Один из первых хитов местного тиктока, «Не мешай» (он же — «NBA»), превратил группу RSAC из многолетних героев андеграунда в поп-хитмейкеров. Самый важный элемент успеха этой песни — звучный и запоминающийся голос Эллы Пономаревой. Певица из Донецка участвовала в украинском «Голосе» и работала в «Мастерской» Дорна — но именно творческий альянс с Феликсом Бондаревым и группой RSAC принес ей большую известность.
В 2020 году Элла вместе с музыкантами RSAC Леонидом Затагиным и Иваном Амельченко покинула группу, чтобы заняться сольной карьерой. Дебютный альбом «Superfresh» — эстетская, выразительная и богато аранжированная поп-музыка, где нашлось место и меланхолии, и танцам, и чиллу.
Как боевые действия в Донецке повлияли на творчество Эллы? Зачем она пошла на «Голос»? Как познакомилась с Феликсом Бондаревым? Как относится к успеху «NBA»? Почему три четверти RSAC ушли из группы? Было ли боязно начинать сольную карьеру после суперхитовой «Не мешай»? Легко ли было выпускать и слушать музыку в 2020 году? Элла жила в Ростове и Киеве: где лучше? На Украине непопулярен кальян-рэп: почему? Об этом Элла и Леонид (Затагин работал над звуком альбома «Superfresh») рассказали в интервью «Афише Daily».
— Элла, каким был для тебя 2020-й?
Элла Пономарева: Он действительно был очень непростым. Этот год всех потрепал, но в моей жизни начались большие перемены: начало сольного пути. Это безумно круто, я горжусь собой, своей командой, ребятами. Надеюсь, что следующий год даст нам возможность спокойно играть концерты и удивлять новыми альбомами, песнями.
— Насколько сильно ты скучала без концертов?
Э.П.: Это очень сильно бьет по твоей творческой самореализации. Когда ты выходишь на сцену — невероятное ощущение. Ты ощущаешь энергетику зала, людей, которые пришли посмотреть на тебя, спеть песни вместе с тобой. Когда ты не получаешь этих эмоций, конечно, становится грустно.
— Сейчас немного отмотаем пленку назад. Ты начинала с каверов: как это было?
Э.П.: Все начиналось именно с создания ютьюб-канала, который был посвящен каверам на различные песни. Благодаря этому меня и позвали на «Голос». Я очень удивилась, потому что ребята просто посмотрели мои каверы и решили меня туда позвать. Также благодаря каверам [получилось] участие в группе RSAC и дальнейшие прикольные моменты.
— «Голос країни»: ты поешь «Summertime Sadness» и называешь попадание на шоу мечтой. Это правда? Ты вот реально хотела попасть туда?
Э.П.: Да, мне всегда нравились вокально-музыкальные шоу. Я их смотрела и представляла себя на месте исполнителей, которые ждали, что к ним сейчас повернутся. Я как будто бы визуализировала эти моменты. Это действительно была мечта.
— Насколько тебе было страшно в тот момент? Ты выходишь на сцену, перед тобой звезды в креслах, большой зал, тебя показывают по телику…
Э.П.: Если честно, я вообще ничего не помню. Ты стоишь как будто в трансе под гипнозом. Очень круто, когда ты поешь, зрители встают, аплодируют, им очень нравится. В тот момент, когда ко мне повернулся тренер, я расплакалась. У меня зашкаливали эмоции, я не поверила, что это происходит. Уже потом я осознала: да, я теперь уже в проекте. Двигаемся дальше.
— Что тебе дало участие в «Голосе»?
Э.П.: Опыт, скорее всего.
Леонид Затагин: На самом деле, не надо утрировать. Я помню наши съемки на «Урганте», когда мы исполняли «NBA». После двух дублей съемок Элла была вся в слезах просто.
Э.П.: Ну да.
Л.З.: Это очень тяжело эмоционально. Даже я в шоке был. Насколько я волнуюсь в моменты больших выступлений, но такого я не видел. Она очень эмоционально это все воспринимает.
