне пришлось поступить на продюсера ТВ- и радиопрограмм. Сейчас я доучиваюсь на пятом курсе и готовлюсь получать диплом.
— Как удается совмещать музыку и учебу?
— Да вообще без проблем. Я сейчас пишу диплом вместе с другими одногруппницами, мы суперски разделили обязанности, пишем главы по отдельности. Всем удобно!
— Ты сейчас в Нижнем живешь?
— Нет, я вернулась в Дзержинск и живу там.
— В Москву перебираться не думаешь?
— Никогда в жизни! Я не хочу жить в Москве, мне она не нравится.
— Чем она плоха?
— Ну это только мое мнение! Я здесь четвертый раз, и всегда возникают какие‑то проблемы, причем серьезные. Мне не нравится бешеный график, огромное количество людей и домов, высокие цены. У нас все проще, свободнее — и намного больше пространства.
Я очень люблю Россию за эти виды, природу. Природа — любовь.
— Мне кажется, этот вайб напрямую отражается в твоей музыке. Включаешь песню «Зима» — представляешь себе русскую зиму.
— Кстати, я об этом не задумывалась. Но если такое впечатление и правда создается — круто! Мне приятно.
— Ритм большого города — вообще не для тебя?
— Я раньше мечтала переехать в огромный город с большим движением, чтобы жизнь кипела и было интересно каждый день. Но когда это на самом деле наступает, то все превращается в кошмар, сразу хочется уехать на дачу, чтобы меня окружало поле и три дерева.
— Почему твоя музыка такая грустная?
— Может быть, влияет место, где я живу: город серый, это удручает. Осень и зима в Дзержинске — самое серое, самое грустное и угнетающее время. Тяжело становится просыпаться каждое утро, думаешь: господи, опять здесь!
Может быть, жизнь бывает такая. Ну лежит у меня сердце к грустной музыке! Мне кажется, самое трогательное, что может быть в ней, — это сильные чувства боли, страдания, переживания. Мне хочется об этом говорить.
— Ты часто грустишь?
— Стараюсь не грустить на самом деле. Мне кажется, я довольно веселый человек (смеется). Грустить стараюсь поменьше: знаю, как это плохо влияет на организм. Получается, все свои переживания я и выливаю в музыку для того, чтобы в реальной жизни их было меньше.
— Расскажи, как справляться со стрессом.
— Кушать вкусную еду, получать удовольствие от жизни, смотреть клевое кино и сериалы, слушать грустную музыку, находить в ней себя и понимать, что есть человек, который написал эту песню, и его беспокоят те же проблемы, что и тебя, а это значит, что ты не одинок, все наладится и будет хорошо.
— Есть же исследование: типа, люди получают больше положительных эмоций от грустной музыки, чем от веселой. Это очень мэтчится с тем, что ты сказала.
— Тогда тем более нужно писать как можно больше грустной музыки!
— Факты. Твой трек «Зима» рвет чарты. Как ощущения?
— Волнительно, тревожно. Я любые перемены в своей жизни воспринимаю со стрессом: сначала стресс, а потом уже радость или грусть, в зависимости от ситуации. Сейчас я захожу в интернет, чекаю чарты, сообщения, комментарии, получаю много позитива и удовольствия.
— Как ты себе объяснишь успех этой песни?
— Огромную работу проделала моя команда: Глеб, менеджер и продюсер, плюс мой музыкальный продюсер, который написал трек, плюс визуал и комплексная работа над музыкой — благодаря этому получился такой результат.
Мне кажется, сложно добиться чего‑то без крутой команды.
— Смотри, у нас в стране очень многие до сих пор убеждены, что талантливый человек должен все делать сам, и только после этого он имеет право называться настоящим артистом. Как их переубедить?
— Они должны на своей шкуре попробовать сделать все самостоятельно. Как только выдохнутся и обнулят всю свою энергию, поймут, насколько это тяжело и истощающе. Я бы не смогла сделать все сама.
— У тебя в профиле в «ВК» написано: «У меня есть возможность делать музыку». Получается, делать музыку — это привилегия?
— Нет, конечно. Смысл фразы не в этом… Просто, когда я создавала паблик, думала, что нужно сделать какое‑то описание. Ну у меня есть возможность писать музыку, и я ее пишу. Могу и делаю.
— Песня «Я целую девочек». Как она появилась на свет?
— Мне Сережа принес демку. Я подумала, что она крутая, надо что‑то написать.
— Она очень отличается от остального творчества, рокешник такой.
— У меня первый альбом в принципе экспериментальный в плане жанрового разнообразия: на тот момент я пробовала почву и пыталась понять, к чему у меня больше лежит душа. Думала сделать что‑то такое, подо что можно прыгать на концертах, — и это то, что нужно.
— Кто тебе нравится в новой русской музыке?
— Я стараюсь чекать новинки, что‑то уникальное и свежее. Мне стабильно нравятся «Сестры», Anikv и Масло Черного Тмина.
— Русская музыка в ренессансе или кризисе?
— Не могу сказать. Я стараюсь находить что‑то самобытное, но, к сожалению, это редко получается.