Э.П.: Да.
Л.З.: Самое главное, что ты (обращается к Элле) была в команде у Потапа. (Смеются.) Не нужно забывать: это же Потап! И Настя Каменских.
Э.П.: Да. Я могла бы стать Настей (смеется).
— Ты пела на проекте в дуэте: мне показалось, что тебя заставляли петь не своим голосом. Он отличался от твоего привычного тембра.
Э.П.: С нами занимались прекрасные преподаватели по вокалу. Мало того, что нужно было показать на проекте вокальные данные, но еще было необходимо суперартистично их подать
И та девочка — да, мы с ней реально были на контрасте. У нее был очень сильный, мощный голос, а у меня — нежный, тоненький. Возможно, эта сила дала свое. Поначалу я, конечно, переживала то, что мне пришлось покинуть проект, но это дало мне хороший пинок, продолжать заниматься музыкой. Я даже пошла в музыкальную школу на пару уроков по фортепиано. (Смеются.) Это как‑то меня вдохновило.
— А тебе не кажется, что вокальные шоу в какой‑то момент превратились в соревнования голосовых связок людей? Где выигрывает не тот, у кого более запоминающийся голос, а тот, что посильнее?
Э.П.: Да. Но мне кажется, что украинский и российский «Голоса» отличаются. В российском проекте ставка идет на силу, мощь голосовых связок, а в Украине — более имиджевая история. Мне казалось, что у меня был такой образ, а-ля хиппи, маленькая гитарка, укулеле — и это сыграло…
Л.З.: Такая Лана Дель Рей. Я вообще вот что думаю. Ты говоришь про соревнования голосовых тембров. А мне кажется, что все равно выигрывает харизма. Вот взять например «Песни на ТНТ». Я не чекал это шоу, но знаю, что оттуда вышел Шарлот, другие популярные ребята (Niletto, PLC, Анет Сай. — Прим. ред.). Ну то есть вот харизма все равно выдает. Не голос.
— Вопрос к Элле. Когда ты участвовала в «Голосе», ты уже переехала в Киев? Или ты в Донецке жила?
Э.П.: Я жила в Донецке. Там были не самые лучшие времена, все эти конфликты. Я сразу спросила у кастинг-менеджера проекта: ничего, что я из Донецка? Надо сказать, что они супертолерантно, тактично и лояльно к этому отнеслись. Это был долгий путь [до кастинга]. Киевское метро: ты пытаешься все найти, теряешься… Позже я переехала в Киев на полгода. Правда, из этого ничего не получилось (смеется).
— Ага. Насколько вообще тяжело было переживать вот эти вот непростые времена в Донецке?
Э.П.: Ну, конечно, это отражается на тебе. Когда все, собственно, начиналось, было страшно. С этого момента я просто начала писать стихи. Потом у меня появилась маленькая гитарка: я пыталась всячески от этого абстрагироваться и отвлекаться, начала писать песни. Вот именно в этот момент. То есть какой‑то уровень стресса повлиял на то, что у меня появилось новое хобби или даже цель в жизни — заниматься музыкой.
— Ты слышала бомбежки?
Э.П.: Да. (Пауза.) Я не знаю, стоит ли говорить про это. Это вопрос политики, в такие дебри…
— Да, понимаю. Как ты попала в «Мастерскую» Дорна?
Э.П.: Я очень долго пыталась показать им свои демки, и они каждую неделю организовывали худсовет, где они отбирали музыку.
Л.З.: До сих пор так делают.
Э.П.: Да, до сих пор это делают. Они отбирают лучшие песни, помогают их доработать, подсказывают, что нужно переделать или доделать. В одном из эфиров Ваня Дорн танцевал под мои песни!
— Что тебе дал коннект с «Мастерской»?
Э.П.: Это хорошее начало.
Л.З.: Ну да, мне кажется, это стильно — стартануть с «Мастерской». Хотя ничего не могу сказать по поводу их работы именно как лейбла. Пока что не вижу знаковых артистов именно «Мастерской». Кроме Вани Дорна.
— А почему, на твой взгляд, этого не произошло?
Л.З.: Возможно, потому, что это больше про тру-историю, нежели про коммерцию.
Э.П.: Ну да, чисто музыкальное комьюнити. Идейное. Мне кажется, долгосрочная история их не устраивает. Им становится скучно, и они вот на таком потоке сейчас стоят. Сейчас они вообще в сборники вообще ушли. То есть у них там по факту остался один Constantine, и то он давно не попадал в мое поле зрения. Им проще и интереснее открывать новое, наверное.
— Почему спросил про «Мастерскую». Феликс просто в одном из интервью сокрушался: ты поп-певица, а тебе пытались сделать там андеграундный звук, который тебе не подошел. Как ты спустя три года смотришь на релиз «Молодость»?
Э.П.: Мне говорят, что у меня все стало гораздо лучше, натренировала голос за эти три года. А в плане музыки… Мы же просто по фану с другом из Донецка сделали эти три песни. Теперь я понимаю, что музыку можно было еще лучше, качественнее проработать. Но как старт это хорошая работа.
— Пять лет назад я репитил песню RSAC «Леха Панин» и не мог себе представить альбом «Фелла» и песню «NBA» от этого человека с тобой в коллабе. Скажи мне тогда про этот успех пять лет спустя — рукой бы у виска покрутил.
Л.З.: Я бы не покрутил, так как были и лиричные треки раньше, да и в принципе репертуар на все случаи жизни. Ну и есть еще такой момент, как конъюнктура.
— Элла, вопрос: как тебе пришло в голову закаверить его песню «Боль»?
Э.П.: Я в тот момент знала всего лишь две песни RSAC и никогда не была фанатом этой группы, хотя она существовала достаточно давно. Просто однажды было соответствующее настроение: и я решила: блин, а почему бы и нет?
Александр Хижняков (менеджер Эллы): И ты: «Боль, боль, боль»…
Э.П. (смеется): Да, такое грустненькое настроение. У меня была маленькая напольная колонка, которую я подключила в микрофон и, просто, сидя на полу, спела эту песню и выложила в инстаграм. И отметила: хочу фит с Феликсом Бондаревым — чисто по приколу. Он это увидел и сказал типа: «Очень круто, давай, типа, все, спишемся в „ВК“». Ну и мы начали обсуждать [сотрудничество]. Он мне кинул минус первого трека — «Поезда». Я к нему придумала припевы.
Причем это был альбом (RSAC «Факты» — его завершает песня «Поезда», первый фит группы с Эллой. — Прим. ред.), где очень много фитов. Мильковский, Шура Кузнецова… Но в SoundCloud у самой последней песни альбома, «Поезда», оказалось больше всего прослушиваний. Я тогда очень сильно этому удивилась, потому что я была, по сути, ноунеймом.
Л.З.: Но никто не ожидал, что Элла так вообще взорвет с «Поездами». Теперь самое интересное: когда выпускался второй альбом «Аргументы» — никто не делал ставку (смеется) на этот трек («NBA». — Прим. ред.). И даже сняли клип на трек «Лбюовь», где мы играем рок, — и пушили изначально эту историю. Потом спустя только полгода песня выстрелила. Альбом дропнули в октябре, а «NBA» стал хитом в марте. Никто его не афишировал, не продвигал. Все подумали, что он бустанул из‑за тиктока.
Э.П.: Ну да. Все маленькие девочки с ним снимались. Причем тиктоки были очень странные…
Л.З.: От маленьких девочек до взрослых женщин.
Э.П.: Были видео, где девочки зубной пастой себе мазали губы, ждали, а потом их стирали. Я вообще не поняла, при чем тут песня «Не мешай»! А потом, конечно, начались приколы: «Пиво с водкой шо? Не мешай!» Это вообще убийственно было. И каждый на этих вайнах отмечает меня, а я думаю: боже, какой кошмар!
— Как ты на это реагировала?
Э.П.: Блин, я сначала вообще не могла поверить, что я иду по улице, и из машины на всю громкость играет эта песня. Я иду и понимаю, что это же я. И был большой шок, когда нас позвали на «Урганта». Я тогда сдавала экзамены в своем универе. Хожу с конспектом, мне звонит Феликс и говорит: «Элла, бросай все свои дела, нас позвали на «Урганта». Чуть ли не послезавтра или завтра. Я просто вот так на пол сажусь и не могу в это поверить.
Л.З.: Ужас был, что нас позвали за четыре дня до съемок, а наш барабанщик в это время был не в Москве, но все обошлось, и нас выручил наш друг Дима Винников из группы Pompeya.
— Каково вам было играть на поп-радио, премиях и увидеть русский шоубиз изнутри?
Л.З.: ******* [Классно]! Это очень творческое братство! (Смеется.)
Э.П.: Самым большим потрясением для меня стало выступление в Кремле. Когда ты идешь по коридору, и мимо тебя проходят Киркоров, Басков…
Л.З.: Нет! Когда мы встретились с Меладзе! Вот это было круто!
Э.П.: Да… Он такой, вообще, лапушка.
Л.З.: Мы не ожидали, что он настолько…
Э.П.: Трушный!
Л.З.: Да. Очень приятный мужчина.
Э.П.: Конечно, мы чувствовали себя немного белыми воронами. Мы первый раз на таком мероприятии и на одной линейке вместе с «Ты — пчела, я — пчеловод», «Грустный дэнс» и так далее… У нас еще были живые инструменты. Но Дима Билан снял сторис. Мол, великолепно.
— Как вы для себя объяснили тот факт, что песня «NBA» попала в один плейлист с песнями «Пчеловод», «Грустный дэнс», «Увезите меня на дип-хаус», в тачки миллионов россиян?
Л.З.: Это чистый вирусняк, который сработал с тиктока. Ну и плюс Элла со своим топлайном и тембром достучалась до большого количества сердечек.
Э.П.: Ну и, в принципе, мне кажется, там в начале есть немного восточная мелодия. У нас многие любят такое: восточные мелодии, девочка красиво поет…
А.Х.: Спасибо таксопаркам Москвы! (Смеются.) И дрифт-клубу ВДНХ.
Л.З.: Ну да. На самом деле, кто‑то из артистов говорил, что, если ты хочешь оценить хитовый потенциал песни, просто попробуй включить ее в кальянке и покурить кэлич. Если хорошо идет под кэлич, значит, все в порядке (смеется).
А.Х.: Был пример Шатунова. Он же кассету раздавал железнодорожным проводникам. Люди, ехавшие в Сибирь, три-четыре дня одну и ту же кассету слушали, а потом покупали у проводника эти кассеты. Так он и стал популярен. Я вот думаю, сейчас нужно им, наверное, просто флешки заносить.
— Ха-ха! В кальянные?
А.Х.: В таксопарки! (Смеются.)
— Элла, Феликс говорит, что к моменту, когда «NBA» стала жестко стрелять, вы не общались несколько месяцев. Почему?
Э.П.: Мы в принципе не сходились характерами. Нам крайне было сложно найти какой‑то контакт. Ребята играли втроем панк-рок, такая остробрутальная история — и тут девочка. А потом нам пришлось смириться с тем фактом, что нужно кататься по городам и петь эту песню. Нужно было переступить через себя, пригласить девочку и делить вместе с ней одну сцену.
— Этот момент был очень сложным для эго Феликса?
Э.П.: Наверное. Я ненавижу конфликты, а этот человек постоянно провоцировал их. Я думаю, ему было сложнее. А потом он написал мне огромное письмо: давай запишем вот альбом «Фелла», восемь треков, все поделим, весь заработок пятьдесят на пятьдесят. В конечном итоге мы записали альбом, и ничего не произошло.
— Он не отдал пятьдесят процентов заработка?
Э.П.: Скажем так: расстались на фоне личных, творческих ну и в итоге еще и финансовых конфликтов. В данном случае я сама приняла решение уйти из группы, потому что морально очень была истощена, началось выгорание.
В итоге проект покинули все участники, так как взаимоотношения испортились со всеми, несмотря на дружбу и довольно долгое творческое сотрудничество.
— Вы сольный материал начали делать еще до того, как приняли решение расстаться с Феликсом?
Э.П.:Я думаю, это было где‑то год назад. «Осень» мы сделали, наверное, как раз осенью того года. Год назад, да.
— Насколько вообще было страшно начинать сольное творчество после «NBA»? В какой‑то степени это начало с чистого листа.
Э.П.: Да. У меня был такой страх, что люди будут оценивать, мол: «О, а песня про крылья была лучше». Но тут же абсолютно другой посыл.
— Как Феликс на отреагировал на ваше заявление об уходе?
Л.З.: Мы с ним это не обсуждали.
Э.П.: У нас отношения такие, что мы не общаемся.
— Вы переживаете из‑за этого?
Э.П.: Нет, мы же по собственному желанию покинули проект, вполне осознанно.
— У тебя не было боязни, что те, кто репитит «NBA», «All Inclusive» и «Поезда», могут не понять твои сольные песни?
Э.П.: Был такой страх. Но на самом деле никаких негативных комментариев по новому альбому «Superfresh» не было! Меня это очень сильно порадовало. А по поводу сравнения «Феллы» и нового альбома. Новый альбом — он другой. Потому что мы его делали со Стасом, с которым Леня раньше играл в группе Tesla Boy, а сейчас он участвует в проекте «СПБЧ». И у ребят немного другой подход к музыке. Все песни создавались с абсолютно разными подходами, в итоге альбом получился разноплановым, но при этом довольно целостным по звуку.
Л.З.: И даже немного присутствовал один из символов самоизоляции — удаленка, часть треков мы делали со Стасом, находясь в разных городах, при помощи прекрасного плагина для программы Cubase ну и, само собой, Zoom. Конечно, немного неприкольно, что дебютный альбом вышел в такое время — очень сложное для всех. Но уже необходимо было его релизить.
— То есть вы считаете, что для выпуска музыки есть подходящее и неподходящее время?
Л.З.: Возможно.
— Почему?
Л.З.: Слушай, ну сейчас в принципе время такое, когда у людей настроение очень плохое. Все ****** [в шоке] от ковида, ограничений.
Э.П.: Да, всем надоел уже режим такой существования. А еще, возможно, многие из‑за потери работы начинают потихоньку отписываться от различных стриминг-сервисов и слушать меньше музыки. И помнишь (Леониду), статью читали? Там, где статистика: люди больше всего слушают музыку, когда они едут на работу, в машине, в наушниках. Когда все сидели дома на самоизоляции, никто музыку и не слушал. Настроение не то.
Л.З.: Все смотрели Netflix.
Э.П.: Да. Вот кто хайпанул.
— Но есть же и другая гипотеза, что музыка — она обладает таким эскапистским свойством. То, что можно включить музыку — и отключиться от проблем текущих.
Л.З.: Думаю, что все зависит от уровня проблем. Хочется верить, что у большинства действительно так работает.
— Ну не знаю! Например, я включаю альбом «Superfresh» и кайфую, забываю про то, что в новостях и за окном.
Л.З.: Какая тебе больше всего песня понравилась с альбома?
— «Осень».
А.Х.: Слушай, а мы думаем, что самый недооцененный и крутой трек — это «Мать».
— «Мать» — тоже классный.
Э.П.: Прекрасно. Некоторые в ютьюбе писали комментарии типа, ну, она шутит про мать в 2020-м — удачи! (В припеве звучит фраза «Я посылаю твою мать спать». — Прим. ред.)
— А в смысле? Я не понял. Что значит шутишь про мать в 2020-м?
Э.П.: Ну просто игра слов. Как в той же песне Игорька «Подождем твою маму, подождем твою мать». Нет такого, что я действительно посылаю мать на полном серьезе. Это просто шуточная игра слов.
— Как возникла песня «Мать»?
Э.П.: Я думаю, у многих молодых семей возникает проблема дележки жилплощади с мамой или свекровью, хоть у меня в жизни такого не было, мне было очень интересно разыграть такую ситуацию в своей голове и родить такую песню. В тот промежуток времени я жила со своей семьей в Украине, что добавило большего колорита для создания.
Л.З.: Да, это как то отразилось в настроении. Вообще, украинская сцена уже достаточно долго показывает хороший уровень и по хитам, и по продакшену.
— Мне кажется, билингвизм этому способствует! Люди понимают два языка, и у них есть чувство фонетики. А у монолингвов его нет.
Э.П.: Ну да. Вообще, у обеих стран немного разный менталитет. Это тоже как‑то отражается. Тут всем нравится такое кальянненькое немного. В Украине такого нет.
Л.З.: Да, мне кажется кальян-рэп там меньше залетает, опять же, отталкиваясь от того, что там делают локальные артисты.
— Серьезно?
Э.П.: Там больше идет, наверное, направление на фолк, да?
Л.З.: Фолк, да.
Э.П.: Onuka, Kazka. Они пытаются внедрить свои вот этнонациональные мотивы.
— Почему мы в России стыдимся наших этнонациональных мотивов, а в Украине не стыдятся, а, наоборот, гордятся ими?
Л.З.: Ну почему стыдимся? Вот Cream Soda вышли в «Урганте» в русских национальных рубашках.
— Ну, это исключение.
Л.З.: Ну да, пока что общего такого вайба нет.
Э.П.: Мне кажется, украинцы делают свою историю, а россияне больше про коммерцию. Ну типа, что больше популярно — кальянный рэп…
А.Х.: Извините, перебью. Когда первые джинсы привезли в Москву, мы всегда хотели подражать чему-то там европейскому, западному, английскому. А Украина в этом не нуждалась. Она была ближе всех к Европе. И у них же, опять же, меньше народу. Мы берем количеством, они берут качеством. Вот такая тема.
— Элла, ты сказала про разницу между русским и украинским менталитетом. В чем она выражается?
Э.П.: Блин. Не знаю. На примере тех же Донецка и Ростова. Двести километров разницы — но все равно есть какие‑то отличия.
Л.З.: А мне кажется, сложно судить на таком примере, потому что вот Элла и все мы, кто участвует в проекте, — все с юга, с Ростова-на-Дону.
Э.П.: Я тоже там [в Ростове-на-Дону] жила два года, да.
Л.З.: Южный менталитет, мне кажется, близок к Украине. Мы выросли в двухстах километрах от Донецка. Для меня, наоборот, Москва и Екатеринбург сильно отличаются по менталитету. Я вот обожаю Киев вообще.
Э.П.: Хотелось бы, конечно, туда съездить… Но мне больше в России нравится жить.
— А почему, кстати? Чем Ростов лучше Киева?
Э.П.: Может, просто я попала не в тот промежуток своей жизни и творческого пути в Киев. Мне постоянно казалось, что этот город меня отталкивает. Вообще ничего не шло. Все валилось из рук.
Первый раз в Ростов я приехала на концерт RSAC — и впервые с ними тогда познакомилась. Я приехала — и почувствовала, что это мой город.
Л.З.: Да, Ростов — сила.
— Ты учишься на архитектора в Ростове, да?
Э.П.: Я уже получила диплом в этом году. Я теперь магистр.
— Рем Колхас или Ле Корбюзье?
Э.П.: Ле Корбюзье.
— Почему?
Э.П.: Мне больше нравятся его теории. Его системы измерений, модульная система. Но я думаю, что мне не придется быть архитектором: я это умею делать, но я не особо хочу. Мне нравится музыка, песенки писать (смеется).
Концерт ELLA в Санкт-Петербурге состоится 25 февраля в «Union Bar». Помните о безопасности и мерах защиты!
